Ночная охотница - Осипов Сергей (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
В данный момент свобода означала темную пражскую улицу, Иннокентия в качестве спутника-союзника и ловушку с потенциально смертельным исходом в течение ближайшего часа.
– У тебя есть план? – внезапно спросил Иннокентий.
– Нет, – честно ответила Настя. – Я думала, что у тебя есть. Хотя… А он нам вообще нужен, этот план?
– Если бы мы шли на пироги к твоей бабушке, то обошлись бы без плана. Но мы идем – я ничего не путаю? – к человеку, который сделал из тебя ничего не помнящую куклу, который пытался убить меня, который путался с Соней… – Иннокентий сделал значительное лицо. – Прежде чем стучаться в дверь к такому человеку, я бы подумал о мерах предосторожности… Он знает, что я с тобой?
– Ты уже спрашивал, а я уже отвечала. Он думает, что я здесь не одна. Конкретно про тебя он не знает.
– Это хорошо. Если он думает, что ты не одна, значит, побоится устраивать пакости… Или устроит хорошо подготовленную пакость с большим составом участников.
– Ты так пытаешься меня успокоить?
– Очень мне нужно тебя успокаивать. Просто разговариваю сам с собой… – Иннокентий смотрел в ту сторону, где, судя по схеме, располагался дом Покровского. По склону холма были разбросаны уютные двухэтажные домики, каждый за затейливой оградой. В окнах зажигался свет, и холм постепенно становился похож на большой торт, снизу доверху утыканный свечками. Настя подумала, что за каждым освещенным окном – люди, которые не мучаются поиском дороги к дому, а уже находятся дома, в тепле и уюте… На секунду зависть и тоска слились в экстазе, образовав ядовитую смесь на подступах к Настиному сердцу, но затем она подумала, что Артем Покровский, сидящий в одном из этих милых домиков, вряд ли одарен спокойным счастьем человека, у которого в жизни все просто и понятно. Мысль о том, что другому человеку тоже плохо, немедленно подняла ей настроение; не совсем красивый, зато эффективный метод.
– Он кого-то убил.
– Что? – Настя непонимающе уставилась на Иннокентия. – Ты о чем?
– Этот Покровский… Он убил какого-то человека.
– Очень может быть.
– Ты не поняла… Я не предполагаю, я знаю. Я видел, как он убивает какого-то человека. Не знаю кого… Не помню когда… И не очень понимаю, почему я вспомнил это только сейчас, но… – Иннокентий тряхнул головой, словно хотел прогнать не вовремя выскочившее воспоминание. – Покровский… Я даже лица его толком не рассмотрел тогда, а сейчас… Сейчас я уверен, что видел, как он убивает какого-то парня. Стреляет в него, тот падает… В снег.
Настя терпеливо ждала продолжения, но вместо того Иннокентий еще раз решительно мотнул головой, и, вероятно, на этот раз непрошеное воспоминание отреагировало и сгинуло; во всяком случае, Иннокентий облегченно вздохнул. Настя представила, сколько всякого рода неприятных воспоминаний должно было накопиться в его памяти за столетия совсем не спокойной жизни, и ей стало не по себе. Если бы существовал такой червяк-беспамятник, который ест только плохие воспоминания, а хорошие оставляет в неприкосновенности…
– Ну, пошли, – решительно сказал Иннокентий. – Разберемся с этим майором. Главное, чтобы наша рыжеволосая знакомая сейчас не сидела в засаде где-нибудь вон там, – он наугад махнул рукой в сторону освещенных окон.
Настя вздрогнула. С ее плохими воспоминаниями за последние полгода все было в порядке. Они были на месте, яркие и подробные.
Они пахли дымом, кровью и страхом.
Ограда вокруг дома Покровского, как и у соседей, имела предназначение не практическое (отгородиться от окружающего мира), а декоративное. Перелезть через нее смогла бы и Настя (если бы ее кто-нибудь подсадил), но такой необходимости не возникло, потому что ворота были открыты. Настя осторожно проскользнула внутрь и пошла по выложенной плиткой дорожке к освещенной террасе. Она поглядывала по сторонам, памятуя наставления Иннокентия, и все же Покровский застал ее врасплох. Он вышел из темноты и спросил:
– Настя?
