Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон (книги бесплатно без онлайн .txt, .fb2) 📗
Во-первых, читателями и фэнами оказался неожиданно хорошо принят «Ведьмак».
Во-вторых, я понял, что, может, и удастся опубликовать рассказы в «Фантастике», но дебютный роман польского автора в этом жанре не примет ни один издатель. А посему следует думать трезво и реалистично. И когда «Фантастика» оказала на молодого и многообещающего дебютанта легкий нажим, усиленно прося молодого и многообещающего о втором рассказе, молодой и многообещающий подумал трезво и реалистично, после чего, долго не размышляя, без тени сожаления перекроил фрагменты приготовляемого романа до размеров рассказа. Так и возникла «Дорога…».
Рассказ сначала не был – и быть не намеревался – ни в коей мере связан с циклом о ведьмаке Геральте: по той простой причине, что тогда я еще совершенно не планировал такой цикл. Даже в самых смелых мечтах! Позже, когда цикл начал возникать, я не избежал ономастических и топонимических совпадений, намекающих, что это тот же самый Never Never Land. Но я по-прежнему избегал связей совершенно однозначных – лучшее тому доказательство, что боболаки и враны, гуманоиды, которые появляются в «Дороге…», в ведьмачьем цикле не действуют вообще, нет о них – без малого – даже упоминаний.
К идее же, что друидесса Висенна из «Дороги…» – это мать ведьмака Геральта, я пришел довольно поздно. Это должна была оказаться деталь, «закольцовывающая» сюжет и действие рассказа «Нечто большее», заканчивающего fixup «Меча предназначения» – и сводящего воедино уже существующие двенадцать рассказов, ведьмаку посвященных. Сюжет требовал этого факта, объясняющего определенные подробности в биографии ведьмака, мне же – признаюсь в том искренне и без самоуничижения – было жалко красивого имени Висенна. Имя это, скажу правду, я раскопал, как и множество других, в «Старопольской энциклопедии» Жигмунта Глогера. Поэтому Висенна вернулась в цикл, сделавшись мамой Геральта, мамой несколько непутевой, но симпатичной, появляющейся в жизни ведьмака как раз тогда, когда нужно. И дарующей ему – в прямом и переносном смысле – жизнь во второй раз.
Второй протагонист «Дороги…», Корин, счастья возвращения не имел. Имя у него оказалось довольно обычное – которое, клянусь, придумал я сам, вовсе не имея в виду К. Л. Льюиса; о Корине из цикла «Нарния» («Конь и его мальчик») я вспомнил уже постфактум, «Нарния» для меня, признаюсь, была слишком детской, чтобы возвращаться к ней часто, и я не слишком-то помнил ее героев. А для сюжета, который настойчиво требовал матери ведьмака, отец был, как гласит пословица, пятым колесом в телеге. Генеалогия ведьмака по мечу ничего не давала и никуда не вела. Поэтому к идее, что именно Корин из «Дороги…» был отцом ведьмака, пришел не я, а Мацей Паровский из «Фантастики», которому эта идея прекрасно подходила для открытия многотомной серии комиксов о ведьмаке. Мацей Паровский, автор концепции и сценария тех комиксов, «Дорогу…» любил, говорил об этом много раз и даже ввел рассказ в антологию «Тем больше мухи» в году 1992-м. Так-то Корин, герой «Дороги…», оказался в комиксе отцом ведьмака. Сценарист Мацей Паровский, впрочем, не позволил Корину радоваться потомству. Несколько превосходя в коварстве адаптируемого автора, Паровский прикончил Корина на следующий день после упоительной и страстной ночи любви с Висенной. Впрочем, кому интересно, что, кто, почему и как там в комиксе было, пусть посмотрит сам, взяв архивные уже тома у кого-нибудь из коллекционеров.
Тем же, кто и правда так сделает, я должен пояснить еще одну вещь. Идею насчет вранов, гуманоидов с большими красными глазами, подала мне обложка, увиденная в берлинском книжном магазине фантастики, на каковой обложке такой вот больше- и красноглазый инопланетянин фигурировал. Названия книги я не помню, но почти наверняка была она издана «Heyne Verlag», которое славилось артистизмом и элегантностью графики своей известной фантастической серии. В комиксе же художник, Богуслав Польх, к моим красным глазам добавил вранам рептилоидную фигуру, физиономию и даже зеленую чешую. Однако это его собственная художественная licentia poetica.
