Заклинательницы ветров - Линдхольм Мэган (чтение книг .TXT) 📗
В комнате установилась тишина. Она почему-то напомнила Ки тучу пыли, медленно оседающую в жаркий день на дороге, по которой проехала тяжело нагруженная повозка.
– И ты хочешь произвести на меня впечатление столь дешевыми фокусами? – вновь подала голос Заклинательница. – Может, еще пожонглируешь тремя яйцами или сотворишь из воздуха пригоршню цветных стеклянных бус? Давай, ничтожный колдун, давай, а я посмотрю. Как по-твоему, долго ли продержится руна земли, сотворенная в чертогах Заклинательниц Ветров?
– Достаточно долго! – мрачно заявил Дреш.
Ки помалкивала, чувствуя себя очень маленькой и беззащитной. Она казалась сама себе куклой на ниточках, двигающейся тогда, когда отдает приказ невидимая рука. Даже вздумай она заговорить, эти двое попросту не услышат ее слов. Игра здесь шла на такие ставки, которые ей даже не снились. Ее жизнь была мелкой разменной монетой на их игорном столе. Ки молча заскрипела зубами, посылая проклятие сразу всей магии, какой бы стихии та ни принадлежала, – воздуху, земле или воде. Чего бы она только сейчас ни отдала, чтобы снова ощутить под рукой жесткую и такую родную гриву кусачего Сигурда, вдохнуть милые сердцу запахи фургонной кабинки и придорожного костра… сердце болезненно щемило даже при воспоминании о едком злословии Вандиена. Потом она подумала о рапире, что висела, абсолютно бесполезная, в своих ножнах где-то в другом мире. Столь же бесполезна она была бы и здесь. А я, подумала Ки, я могу только умереть. Странное дело, но эта мысль ее отчасти утешила.
Между тем молодая Заклинательница вытащила откуда-то из своих одежд небольшой кубик синего мела. Она уселась вне круга, как раз напротив руны Дреша, и тоже принялась чертить по полу вереницы клубящихся символов. Дреш не стал тратить времени, наблюдая за ней. Он заставил тело Ки подобраться к своему собственному и вновь взять в руку голубое яйцо.
– Может, попробуем составить тебя?.. – нерешительно выговорила Ки. Благо Дреш, пользуясь ее телом словно своим, о ее разуме как будто позабыл.
– Безнадежно, – констатировал чародей. – Когда происходит такая борьба сил, осуществить нужные превращения весьма затруднительно. Я неминуемо погибну. Так сказать, прямо на операционном столе. Это столь же очевидно, как и то, что теперь мы оба погибнем. Если только… если только…
Его глаза вновь обратились ко входной двери. Меди по-прежнему лежала там же, где и упала. На спине ее было небольшое пятно, где темно-синие одежды потемнели еще больше. Ки затрясло: ей показалось, что череп, укрытый стоячим колпаком, от удара об пол размягчился. Ки не в первый раз видела смерть, но потрясение от этого не было меньше. В животе стало пусто и холодно…
Тут Дреш снова посмотрел на их врагиню. Заклинательница как раз внесла заключительный штрих в свои символы и с торжеством вскинула взгляд…
И в это время тишину в комнате прорезал ледяной голос:
– Принимаешь гостей, Гриелия? Как вышло, что ты взялась развлекать их, не посоветовавшись со мной?
На лицо Гриелии, словно занавес, мгновенно опустилась маска невинности, скрыв прорвавшееся было торжество. Все глаза, в том числе и зажмуренные глаза Ки, обратились туда, откуда прозвучал голос. Рибеке вошла бесшумно, никем не замеченная, наклонилась над телом Меди и теперь выпрямлялась. Какое-то мгновение она разглядывала алую кровь, запятнавшую кончики ее длинных пальцев. Потом простерла руку к Гриелии. Жест был так величествен и красноречив и содержал столько вопросов, что Гриелия дрогнула и попыталась ответить сразу на все.
– О, она предала тебя, госпожа! Я застала ее здесь, над телом расчлененного колдуна, с говорящим яйцом… Я услышала, как она произносит вызывающие слова, которые призвали бы Высший Совет. Я… я догадалась о ее измене, Мастерица Ветров. И я убила ее, чтобы она не могла навредить той, кого я так люблю. Я умоляю тебя о прощении…
Из черных глаз Гриелии ручьями лились слезы. Она медленно опустила голову, и стоячий куколь поник, скрывая лицо. Рибеке стояла молча, но Ки до глубины души поразил ее взгляд. Который Дреш, впрочем, выдержал не дрогнув. Ки вмиг постигла язык их молчания, но не сразу смогла поверить услышанному душой. Такой печали в глазах Заклинательницы она еще не видала.