Вместо ответа она вздрогнула и отступила назад. Потом она увидела в руке Покровского большой черный пистолет и отступила еще. Сглотнула слюну и заговорила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:
– Между прочим, за домом наблюдают и… И если через десять минут я не выйду, тогда…
– Хорошо, – перебил ее Покровский. – Пойдем в дом…
Он протянул ей руку, однако Настя предпочла держаться от Покровского и его пистолета на расстоянии. В дом они вошли не через освещенную террасу, а через дверь в торце первого этажа. Настино сердце отчаянно колотилось, но, когда они оказались внутри, Покровский включил настенный светильник и стало видно его лицо, Настя вдруг поняла, что Артем тоже боится. Оставалось только выяснить – кого именно.
Настя присела на угол небольшого дивана, а Покровский все метался по дому – проверял замки в дверях, задергивал занавески на окнах, заглядывал в мониторы системы видеонаблюдения… Он так и не угомонился, так и не успокоился, он просто спросил на ходу:
– Ну что? Вы решили?
– Решили – что? – не поняла Настя, и тогда на лице Покровского появилось паническое выражение, словно Настя только что сообщила ему, что потеряла единственную ампулу с лекарством, которое может вылечить Покровского от смертельной болезни.
– К-как – что? Б-берете меня к себе?! – Покровский даже стал заикаться от волнения. Настя тоже чувствовала себя не слишком уверенно, особенно учитывая пистолет в руке майора, но она, по крайней мере, держала дикцию под контролем.
– Это зависит, – сказала она, – зависит от того, что ты можешь рассказать. От информации, которая у тебя есть.
– У м-меня есть информация, – криво усмехается Покровский. – У меня есть такая информация, что вы будете довольны.
– Тогда я задам тебе несколько вопросов…
– Ладно, – Покровский вытирает лоб тыльной стороной ладони, но пистолет из руки не выпускает. Это наводит Настю на первый вопрос:
– Кого ты боишься?
Покровский отвечает не сразу. Некоторое время он смотрит поверх Настиной головы, куда-то в пространство. Его рот приоткрыт, но майор Покровский не обращает на это внимания. Он готовится честно ответить на Настин вопрос и для этого мысленно составляет список. Он не знает, кого поставить на первое место в этом списке.
Так много достойных кандидатур…
ИНТЕРЛЮДИЯ НОМЕР ТРИ
Вот три вещи, которые следует знать о майоре Покровском.
Первое: он никогда не был майором и никогда не жалел о том, что не был майором.
Второе: иногда он чувствует легкое покалывание в районе затылка. И тогда Покровский понимает – в жизни пора что-то менять. То ли друзей, то ли профессию, то ли страну, то ли имя.
Третье: Покровский знает про Разное. И не просто знает, он видел Разное своими собственными глазами. Трогал своими собственными руками. Иногда Покровскому кажется, что он по уши завяз в Разном. Что он и сам уже превратился в Разное.
Никто не знал, что так получится. Никакие покалывания в области затылка не предвещали таких перемен. Все происходило постепенно. Ступенька за ступенькой сложились в лестницу, которая привела Покровского туда, где он сейчас. Эта лестница ведет не вверх и не вниз, она вне всяких пространственных координат, она – в лиловый понедельник, она – к Разному.
В Праге, когда Покровский боится выпустить из потной ладони пистолет, он забывает о своем возрасте. Он не помнит, но ему – тридцать шесть. За двенадцать лет до этого – ему двадцать четыре, у него на плечах погоны, но не майора. Всего лишь старшего лейтенанта. Впрочем, этого достаточно, чтобы управляться с делами. Дела связаны по большей части со складами вооружения, где вооружения постепенно становится все меньше и меньше. Зато денежных средств у заинтересованных лиц – все больше и больше. Покровский – одно из таких лиц. Поначалу он осторожничает и побаивается последствий, потом перестает осторожничать и бояться, потом он чувствует себя неуязвимым и всемогущим, чувствует себя богом, оседлавшим сверкающую радугу…
