Люди, дружившие со смертью - Марченко Андрей Михайлович "Lawrence" (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
– Чистоплюй. – Ответил он, но нож тоже убрал. – Пошли отсюда… Ибо нечего!
Все было просто – по крайней мере относительно света:
– Веришь ты в сказки или нет, но она существует. Может, она нас и спасла. Там где мы приняли бой, одна стена пещеры была из голубой руды, которая начинала светиться от любого заклинания. Странно, но ни в одной легенде об эльфийском оружии, я не встречал подобного. Может, так получилось потому что я слышал легенды человеческие, но никогда не эльфьи. Да и кто знает – возможно при переплавке это свойство терялось. А, возможно… Впрочем, какая разница – легенды легендами, но я в жизни не видел голубого эльфьего оружия. Несомненно одно – кристалл руды, найденный на земле, весь оставшийся путь заменял нам свет всех факелов. Нам и дальше попадалась эта руда – пласты, тонкие жилы, и, даже пещеры. Но, может, пока, довольно о ней? В мире и без того много чудесных вещей.
– Ади?…
– А?
– Откуда ты знаешь эту песню.
– Был у меня знакомый. Вместе пару дел обстряпывали. Он эту песню любил… Ну а я от него стало быть набрался.
– А как его звали?
– Уже не помню. Да и не важно это уже. Он погиб года два назад… Я кивнул. Действительно – имя было совершенно ненужным, особенно, после того как он погиб. Важна была песня. Это было вроде гимна нашего барака. И, может быть, тот кто когда-то рухнул вниз, там где устоял Ади, возможно тот покойный был из моего кадетского корпуса, может он жил когда-то в моем бараке, а, может, быть он учился в одном взводе со мной. Может, он даже сидел за одной со мной партой. Хотя нет, мой приятель по корпусу, Эрно Икс, погиб через год после выпуска на каком-то второстепенном плацдарме… Но так ли важен Эрно? Особенно после того, как он погиб? Нет, песня была важней. Ее пели каждую субботу – глубоко ночью, почти в воскресенье, когда все уже были пьяны в дым, а бутылки – выжаты досуха. Это был гимн – но совсем не помпезный, не бравурный, какими обыкновенно бывают гимны. Он был негромким, печальным, тягучим как судьба солдата и часто из других бараков, те, кому мы мешали спать, кричали: «Кого поминаем?» Мы поминали себя, поминали день прошедший, еще одну неделю – кто знает, сколько их еще осталось. Нам было печально – но не потому, что все уже выпито, и еще час-другой и в нашу голову вползет похмелье. А еще пройдет немного времени, оно уйдет, пройдут и дни отдыха, и опять начнется муштра, учеба… Потом служба, и, конечно, война. Ведь не для мира, не для парадов нас готовили? И действительно – началась война, и лейтенанты сгорали как свечи. Кто-то погиб в первый день войны, уверенный, что попал в простой пограничный конфликт. Кого-то сшибли с седла во время генеральной ордалии. Лейтенанты умирали бесславно от дизентерии, топили себя и свои бандеры в болотах. Пропадали без вести без видимых причин. Насколько я знал, из моего выпуска в живых осталось шестеро, включая меня. Один из них потерял руку при форсировании реки с труднозапоминающимся именем, и был демобилизирован. Пятеро продолжало носить погоны разных государств и оружие. Кто из нас станет генералом?
На нашем пути стала появляться еда. Кобольды оставляли нам мох, корни, в грубых мисках ползали какие-то слизняки, улитки без панциря. Выползти из мисок они не могли, потому что края посуды были смазаны какой-то дрянью и слизняки соскальзывали обратно на дно.
– Как ты думаешь, это можно есть?
– А как ты думаешь, у нас есть выбор?… Корни напоминали по вкусу редьку, и были тверды как молодые ветви деревьев, мох же был с привкусом плесени.
– Интересно… – Сказал я, – Интересно, а отчего они стали нас подкармливать.
– У меня есть одна идея, но она тебе не понравится.
– Валяй, говори уже…
– Они испугались твоего пения. Ты уж прости, Дже, но голос у тебя отвратительный… Мы оба засмеялись – смех больше походил на кашель. Конечно, шутка была не абы какого пошиба – Ади пел совсем не лучше меня. И тут он тронул меня за рукав.