Дреш начал говорить – негромко, доверительным тоном:
– По-моему, Рибеке, неплохо бы спросить ее для начала, какого хрена она рядится в белые одежды ученицы, если ей известны слова, приводящие в действие говорящее яйцо. Еще можно было бы задаться вопросом, откуда у дитяти вроде нее познания, достаточные, чтобы нарисовать небесные руны, которые мы видим тут на полу. Как, впрочем, и то, откуда при ней синий мелок знатока Рун Ветра. Не хочешь расспросить ее обо всем этом, Рибеке?
Рибеке негромко вздохнула:
– Зачем тратить время на расспросы, когда все ответы и без того очевидны? Уж кому, как не тебе, Дреш, знать, впервые ли я сталкиваюсь с изменой… Встань, обманщица! Взгляни на Мастерицу Ветров, павшую от твоей руки, и попробуй представить, что ожидает тебя саму.
Гриелия поднялась. Вид у нее был безразличный. Узкие ладони разгладили налобную повязку, державшую капюшон. Маленький рот холодно улыбнулся Рибеке:
– Ты не посмеешь убить меня. Меня ограждает благосклонность Совета! Рибеке расхохоталась. Смех вышел отрывистым и коротким. Глаза ее обратились к неподвижному телу Меди. Они подозрительно заблестели, когда она вновь подняла взгляд на Гриелию.
– Благосклонность Совета? Ты мне еще расскажи о холоде солнца. Ничего себе благосклонность – отправить тебя сюда исполнять неисполнимое. Они же понимают, что ты, Гриелия, орудие обоюдоострое, а рукоятки у тебя и вовсе нет. Такое орудие опасно, в особенности для руки, которая его держит. Ты что же думала – они тебя выучат, используют, да еще и жить после этого оставят? Нет, они знали даже и то, что им самим расправляться с тобой не придется. Они знали, что я сделаю это за них. И тем самым вынесу себе приговор. Они просчитались только в одном: я не собираюсь делать глупость и сама отдаваться им в руки. У меня свои собственные понятия о том, как поступать с такими, как ты…
Ки видела, как округлились глаза Гриелии, как заметался ее взгляд, устремляясь с Рибеке на Дреша и назад.
– Посмотри сюда, Гриелия, – со вздохом сказала Рибеке. Ее тонкие пальцы вычертили в воздухе некий знак. Ки, смотревшая глазами Дреша, заметила клубящуюся синюю руну, какое-то время висевшую в пространстве. Гриелия невольно уставилась на нее… и продолжала смотреть в ту же точку, даже после того, как Ки перестала видеть магический знак.
– Это займет ее на то время, пока я буду разбираться с тобой, – сказала Рибеке. – А ты умница, додумался смешать свою ауру с аурой возчицы. И правда, кто бы мог заподозрить, что у нее вообще аура есть?.. Эта загадка на некоторое время задержала меня у пруда. Увы, этого времени оказалось достаточно, чтобы погибла Меди, Дреш… – В прекрасно поставленном голосе появилась легкая хрипотца. – Дреш, Дреш… – Рибеке закашлялась. Ее гордо развернутые плечи поникли. – И зачем только ты мне все это устроил?
– Я? Тебе? Нет, Рибеке, ты сделала выбор за нас обоих. Не я же облачил тебя в синие одежды, взгромоздил тебе на голову колпак Заклинательницы и мазал твое тело их вытяжками, чтобы появилась чешуя? Не я же отнял у тебя твою человеческую женственность… Хотя, впрочем, на этот счет я бы…
– Нет! – вспыхнула Рибеке. – Я сама все это над собой совершила. Потому что в ином случае я была бы всего лишь любовницей колдуна. Я бы робко наблюдала из темного уголка, как ты вызываешь Силы Земли, а потом ахала и восторгалась твоими успехами. За это ты дарил бы мне всякие бальзамы, чтобы продлить телесную юность. Чтобы я подольше была красивой игрушкой, с которой ты развлекался бы в свободное время…
– Гораздо худшая доля, чем носить чешую Заклинательницы и быть игрушкой Высшего Совета, – сказал Дреш. – Так, Рибеке?
Как ни старалась Ки сделаться по возможности меньше и незаметней, у нее все-таки вырвался судорожный вздох. Странный разговор между Рибеке и Дрешем был достаточно пугающ и вдобавок отдавал святотатством. Но в этой комнате приходилось опасаться не только их. Ки заставила себя открыть глаза и оглядела комнату, сразу ставшую чужой и незнакомой, пытаясь примирить увиденное с той картиной, которую показывало ей зрение Дреша.
