Валет мечей - Лейбер Фриц Ройтер (список книг TXT) 📗
– Я позову Фафхрда и Афрейт. Не шевелись. Пошарив в своей поясной сумке, она вытащила металлический свисток и дунула в него. Пронзительный свист разорвал морозную тишину. Двое в яме услышали сигнал.
– Это Сиф, – сказала Афрейт, но Фафхрд уже взобрался на деревянную подножку и, уцепившись крюком за край ямы, одним могучим броском выбрался на поверхность. Она взяла фонарь, продела руку в петлю на его крышке и последовала за Фафхрдом, держась за деревянную обшивку шахты обеими руками и поднимаясь по ней ногами, как по лестнице.
Фафхрд оглянулся по сторонам и увидел ярко светящуюся точку посреди заснеженного луга. Она не стояла на месте, а двигалась туда и сюда, явно желая привлечь к себе внимание. Тогда он заглянул в обшитую деревом яму и отыскал на одной из досок ярко-желтую охряную метку, которую он сделал, когда был найден кинжал. Стрелка указывала в ту сторону, где в темноте плясала искорка света. Он со свистом выдохнул и, подняв над головой принесенную Афрейт лампу, дважды взмахнул ею в ответ. Танцующая искра на лугу тотчас исчезла.
– Теперь все ясно, – обратился он к Афрейт, опустив лампу. – Кинжал и маятник говорят об одном и том же. Нужно копать туннель в том направлении: камень послужит полом, а стенки и потолок укрепим досками, чтобы они не обвалились.
Она согласно кивнула и тут же добавила:
– Скаллик еще раньше говорил, что Мышелов, должно быть, специально оставил кинжал лежать в таком положении, чтобы дать нам понять, куда он движется.
Все сбежались, желая узнать, что случилось. Северянин, поднимавший на поверхность ведра с землей, застыл у ворота, не сводя с Фафхрда пристального взора.
Тот продолжал:
Ђ – Боковой проход будем делать как можно ниже и уже, чтобы не тратить много дерева. Доски для обшивки стен будем пилить на три части – там не обязательно толстые. Теперь работа пойдет быстрее, но все же нужно сохранять осторожность.
– Но пройдет еще немало времени, прежде чем мы доберемся до того места, где теперь Сиф и Пшаури, – вмешалась Афрейт.
– Верно, – согласился он. – Как верно и то, что капитан Мышелов может теперь находиться сколь угодно далеко отсюда, судя по скорости, с которой его затянуло под землю. Он может быть где угодно. И все же мы должны продолжать копать в том направлении, следуя тому единственному указателю, который он оставил. Это гораздо более основательное свидетельство, чем лозоходство. Нет, нужно копать дальше, иначе мы потеряем кураж и дисциплину. Вот и сейчас мы понапрасну теряем время. Хотя я, надо признать, окончательно потерял терпение и не могу продолжать работать как надо. Ты и сама предостерегала меня, чтобы я не торопился, – обратился он к Афрейт. С этими словами он повернулся к стоявшему у ворота верзиле и приказал:
– Удалл, приведи сюда Скора! Если он спит, разбуди. Попроси его – вежливо – прийти сюда. Скажи ему, что он мне нужен. – (Удалл ушел.) – Скор обладает качеством, которого нет у меня – по крайней мере сейчас, – терпением. А именно оно сейчас нужнее всего, – пояснил он Афрейт. Голос его изменился. – Дорогая, прошу тебя, замени меня здесь, пока я буду отсутствовать. Вот, возьми мое кольцо. – Он протянул ей ладонь и растопырил пальцы. Она стянула кольцо с его мизинца и надела на свой палец. – А я пойду пройдусь и подумаю, как еще можно помочь Мышелову. Ты знаешь, мне плохо думается среди людей. Мне почему-то кажется, что он сделает круг и выйдет из подземного мира там же, где вошел, – через эту яму; поэтому мы и должны тут копать. Но это, конечно же, было бы проще всего, а есть еще и другие варианты, о которых не следует забывать. Моя голова в огне. Мы с Серым вместе попадали в переделки и похуже. Ты поможешь мне, дорогая? – закончил он. – Просеивание земли можешь поручить Рилл и двоим девочкам по очереди, можно даже матушку Грам подключать время от времени.
