Врата Птолемея - Страуд Джонатан (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

Бартимеус

Всего несколько часов — и снова вызов. Именно то, чего мне не хватало в жизни. Конечно: день, проведенный без рабства, потрачен впустую, а как же иначе?

Так-так, посмотрим… Сперва Мэндрейк, потом девушка. Кто же будет на этот раз? После того как я увидел в пентакле напротив Китти, я предполагал, что на этот раз передо мной окажется почтальон.

Но нет, увы. Это снова был мой драгоценный хозяин, с лицом мрачнее тучи. И в руке он держал копьё с серебряным острием.

Ну что ж, на его очевидные намерения я тут же отреагировал подобающим образом. Я заставил свою бедную измученную сущность принять впечатляющий облик львиноглавого воителя, наподобие тех, какие сражались в египетских войнах [59]. Кожаный панцирь, юбка из бронзовых пластин, глаза, сверкающие подобно хрусталю, клыки, торчащие из чёрных десен. Отлично. Я предупреждающе вскинул лапу.

— Даже не думай, малый!

— Мне нужны ответы, Бартимеус! Правдивые ответы! А если нет — видишь это копьё? Я вгоню его тебе в глотку прежде, чем со мной будет кончено!

Слова так и сыпались с его искривленных губ. Глаза у него были выпучены, как у рыбы. Похоже, он был несколько расстроен.

— Ты-ы? Да ты и острия-то не найдёшь, пока на него не сядешь! — Голос мой был мягок, точно бархат. — Ты смотри, поосторожнее! Я и сам не безоружен.

Из моей мягкой лапы выскочил наружу коготь, искривленный, точно полумесяц. Я лениво повертел его, чтобы он блеснул на свету.

Волшебник мерзко усмехнулся.

— Это все пыль в глаза, верно ведь? Два дня тому назад ты и говорить-то не мог, не то что противостоять нападению. Держу пари, если я сейчас пырну тебя этим копьем, тебе придётся плохо. И обратить его против меня ты тоже не сможешь [60].

— Ты так уверен? — Львица вытянулась во весь рост. Уши с кисточками уперлись в потолок. — Это всего лишь громкие слова, чужестранец. Попробуй докажи это на деле!

Он злобно рявкнул и сделал неуклюжий выпад копьем. Львица увернулась и попыталась вцепиться в древко когтями. Зрелище было жалкое: оба мы промахнулись на добрую милю.

— И это ты называешь ударом? — насмешливо спросил лев, перепрыгивая с ноги на ногу. — Ты прямо как слепой воробей, пытающийся клюнуть червяка!

— Ну, ты был не лучше!

Волшебник расхаживал по своему пентаклю из стороны в сторону, пригибался, подпрыгивал, тыкал копьем во все стороны. При этом он сопел, задыхался и демонстрировал ловкость, свойственную человеку, за которого даже мясо режут слуги.

— Эй! — окликнул я. — Я тут! Впереди!

— Отвечай, Бартимеус! — воскликнул он снова. — Скажи мне всю правду! Не изворачивайся и не увиливай! Кто тебя вызывал?

Что ж, я почти ожидал этого. Но, разумеется, я не мог сообщить ему, что Китти все ещё жива. Она, конечно, заблуждается, но тем не менее со мной она поступила благородно. Вид у львицы сделался робкий и растерянный [61].

— А с чего ты взял, что меня кто-то вызывал?

— Я это знаю! И не смей отрицать! Я пытался вызвать тебя сегодня ночью, а тебя не было! Кто это был? С кем из волшебников ты встречался?

— Да не кипятись ты так. Это была короткая встреча. Ничего серьёзного. Всё это уже в прошлом.

— Ах, ничего серьёзного?!

Он ещё раз пырнул копьем — на этот раз оно застряло в полу.

— И ты думаешь, я в это поверю?

— Успокойтесь, господин ревнивец! Не устраивайте сцен.

— Кто это был? Мужчина или женщина?

Я попытался его успокоить.

— Послушай, я знаю, чего ты боишься. Я этого не делал. Это тебя устраивает?

— Нет! Ты рассчитываешь, что я поверю хоть одному твоему слову?

Успокоил, называется. Львица решила пустить в ход откровенную наглость [62].

— Ну ладно, тогда можешь поверить, что это не твоё собачье дело. Я тебе ничем не обязан!

Мальчишка так разъярился, что я уж думал, он вот-вот выскочит из своего костюма. Конечно, он боялся: боялся, что я открою кому-нибудь его имя.

