Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - Аберкромби Джо (книги без регистрации .txt) 📗
С тех пор, как Ярви отбыл в Амвенд, не только он изменился.
– Не затягивай с решением, – прозвучал голос Одема.
– Вы гордо восстанете над всеми нами – Верховной королевой, – добавила мать Гундринг. На миг блеснул отлив темного эльфийского металла – служительница качнула посохом.
– Или склонюсь перед праматерью Вексен – ее счетоводом, – отрезала мать.
После некоторого молчания Одем мягко произнес:
– Бывают ведь судьбы и горше, сестра. Мы обязаны делать то, что должно. Наш долг – поступать во благо Гетланда. Позаботься от этом.
– Государь, – поклонившись, выдавила она сквозь зубы, и хоть Ярви не раз об этом мечтал, в нем вспыхнула злость при виде ее унижения.
– Теперь оставьте меня наедине с богами, – произнес Одем, мановением руки отсылая челядь. Двери раскрылись, благородные мужи и жены, выразив поклонами безмерное почтение, потекли вереницей на свет. Среди них шла и мать Ярви в сопровождении Хурика; следом поспевала мать Гундринг, и, наконец, Исриун просияла улыбкой у порога – точно так же, как некогда улыбалась Ярви.
Гулко стукнули двери, и воцарилась звенящая тишина. Одем с мучительным стоном сорвался с Черного престола, словно сиденье раскалилось. Он повернулся, и у Ярви в груди замерло дыхание.
Дядино лицо было совершенно таким же, как ему помнилось. Сильным, с твердыми скулами и сединой в бороде. Очень похожим на лицо отца, только даже родной сын навряд ли бы разглядел в чертах короля Атрика заботу и нежность.
Сейчас пора нахлынуть ненависти. Ненависти, которая сметет все страхи и утопит неотвязные сомнения в том, что вырвать Черный престол из дядиных рук стоит той кровавой цены, уплатить которую наверняка придется.
Но вместо этого при виде лица врага, убийцы родных и похитителя королевства, сердце Ярви не выдержало и потрясло изгнанника нежданным приливом любви. К единственному в семье человеку, кто дарил ему свою доброту. К единственному, у кого он чувствовал искреннюю приязнь. К единственному, с кем он чувствовал себя достойным этой приязни. А потом Ярви потрясло скорбью от потери того единственного человека, и на глаза навернулись слезы, и он давил костяшки кулаков о холодный камень, проклиная себя за слабость и безволие.
– Хватит на меня глазеть!
Ярви отшатнулся от прорези, но взгляд Одема был устремлен вверх. Стук его неторопливых шагов отражался эхом в бархатной полутьме необъятного чертога.
– Вы меня бросили? – выкрикнул он. – Так же, как я бросил вас?
Он разговаривал с янтарными изваяниями под куполом. Он обращался к богам, и никому не пришло бы в голову назвать спокойным его хриплый голос. Вот дядя снял королевский венец, что когда-то носил и Ярви, и, гримасничая, почесал отметину, которую обруч оставил на лбу.
– Что я мог сделать? – прошептал он. Так тихо, что Ярви с трудом разобрал слова. – Все мы кому-то служим. За все платим свою цену.
И Ярви припомнил последние слова Одема – словно острые ножи, пронзившие его память.
Из вас получился бы превосходный шут. Но неужели моей дочери и в самом деле придется выйти за однорукого недомерка? Куклу-калеку, на веревочке у матери?
И вот теперь в нем вскипела ненависть. Горячо и обнадеживающе. Не он ли давал клятву? Ради отца. Ради матери.
Ради себя.
Тоненько звякнув, острие меча Шадикширрам покинуло ножны, и Ярви прижал шишку левой руки к потайной дверце. Толкнуть как следует – и она распахнется. Один раз толкнуть, три шага вперед и выпад – и всему этому настанет конец. Он облизал губы и провернул в руке рукоять. Расправил поудобнее плечи – в висках шумела кровь.
– Довольно! – взревел Одем, гулом зашлось эхо, и Ярви снова застыл. Дядя рывком опять нахлобучил на себя королевский венец. – Что сделано, то сделано! – Он погрозил кулаком потолку. – Если вам хотелось иного, что ж вы не остановили меня? – И он развернулся на каблуках и твердой походкой вышел из зала.
– Они послали меня, – прошептал Ярви, вдевая меч Шадикширрам обратно в ножны. Не пора. Еще нет. Не настолько просто. Но все его сомнения выжгло напрочь.
