Ходок по Дороге 2 (СИ) - Кисличкин Михаил (лучшие книги .txt) 📗
Подходящее местечко обнаружилось на пригорке, недалеко от указателя «288». На краю Дороги, рядом с обочиной, рос здоровенный дуб с вывороченными из-под земли корнями, живо напомнивший мне своим видом проклятый поколениями школьников текст Льва Толстого. Рядом с ним — ельник, заросли лещины и несколько берез. Место высокое, сухое, Дорога с него отлично просматривается. Если как следует поработать лопаткой и топориком, то в корнях дерева можно оборудовать отличное логово-землянку, застелив себе лапником лежанку и организовав крышу над головой.
Все работа заняла у меня часа четыре. Затем я часик отдохнул, поужинал всухомятку, глядя в темнеющее на глазах вечернее небо и вновь активировал браслет, меняя реальность. Уровень силы в Тей-элл заметно снизился, но ее все еще оставалось в достатке. Итак, моя следующая цель — берег озера рядом с нашим домиком в Империи. Время пребывания? Пусть будет около семи часов, этого должно хватить на все. Затем меня снова выкинет к дубу на обочине, переход с Дороги в другой мир без капсулы всегда временный и чем дольше он продлиться, тем больше израсходует силы. Жалко, конечно, но выбирать не приходится. Поехали!
Оказавшись на знакомой прогулочной тропинке вдоль берега, я бросил быстрыйвзгляд на часы, затем открыл забрало брони и посмотрел на наш дом всего в паре сотен метров отсюда, подавив грустный вздох. Снова, в который раз за сегодня, вспомнилась спина шагнувшей в переход Кати… А затем, не мешкая, достал из рюкзака коммуникатор, и, включив его, набрал вызов.
— Виталий Матвеевич? Это Тихомиров.
— Как?! — ахнул голос в трубке. — Ваня?
— Он самый. Поверьте, это действительно я.
— Ты же сейчас в капсуле? — удивленно произнес легат. — Катя только что завершила переход, а ты почему-то остался на Дороге.
— Так получилось. С Катей все нормально?
— Да. Пока спит, через пару часов придет в себя. Что случилось, Ваня? Ты здесь временно, не сходя с Дороги? Как под Котлярово? — соображал особист быстро, надо отдать ему должное.
— Именно. Думаю, мое местоположение вы уже знаете или очень быстро вычислите по сигналу коммуникатора. Виталий Матвеевич, есть очень важный разговор, бросайте все и немедленно прилетайте. Только непременно один, без свидетелей. Это в ваших же интересах.
— Жди. Через полчаса буду, раньше никак, — коротко бросил в трубку легат и отключился.
Через двадцать пять минут я увидел заходящую на посадку в поле у ближайшей рощицы малую левиплатформу, а еще через пять — фигуру быстро шагавшего к озеру легата, переодетого в гражданское. Виталий Матвеевич оказался как всегда точен. А еще серьезен и деловит.
— Что случилось, старший центурион? — сходу спросил он, когда мы встретились с ним на маленьком пляже у парочки прибрежных ив. — Что за форс-мажор?!
Я оглянулся вокруг — место для разговора выбрано неплохое, без свидетелей. Если и будут случайные записи, то их можно будет подчистить.
— Сейчас все объясню, — задумчиво кивнул я. Сделал пару шагов, сорвал пожелтевшую осеннюю травинку, задумчиво повертел ее между пальцев. — Видите ли, Виталий Матвеевич, я решил выйти в отставку. Пора нам прекратить наше сотрудничество.
— Какую, млять, отставку? — выпучил глаза легат. — Ты обуел? Ваня, идет война, ты старший офицер в важном проекте и дал присягу Империи. Какого…
— Погодите, командир, не кипятитесь, — улыбнулся я. — Я правильно понял политическую ситуацию из наших последних разговоров? Империя после ряда поражений и отступлений достигла серьезных успехов, в том числе под Ломжино. И сейчас как можно быстрее нужен еще один решительный успех на фронте. От него много зависит — в том числе возможные мирные переговоры и даже политический развал Альянса.
— Верно, — озадаченно кивнул Ситников.
— Ставка была сделана на магию «эльфов», — продолжил я. — Но из-за вмешательства киннеров и Духа, атаковать ей снова нельзя. Иначе политические издержки для Империи могут оказаться больше чем успехи.
— Именно так.