– Человек… – прошептал он… – гляди, человек! Я тихо освободил саблю. Могло статься, что это новая угроза. Конечно, спутать человека с напавшими на нас кобольдами, было бы сложно. Но, кто его знает – может, побитые позвали кузена побольше. Но нет…
– Смотри… Это женщина… Мы подошли поближе. Да что там женщина – это была девушка. Очень красивая, и белая будто молоко: белые одежды, светлые волосы. Бледное лицо. Ади подошел и преклонил колено:
– Приглашаю Вас на танец, милая мадмуазель… – Затем поднялся на ноги и добавил. – Красивая, демон его побери… Расскажи – никто не поверит. И ведь не заберешь с собой. Я думал о том же – пред нами стояла статуя. Вода оседала на ней, и казалось – она плачет. Рукой я утер слезы: они были просто ледяные – даже через перчатку я почувствовал холод:
– Стекло… Вероятно горное стекло – хрусталь… У подножья статуи лежали плошки вроде тех, которые попадались на нашем пути. В некоторые были насыпаны камни. Некоторые – просто красивые осколки породы, но было несколько полудрагоценных, ну и, конечно, руда. Стена за ней была испещрена надписями.
– Умеешь читать руны?
– Только некоторые идиомы. А ты?…
– Не этот диалект… Есть знакомые символы… Но не более… Ади прошел воль стены, заглянул в соседний туннель, позвал меня:
– А ну-ка посвети… Бог мой… Да их тут… И действительно – в соседнем зале действительно было множество разных статуй. Там были все – старики, с мудрыми лицами, воины, женщины, что прожили жизнь полную. Самое жуткое, что попадались и детские статуи… Это было кладбище. Конечно же, я видел и больше могил, но одно дело – кладбище человечье, другое дело – эльфье.
– Не хочешь осмотреть местные достопримечательности. Я покачал головой. Было любопытно, но с иной стороны… Мы вернулись назад. Ади стал рядом со статей девушки:
– Ну как, похож?
– Просто не отличишь. – съязвил я, – Похож как троюродный дедушка на двоюродную бабушку.
– Дурак ты, Дже… Я не о том. Это ведь не человеческая статуя… Я это уже заметил и сам – у девушки уши были чуть заостренны. Да и никогда я не думал, что человек сможет сотворить такую красоту в хрустале. Только во плоти.
– Эльф… Вот уж не думал, что эльфью статую можно найти в пещерах.
– Вот и я о чем… Вероятно, кобольды спутали нас с эльфами – что не говори, мы чем-то похожи. А эльфы для них, наверное, вроде богов…
– Отчего же они тогда богов в поезде убили? Или вот на нас набросились? В ответ Ади пожал плечами. Наш кристалл стал угасать, свет убегал от поверхности в его глубь. Я привычно бросил заклинание – он вспыхнул с новой силой. И почти не удивился, когда внутренним светом озарилась статуя. Вместе со светом зазвучала высокая печальная нота – вся пещера пела…
– Вот тебе и ответ. Мы доказали, что имеем божественную сущность – пробудили свет в камне.
– И все же это неправильно…
– Что именно?…
– Некрополь. Никогда бы не подумал, что эльфьи кладбища надо искать в горах. В легендах такие светлые существа – и вдруг подземелья…
– А где им еще хоронить своих?… Вероятно, по твоему совету пытались хоронить на небесах, но не добрасывали покойных до облаков… А стали хоронить в пещерах как раз потому, что никто их не станет искать. Тем паче, если живешь тысячу лет, пару раз можно и в пещеры сходить. Делать было нечего и мы собрались продолжать путь. Перед тем как пойти, Ади спросил:
– Может, отрубить ей голову? А?… Она ведь стоит бешенные деньги? Но к мечу он не притронулся, и, вероятно, ждал от меня объяснений, отчего этого не следует делать.
– Не стоит… Она вся может рассыпаться в осколки. Тем паче для кобольдов это святыня. Кто его знает, может, из веры появится разум. И мы пошли прочь. Я шел и думал – кто последний перед нами видел эту красоту. Когда это было? Сто лет назад? Пятьсот? Тысячу? Или же вчера?! Имение Реннера
Под горами было несладко. Но я всегда недоверчиво относился к слухам о своей смерти, завещаний не писал. Лишь однажды, прежде чем сорваться в атаку, сказал приятелю, мол, если меня убьют – возьмешь мою лошадь. Моя сивка вынесла меня в том бою. Приятелю повезло меньше. Не верил я в свою смерть и в пещерах. Все будет хорошо, – думал я, сжимая рукоять сабли, – только не расслабляться, кавалерия, не расслабляться. Но одной вещи я все же опасался. Я боялся увидеть дневной свет. Во время пребывания в темноте мы довольствовались лишь крупицами света, и я боялся – а выдержат ли мои глаза яркий свет солнца. Я заранее прищуривался, закрывал один глаз. Но выход на поверхность оказался удивительно легким. Поворот, поворот, стало чуть светлей, спуск, опять поворот. Свет, не то чтоб очень яркий…