В конце – еще одно: когда «Дорога…» выходила в «Фантастике», многократно уже упомянутый здесь Мацей Паровский позволил себе определенную редакторскую корректуру, не став консультироваться с автором – да кто бы, в конце концов, стал цацкаться с дебютантом. Жертвой редакторских ножниц прежде всего пали все обороты, которых в фэнтези нельзя употреблять, потому что «тогда так не говорили». Оттого в опубликованном в «Фантастике» рассказе я с некоторым недоумением увидел, что «гордыня» заменила «наглость», что «интеллект» стал «мудростью» и т. п. Поскольку же я твердо отстаиваю теорию, что фэнтези не происходит ни в каком таком «тогда» и что совершенно бессмысленна тут как архаизация языка, так и любые языковые стилизации, в версии, которую вы ниже прочтете, правки Паровского я убрал, вернувшись к своей девственной машинописи. Поэтому вы имеете дело с версией, которую англосаксы называют unabridged. И я оставляю на ваше усмотрение: выиграл ли от этого текст или проиграл.
Дорога без возврата
Птица с пестрыми перышками, сидевшая у Висенны на плече, защебетала, забила крылышками, с шумом взлетела и понеслась меж зарослями. Висенна придержала коня, прислушалась на миг-другой, потом осторожно двинулась вдоль лесной тропинки.
Казалось, мужчина спит. Сидел он, опираясь о столп посреди перекрестка. Вблизи Висенна увидела, что глаза его открыты. То, что он ранен, заметила раньше. Небрежная повязка на левом плече и бицепсе была пропитана кровью, еще не успевшей почернеть.
– Привет, парень, – отозвался раненый, выплевывая длинный стебель травы. – Куда направляешься, если можно спросить?
Висенне не понравилось это «парень». Она откинула с головы капюшон.
– Спросить можно, – ответила. – Но интерес стоило бы обосновать.
– Простите, госпожа, – сказал мужчина, щурясь. – На вас мужская одежда. А что до интереса, то он обоснован, ага. Это необычный перекресток. Был тут со мной прелюбопытный случай…
– Вижу, – сказала Висенна, глядя на неподвижную, неестественно скорченную фигуру, наполовину скрытую в подлеске не далее как в десяти шагах от столпа.
Мужчина проследил за ее взглядом. Потом глаза их встретились. Висенна, сделав вид, что отводит со лба волосы, притронулась к диадеме, укрытой под повязкой змеиной кожи.
– Верно, – сказал раненый. – Там лежит мертвец. Быстрый у вас глаз. Наверное, считаете меня разбойником? Я прав?
– Не прав, – сказала Висенна, не убирая руки от диадемы.
– А… – запнулся мужчина. – Ага. Ну…
– Твоя рана кровоточит.
– У большинства ран есть такая странная особенность, – улыбнулся раненый. Зубы у него были красивые.
– Под повязкой, сделанной одной рукой, она будет кровоточить долго.
– Неужто вы желаете оказать мне честь своей помощью?
Висенна соскочила с коня, воткнувшись каблуками в мягкую землю.
– Мое имя Висенна, – сказала она. – И я не привыкла никому оказывать честь. А еще я не люблю, когда ко мне обращаются во множественном числе. Я займусь твоей раной. Можешь встать?
– Могу. А нужно?
– Нет.
– Висенна, – сказал мужчина, слегка приподнявшись, чтобы ей было легче снять повязку. – Симпатичное имя. Тебе уже кто-нибудь говорил, Висенна, что у тебя красивые волосы? Этот цвет ведь зовется медным, верно?
– Нет. Рыжим.
– Ага. Когда закончишь, я подарю тебе букет люпина, вон того, что растет в канаве. А во время операции расскажу – просто так, чтобы время убить, – что со мной было. Пришел я, представь, той же дорогой, что и ты. Вижу, стоит на перекрестке столп. К столпу доска прибита. Это больно.
– У большинства ран есть такая странная особенность. – Висенна оторвала последний слой полотна, не пытаясь оставаться деликатной.
– И верно, чуть не забыл. О чем я… Ах да. Подхожу, гляжу – на доске надпись. Страшно кривая, знавал я некогда лучника, что сумел бы буквы красивее на снегу выссать. Читаю… А что это такое, милая моя девушка? Этот вот камень? О, чтоб его. Такого я не ожидал.