— Ну, а раз так, то напрашивается простой выход. Магию против Альянса может применить тот, кто не подчиняется Империи. И кому нет никакого дела до киннеров. Например, пропавший на Дороге Ходок Тихомиров.
— Вот как? — задумался легат. — Гм… кажется, мысль ясна. Но — нет. Киннеры не идиоты и никогда не поверят, что мы здесь не при чем. Дух — тоже.
— Это как обставить дело, Виталий Матвеевич, — не согласился я. — Мою пропажу можно оформить элементарно. Доставьте меня к той капсуле, с которой я вышел на Дорогу, так, чтобы никто этого не видел. Я сам разорву свою связь с ней, все будет выглядеть естественно. Потом вы сможете с чистой совестью утверждать, что я пропал без вести, скорее всего, погиб на Дороге, за несколько дней до наступления. То же самое скажите и Кате, когда она придет в себя. Кстати, хватит держать девушку на второстепенных ролях, дайте ей, наконец, центуриона и поставьте рулить проектом. Она справится. Декурион Матвеева — умный, храбрый и ответственный боевой имперский офицер. А заодно — вся ваша, не то, что пришлый Тихомиров. Пусть делает карьеру, а после войны выходит в отставку и замуж за нормального парня.
— Погоди ты завещание диктовать, — нахмурился легат…
— Как скажете, — пожал я плечами. — Далее — напрямую на поле боя вы никак с боевой магией и имперской техникой не засветитесь. Мне не нужны будут ракеты, танки, дивизии и эскадрильи, я все сделаю сам. Все, что мне нужно — один хороший летчик-отставник и малый двухместный самолет или левиплатформа для подготовки колдовства, при этом вся подготовка пройдет до наступления и не оставит никаких материальных следов. Все следы к началу наступления исчезнут, уверяю вас. Подозревать Империю в применении магии будут, конечно. Но вас в любом случае будут подозревать. Но если вы пойдете в отказ — никто из союзников ничего не докажет и все сойдет на нет… Зато я обеспечу вам решающее преимущество в наступлении. Просто дайте мне список мест и целей, а так же время, когда их надо уничтожить. И еще — мне потребуется прибор Холдера и все остатки Д-антигена, взятого в Калужском питомнике. В итоге Империя пожнет все плоды наступления и будет не при чем, если возникнет вопрос о магии.
— А ты? — помолчав, спросил Холдер. — Что будет с тобой, Ваня?
— А я погибну, — пожал я плечами. — Или пропаду без вести. Это уже моя печаль, не ваша. Не берите в голову, господин легат, это мой личный выбор. Дело я сделаю.
— Мы так не можем. Русские своих не предают и не бросают.
— Бросьте, Виталий Матвеевич, — рассмеялся я. — Чечня, южные окраины СССР… список продолжать?
— Так было раньше. Но не в русской Империи.
— Оставьте это, — поморщился я. — Я предлагаю вам хороший выход, другого все равно нет. Соглашайтесь, легат.
Глава 20
— Ты не понимаешь, — качнул головой Ситников. — В Империи действуют официальные принципы, провозглашенные в договоре между Императором и общинами, известные как: «никогда больше». Никогда больше государство не будет бросать своих граждан, отказываться от них или выдавать по чьим-либо требованиям. Никогда больше в русской Империи чьи-либо частные или государственные интересы, не будут поставлены свыше интересов русского народа. Никогда больше никакая социальная идеология, теория или форма политической организации не может быть поставлена свыше русской национальной идеологии.
— Слова красивые, — пожал я плечами. — Но в документах они везде такие. В моем мире в той же конституции много чего написано. А по факту…
— Нет, это не только слова! — горячо возразил особист. — Ты думаешь, под наши знамена встали бы те, кто не принял новый порядок и новую этику, если бы мы врали и играли словами как «джоны»? Стали бы за нас воевать те, кто не захотел публично каяться за грехи бело-христианского мира и совершать белый олландж? Те бывшие иностранцы, которые сейчас воюют на фронте, вроде Карла Веберина? Если бы мы врали, мы бы столько не продержались. Мы последний оплот и мы не выдаем своих. Никогда. Поэтому за нас и дерутся до последнего, вот какая штука. Ты наш, Ваня. Ты принял присягу и служишь Империи и русскому народу. Хорошо служишь. У нас с тобой могут быть трения, вопросы, еще что-то… да хоть и трибунал, если ты совершишь преступление. Но мы не можем сдать тебя чужакам или отказаться от тебя и бросить на произвол судьбы.