Даже если придется утопить Торлбю в крови.
Одем умрет.
В бой за друга
Ярви налег на весло изо всех сил, сознавая, что бич уже занесен. Он тянул и рычал, напрягая все мышцы, вплоть до обрубка пальца на бесполезной руке, но в одиночку его ни за что было не сдвинуть.
Матерь Море с ревом крушила доски в трюме «Южного Ветра», и Ярви неуклюже, отчаянно хватался за лестницу и смотрел, как гребцы натягивают цепи, тужатся вдохнуть последний глоток воздуха перед тем, как над их головами сомкнется вода.
– Ушлые и глупые ребятишки тонут, в общем-то, одинаково, – заявил Тригг, с ровнехонько расколотого черепа сбегала кровь.
Ярви сделал еще один заплетающийся шаг в безжалостную метель, поскальзываясь, шатаясь на горячем, гладком, как стекло, камне. Как бы ни старался он поднажать, по пятам зубами клацали псы.
Гром-гиль-Горм скалил алые зубы, лицо великана испещрили кровавые капли, и пальцы Ярви перебирали его ожерелье.
– Я иду-у, – пропел он, словно ударил в колокол. – И Матерь Война шествует со мною!
– Ну как, готов встать на колени? – вопросила мать Скейр, сверкая эльфийскими запястьями на руках, а на ее плечах хохотали и хохотали вороны.
– Он уже и так на коленях, – обронил Одем, упираясь в подлокотники Черного престола.
– Всю жизнь простоял, – улыбалась и улыбалась Исриун.
– Мы все кому-нибудь служим, – сказала праматерь Вексен, с голодным блеском в глазах.
– Хватит, – просипел Ярви. – Довольно!
И вышиб потайную дверь, и хлестнул изогнутым мечом наотмашь. Анкран вспучил глаза, когда клинок вошел в него.
– Последнее слово скажет сталь, – проскрипел он.
Шадикширрам хрипела и молотила локтями, пока Ярви наносил удар за ударом. Поддаваясь металлу, чавкала плоть. Повернув голову, женщина улыбнулась.
– Идет, – прошептала она. – Он уже близко.
Ярви пробудился, мокрый от пота, опутанный одеялами, он колошматил перину.
Дьявольская рожа, из тени и пламени, смердя дымом, нависла над ним. Он дернулся в сторону, а затем, с облегчением охнув, понял, что это Ральф в темноте держит факел.
– Гром-гиль-Горм выступил, – сообщил он.
Ярви раскидал одеяла. Гул, искаженный гам пробивался сквозь ставни. Грохот. Крики. Колокольный звон.
– Он перешел границу во главе более чем тысячного войска. Возможно, стотысячного, смотря каким слухам верить.
Ярви никак не мог проморгаться ото сна.
– Уже?
– Он движется стремительно, как огонь, и сеет такой же хаос повсюду. Гонцы с трудом опережают его. Он всего лишь в трех днях от города. В Торлбю переполох.
Внизу сквозь ставни едва сочилась предрассветная серость, высвечивая бледные лица. Едва обоняемый запашок дыма щекотал ноздри. Запах дыма и страха. Еле слышно отсюда жрец надломленным голосом скликал народ поклониться Единому Богу и тем спастись.
Поклониться Верховному королю и стать рабами.
– Твои вороны не мешкают, сестра Ауд, – сказал Ярви.
– Как я и говорила вам, государь. – Ярви вздрогнул от этого слова. Оно по-прежнему звучало издевкой. Так издевкой и будет, пока не умрет Одем.
Он посмотрел на одновесельников. Сумаэль и Джойд нянчились с собственными тревогами. Ничто не прятал в ножнах ни алчной улыбки, ни начищенного клинка.
– Это мое сражение, – проговорил Ярви. – Если кто-нибудь из вас откажется, я не стану его винить.
– Я и мой меч присягнули дойти до конца. – Ничто большим пальцем стер с лезвия пятнышко. – Лишь одна дверь преградит мой путь – Последняя.
Ярви кивнул и здоровой рукой стиснул его предплечье.
– Притворяться не буду, мне не понять твою преданность, но я тебе за нее благодарен.
Остальные не столь безоглядно ринулись в бой.
– Не хочу врать, говоря, что меня не волнует соотношение сил, – высказался Ральф.
– Оно волновало тебя и в приграничье, – возразил Ничто, – а в итоге мы положили всех врагов в погребальный костер.
