Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна (книги без регистрации .TXT) 📗
— Ладно, мальчики, мне нужны тишина и покой, так что, попрошу всех на выход, — объявила Ронна, милостиво выделяя меня: — Можешь остаться, если хочешь.
И всё же, каким бы заманчивым ни казалось предложение воочию увидеть работу дознавателя, качаю головой:
— Простите великодушно, hevary, но я бы предпочёл крепкий сон после, если позволите, крепкого напитка.
Нет ничего лучше подогретой медовухи и лавки рядом с не успевшей остыть печью: прихлёбывать горчащий напиток и нежиться в тепле так приятно... Если, конечно, с противоположной стороны стола на тебя не смотрит похожий на галку молодой маг с круглыми глазами, полными немого укора.
Поймав мой недоумённый взгляд, целитель (носящий имя Таббер, как явствовало из недавнего доклада вышестоящему чиновнику) угрюмо опустил подбородок ещё ниже и процедил сквозь зубы:
— Смейся, смейся... Спелись с ищейкой, вывозили в грязи... Смейся!
«Смейся»? Что он имеет в виду? Посчитал гримасу, кривящую мои губы, похожей на улыбку? Какая глупость! Мне сейчас по положению дел больше плач подходит, а не смех. Хотя... Улыбнуться тоже можно. Необыкновенной везучести, благодаря которой убийца бежал, даже не приступив к исполнению заказа. Но прежде, чем веселиться или скорбеть, надо узнать главное. Причину. Иначе умру от любопытства.
— Извини.
Он фыркнул, опуская нос в свою кружку медовухи, нелюбезно, но почти безропотно приготовленной сонным поваром, подобно Ронне не изъявившим радости от несвоевременного пробуждения.
— Над тобой никто и не пытался смеяться.
— Правильно, не пытались. Обсмеяли, и всё.
Сомнение — вещь полезная, но нельзя позволить ей превратиться в заблуждение, верно?
— Ну, если быть совсем уж честным, ты сам нарвался. Нечего было спорить с hevary дознавателем.
— Я не спорил! — Вздрогнули от движения головы чёрные вихры. — Я хотел... Нет, предлагал...
— Так хотел или предлагал? Во второе не поверю: предлагают иным тоном и в иных выражениях. Значит, хотел. Выслужиться?
Галчонок посмотрел на меня исподлобья.
— Это что, грех?
— Ни в коем разе. Просто путь, как мне кажется, выбран не совсем удачный. Может быть, тебе стоит совершенствоваться в целительстве, а не мешаться под ногами у Плеча дознания?
— Не тебе решать!
Соглашаюсь:
— Конечно, не мне. Только ты-то сам знаешь, к какому делу имеешь склонность?
— А зачем это знать?
Хороший вопрос. Действительно, зачем? Много мне помогло моё детское знание предначертанного пути Заклинателя Хаоса? Ни капельки. Хотя именно «капли» урвали ощутимую часть уже прожитой жизни и собираются примерно так же поступить с будущей. Если она будет. Но вряд ли с парнем случится беда, похожая на мою, следовательно, его судьба пока обладает гибкостью, необходимой для совершения поворота. В лучшую сторону.
— Затем. Чтобы зазря не трепыхаться.
— Можно подумать, всё так просто!
— Не всё. И не просто. Но для потомственного мага последнее дело — поступать на службу в городскую управу.
И тут он не выдержал, выпустив всю боль, накопленную, похоже, не за один день, глухим и надрывным:
— Да ты-то что можешь об ЭТОМ знать?!
Вообще-то, знаю и довольно многое. Почти всё. Знаю, что даже среди «своих» на одарённых, не сумевших обзавестись свободным доступом к источникам Силы, смотрят, как на людей ничтожных, беспомощных и бесполезных. О, разумеется, в глаза никто не посмеет высказать упрёк магу, вынужденному довольствоваться местом служки в управе! Его будут жалеть, всячески подбадривать, одновременно беззвучно вознося хвалу богам за собственный достаток. Сэйдисс любила приводить в качестве примера неуёмной жадности именно таких, «продавшихся» магов. Правда, теперь понимаю: не только и не столько жадность заставляет одарённых, по их мнению, унижаться. Без Потока они попросту не смогут жить, значит, во главе всего находится страх смерти, и это поистине печально. А кроме того, не заслуживает укора.