— Послушай, сынок, — сказал я ему. — Я никогда не рассказываю одному хозяину ничего о другом хозяине, если мои личные интересы того не требуют. Так что не рассчитывай, что я расскажу тебе о том вызове. И по той же самой причине я никому не сообщал твоего несчастного настоящего имени. Мне-то это зачем? Оно для меня ничего не значит. А если ты так уж боишься, что я раскрою кому-то секреты твоего детства, на то есть простой выход. Отпусти меня раз и навсегда! Но нет, этого ты сделать не можешь, верно? На самом деле, думаю, ты просто не хочешь порвать со своим прошлым. Вот почему ты держишь меня под рукой, несмотря на то что я сделался так слаб. Чтобы ты мог цепляться за того Натаниэля, которым был когда-то, так же как и за большого и страшного Джона Мэндрейка, каким ты стал теперь.

Волшебник ничего не сказал. Только смотрел на меня в упор пустыми, горящими глазами. Оно и понятно. По правде говоря, я и сам немного удивился. Не знаю, откуда берутся эти ослепительные наития. Но, боюсь, он меня плохо расслышал. Как-то нехорошо он выглядел.

Мы находились в его кабинете. Время, судя по всему, шло к вечеру. Повсюду были разбросаны бумаги, на столе красовалась нетронутая тарелка с едой. В воздухе висел кислый, затхлый запах, говорящий о длительном присутствии немытого молодого человека. И да, вышеупомянутый молодой человек сейчас не отличался свойственной ему франтоватостью. Лицо у него опухло, глаза были красные и безумные, рубашка (на удивление, незастегнутая) была заправлена в брюки кое-как и торчала пузырем. Всё это совершенно на него не похоже: как правило, Мэндрейк держал себя в строгости. А теперь все его самообладание куда-то подевалось.

Что ж, бедный юноша так эмоционально неустойчив! Ему требуется бережное, сочувственное обращение.

— С чего ты такой растрепанный? — фыркнул я. — Похоже, ты в полном раздрае! Что случилось-то? Внезапно осознал, насколько низко ты пал? Не может же всё это быть только из-за того, что меня вызвал кто-то другой!

Мальчишка посмотрел в хрустальные глаза львицы.

— Нет… — медленно произнёс он. — У меня есть немало причин быть недовольным. И всё это — из-за тебя.

— Из-за меня?!

Рано я оплакивал своё бессилие! Нет, похоже, старый джинн ещё способен задать кое-кому перцу! Я приосанился.

— И в чем же дело?

— Ну… — Он упер копьё в пол, едва не воткнув себе в ногу. — Я перечислю, если ты сам не догадываешься. Во-первых, за последние сутки в Лондоне вспыхнул ряд серьёзных бунтов. Простолюдины причинили серьёзный ущерб. Имели место драки и несчастные случаи. Порядок на улицах не восстановлен до сих пор. Сегодня утром Деверокс ввел чрезвычайное положение. Уайтхолл оцеплен войсками. Устои империи колеблются.

— Да, я вижу, денек у тебя выдался непростой, — сказал я. — Но я-то здесь при чем?

Мэндрейк кашлянул.

— Всё это началось с того, — сказал он, — что два дня тому назад некая лягушка устроила погром в Сент-Джеймс-парке. Благодаря её действиям на свободу в самой гуще толпы вырвался опасный джинн, а этот инцидент и дал толчок беспорядкам.

Львица протестующе рыкнула.

— Ну уж это точно не моя вина! Я всего лишь пытался выполнить твой приказ, находясь в крайне ослабленном состоянии. Я добился успеха в сложных обстоятельствах. Эй, не надо так смеяться! У меня мурашки по спине ползут.

Молодой человек запрокинул голову и разразился глухим, лающим смехом, изрядно напоминающим хохот гиены.

— Добился успеха? — воскликнул он. — Это называется «добился успеха»? Да ты едва не сдох у моих ног, не в силах произнести ни слова из доклада, которого я ждал! Ты выставил меня дураком на людях! Если это называется успехом, что же такое провал, а?

— Это я тебя дураком выставил? — осведомилась львица, еле сдерживая смех. — Проснись и пой, дружочек! В этом тебе моя помощь не требуется, ты прекрасно справляешься сам. Что я такого сделал? Разве что привлек внимание к твоей жестокости, к тому, что ты меня едва не уморил? Какому волшебнику придёт в голову держать в мире джинна до тех пор, пока тот не сделается слишком слаб, чтобы выжить? Удивляюсь, что ты не прикончил меня совсем!