– Предоставь это мне, капитан, – отвечала она, погладив его по лицу тыльной стороной правой ладони, на которой теперь серебрилась печатка из двух перекрещивающихся мечей. Ее жест был полон нежности и кокетства, но в фиолетовых глазах билась тревога, а голос был непреклонен, как смерть.
Снегоход отозвался на свист Сиф так же поспешно, как и Фафхрд, – он рванулся на звук прямо через снежную целину. Перед Сиф, продолжавшей сигналить высоко поднятой лампой, он замер как вкопанный, затем перевел взгляд на застывшего в неудобной позе Пшаури, с неподвижной руки которого свисал странный предмет. Подозрительно его обнюхав, пес тихо взвизгнул и, опустив нос к земле, пробежал в ту сторону, куда указывал маятник, еще с десяток ярдов. Там он остановился, поднял голову и дважды отрывисто гавкнул.
Получив ответный сигнал Фафхрда, Сиф опустила лампу, Пшаури обратился к ней:
– Госпожа, не следует ли нам отметить то место, где остановился Снегоход? Я думаю, нам нужно идти за ним, пока след не простыл, и время от времени продолжать останавливаться, как и раньше.
Пользуясь рукояткой кинжала как молотком, она вогнала в мерзлую землю у ног Пшаури колышек, который они прихватили с собой, и привязала к нему свою серую ленту.
– Думаю, ты прав. Хотя, пока я размахивала лампой, мне пришло в голову, что внутри куба зола Локи, так что, может статься, мы идем к нему, а не к Мышелову. А уж я-то по собственному опыту знаю, что этот бог может отправить нас туда, не знаю куда, искать того, не знаю кого.
– Нет, госпожа моя, это сигналы капитана, – заверил ее Пшаури. – Я это чувствую. И Снегоход никогда не спутал бы его с этим злокозненным чужеземным богом. Более того, на этот раз пес не воет, как прежде, а только слегка поскуливает – верный знак, что он чует живого, а не мертвеца.
– Ты очень предан капитану, не так ли? – заметила Сиф. – Молю Скаму, чтобы ты оказался прав. Веди же. Остальные догонят позже.
Она имела в виду пять силуэтов, которые отделились от кухонного костра и двигались в их направлении: это были Рилл, Скаллик, Гронигер, Урф и матушка Грам, заинтересовавшиеся происходящим. Круглый диск луны позади них коснулся горизонта, словно ночное светило собиралось уйти под землю вслед за Мышеловом.
Тем временем у кухонного очага Фафхрд налил себе полкружки дымящегося вздрога, щедро сдобрил его порцией бренди, ополовинил кружку одним глотком и, как и обещал Афрейт, уселся и погрузился в серьезные размышления о переделке, в которую попал Мышелов, и о способах вызволения его оттуда.
Однако тут же обнаружил, что его мысли крутятся в таком бешеном вихре, так мечутся и бросаются из стороны в сторону, что обуздать их ему не под силу.
Не помогла внести порядок и логику в этот хаос и вторая половина кружки, выпитая одним залпом.
Он встал и принялся мерить шагами пространство вокруг костра, то начиная вертеть что-нибудь в руках, то отбрасывая надоевшую вещицу, то топая ногой, раздражаясь еще больше из-за своей неспособности внести порядок в собственные мысли.
Несколько раз он проделал ладонью в воздухе пассы у себя перед носом, точно пытаясь при помощи магии извлечь что-то прямо из воздуха.
Внезапно настроение его переменилось, и он спросил себя, а действительно ли ему так уж хочется спасать Мышелова. Пусть сам выбирается как знает. Раньше это ему неплохо удавалось, клянусь Косом!
Ему хотелось бы сравнить свои дикие фантазии с практичностью Рилл, непробиваемым рационализмом Гронигера, убежденным догматизмом старой ведьмы матушки Грам или мингольским фатализмом Урфа, но все они ушли смотреть на лозоходцев. Он сказал Афрейт, что ищет одиночества, но теперь задавал себе вопрос, как можно размышлять, не сопоставляя свою точку зрения с точкой зрения другого? Он чувствовал, что запутался, что в голове у него царит полный хаос, а сам он сделался удивительно легким, просто невесомым, как перо. Казалось, подуй сейчас ветер, и он улетит.
Он огляделся вокруг: огонь, котел с похлебкой над ним, кучка дров рядом, веревка с развешенной на ней для просушки одеждой поодаль, палатка, кровати в ней.