— Извини ещё раз. Я... плохо подумал и сказал не то, что хотел.
— Нет, именно то! Ну давай, продолжай! Назови меня неудачником, неумёхой, бесталанным голодранцем! Раз уж начал, не останавливайся, добивай!
Ой-ой-ой. Сам того не желая, сорвал корку с едва запёкшейся раны, а в отличие от целителя, приводить всё в порядок быстро и безболезненно не умею. Но попробую:
— Ты предложил сразу столько всего... И не выбрать. Придётся рассматривать варианты по очереди. На голодранца ты не тянешь: даже тэру платят жалованье, вполне достаточное для сытой жизни. Бесталанный? Неумёха? Опять мимо: дырку в моей груди ты заштопал очень даже умело, не вмешивая в дело лишние ткани. Остаётся последнее. Неудачник. Прости, но о твоей жизни я не осведомлён, поэтому не вправе делать выводы. Ещё предложения поступят?
Галчонок отвернулся и буркнул в сторону:
— Именно, что не осведомлён.
— Так исправь положение! Расскажи. А я послушаю. И если всё действительно плохо...
— То что? — Посмотрели на меня со странным смешением надежды и отчаяния круглые глаза.
— Вынесу вердикт и отправлюсь в постель с чувством исполненного долга.
Самым трудным было не улыбаться и не делать слишком напряжённое и серьёзное лицо, а оставаться доброжелательным и в меру настойчивым, чтобы расположить парня к разговору. К тому же, если честно, мне было немного страшно закрывать глаза сегодняшней ночью. Вдруг убийца вернётся? Тогда хотя бы увижу, в каком наряде пожалует смерть.
— Я пошёл в управу, потому что у меня не было выбора.
— Это как раз понятно: от хорошей жизни плохую не ищут.
Он помолчал, тяжело вздохнул и признался:
— У меня была лавка в городе.
Ничего себе новость! Владел личным выходом к Потоку и оказался в управе? Вот где настоящие чудеса! А вы говорите «магия»...
— Что значит «была»?
— То и значит, — нахохлился Галчонок. — Отобрали.
— Разве такое возможно? Ведь лавки передаются наследникам только одного рода.
— Если наследники признаются достойными.
Вот как? Интересное известие. Значит, помимо правил жизни ортисов, установленных властью императора, имеется ещё и свод законов, действующий среди магов?
— Чушь.
— Если бы... Когда принимаешь наследство, должен доказать свои права. Отец умер почти два года назад, ещё до моего совершеннолетия, и лавкой управлял мой двоюродный дядя. Заодно и меня учил... А месяц назад, когда мне исполнился двадцать один год, устроили экзамен. Который я не выдержал.
— Что-то сложное надо было сделать?
— Провести показательное извлечение. И ещё мелочи всякие, до кучи.
Чтобы маг да не совладал с Потоком? Не поверю.
— У тебя не получилось извлечение?
— Получилось, — признал Галчонок. — Но втрое хуже, чем полагалось для новичка.
Вообще, занятно: маги не просто дерутся за места, пригодные для создания ортисов, но ещё и постоянно наблюдают за уже освоенными с целью... Захвата у противников послабее. А я-то думал, магические лавки неприкосновенны и переходят от отца к сыну.
— И?
— И меня признали недостойным.
— А что сказал дядя?
— Дядя? — Он на мгновение задумался. — Пожалел, конечно. Предлагал остаться.
— Постой! «Предлагал»? Значит, лавка перешла к нему?
— Ну да. Как к ближайшему родственнику, подтвердившему притязания.
— А ты? Ушёл?
Галчонок брезгливо сморщился:
— Прислуживать деревенскому знахарю в доме, построенном родным дедом? Лучше управа!
— Но ведь и здесь предстоят экзамены. Рассчитываешь справиться?
Взгляд, тоскливо перескочивший со стола на желтовато-белые костяшки стиснутых кулаков:
— Справлюсь. И потом... Ты же сам сказал: у меня получается!
Позволяю себе улыбнуться:
— И верно. Получается. Очень даже недурно.
— Вот! — Он примерился и одним глотком осушил остатки медовухи. — А раз получается, то меня надо слушаться и отправляться спать!
— Уже иду. Кстати... Ты потому и ночевал в лазарете?
