Рассвет и закат (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
– Ага…
– Мужиков – на бездетность их заклясть намного сложнее. А вот на что-то родовое – милое дело, у мужиков в подкорке заложено род продолжать, вот, род проклясть и можно. Станут там безумцы рождаться, или в каждом поколении один ребенок родительским горем будет… в тюрьме сгинет, или картежником станет, или алкашом… у баб, кстати, с этим сложнее, они не свой род, а чужой продолжают.
– А у евреев?
– А их, кстати, проклинать вообще сложно, – фыркнул Петя. – У них как с письменностью, у всех людей слева направо, а у них справа налево. Там столько надо учитывать… можно попробовать проклясть, а в итоге благословение получится. А тот, кто проклинать просил, сам пострадает.
– Энергетическая защита?
– Да нет. Специфика для каждого своя. Ты ж не будешь африканца морозами проклинать, он их в глаза не видел, если на крайнем Севере не был. В их аду жарко, а у алеутов, к примеру, холодно. Понимать надо. Проклятия – это не таракан начихал, это дело весьма индивидуальное. Подход быть должен.
– А к Люсе это какое отношение имеет?
– Да самое прямое. Вот, если бы ты на нее магией подействовала, ты бы как раз и проклятие завершила, и ее своей силой подпитала, и… и мне бы тут делать было нечего.
– Почему?
– Сейчас проклятие, как надстройка. А было бы – как основа. Фундамент. База. Потому ее в круге и оставили, что это не сразу срабатывает, сил много нужно, небось, там и подпитка какая была, просто ты не заметила.
Кирилл развел руками. Может, и была, да кто ж теперь узнает? Не возвращаться же?
– Урод, – от души припечатала неизвестного ей Михайлова Ирина. – Если бы все удалось, и Люся бы стала марионеткой, бррр! Это действительно могло бы получиться. Я бы не почувствовала ничего, да?
– И никто не почувствовал бы. Вы двое померли, а кто-то третий остался с вашей силой.
– Дважды урод.
– Ага. Думаешь, легко такое накладывать? И свои силы потратил, и чужие, и твоих еще хватило бы на достройку конструкции. А ты ее, как обычного раненого – и в госпиталь. Потому и жива она до сих пор.
– Брррр… – поежилась ведьма.
– Повезло тебе. Повезло, что магией действовать не стала, затянуло бы.
– Ну, не такая уж я и дура.
– Не знаю, не знаю…
Ирина решила не спорить. Умные женщины никогда не мешают мужчинам считать их дурами.
– Что тут происходит?
А врача-то кой черт принес? Хорошо хоть все уже в сумке, и свечки, и пирамидки…
– Мы уже уходим, доктор, – Ирина примирительно подняла руки ладонями к врачу. Сдаюсь… – Просто я волновалась за подругу.
– Поэтому в палате полно нестерильного народа?
– Что вы, коллега, – Петя примирительно улыбнулся. – Я уже ухожу. И не нужна ей стерильность, вы и сами понимаете. Это не инфекция, не ожоговое отделение, не открытая рана. Не стоит так уж перегибать.
– Покиньте немедленно отделение!
– Уходим.
Троица послушно вышла на улицу, по дороге избавляясь от халатов и бахил.
– Поехали ко мне за книгами, – скомандовал Петя. И ухмыльнулся. – Ишь ты… защищать он кинулся.
– И что такого?
– Тоже мне, нашелся принц со спящей царевной.
– Петь, ты в своем уме?
– А вот посмотришь.
– Ты же проклятийник…
– Но уж точно не дурак.
Ирина пожала плечами. Она особо во вспыхнувшую любовь не верила, но кто ж его знает? Надо Люську сейчас вылечить, а потом уж и разбираться, кто там кому нравится.
Наутро Ирина отправилась на работу. Как обычно…
Рутина обходов, одни и те же кварталы, дома, люди…
Скучно?
Да помилуйте! Вы просто ничего не понимаете! Ирина видела в этой работе нечто стабильное, постоянное, удивительно надежное. Мир может лететь ко всем чертям, строить капитализм или социализм, ставить и свергать президентов, а порядок поддерживать кто-то должен. Как ее дед в девяностые.
Шал и работал. И никаких оправданий, вроде: "путча", или там "это не хулиганство, а агитация за нашу партию" не допускал.
Рисуешь ты на заборе?
Это не наглядная агитация, а хулиганство. И изволь отвечать за него по всей строгости. А именно – баллончики долой, ведро с краской в зубы и вперед. По примеру Т. Сойера, пока забор не покрасишь, домой можешь не приходить.
Не нравится?
Так у грамотного участкового всегда есть рычаги воздействия. Шантаж?
Что вы! Как можно! А ты не пей водку, не шляйся по чужим женам, не воруй, и будет тебе счастье. Ну а если уж нарушил заповеди – прости, друг. Компромат, он и у фараонов был компроматом.
Вот и сейчас Ирина накрыла компанию подростков, которые рисовали на заборе интернациональное слово из трех букв и высшей математики. И чем им забор не угодил?
По результатам разговора пришли к общему знаменателю.
Слово могут дорисовать. Но потом надо его закрасить. А если есть свободное время, мы его потратим с пользой для дела, не оформляя "хулиганку". А то ведь можно…
Можно.
И жизнь потом будет не то, что порушена, но осадочек останется. Ну зачем таким милым молодым людям такие проблемы? Подумаешь, хозяин дома – козел!
Вот и рисовали бы козла. Высокохудожественно.
А то все буквы кривые, все косые… позорище!
Молодые люди вняли увещеваниям, и согласились все закрасить. А что там они в процессе себе под нос бурчали, ну так это ерунда. У людей несварение желудка приключилось, всякое бывает.
Потом позвонил Кирилл.
Ирина подхватилась и отправилась к Серафиме Сигизмундовне.
Пока Кирилл повез ее выбирать диваны и стаканы, она прекрасно справится со своей задачей.
Сим встретил хозяйку вдохновенным мурчанием и потерся об ноги. Ирина погладила его за ушами.
– Ну что, мохнатый, обрел дом?
– Мау…
– Отсюда тебя не прогонят. Живи, сколько пожелаешь. А если гулять захочешь, мы тебе ошейник с биркой наденем. Чтобы не потерялся.
Сим всем видом показал, что нагулялся на ближайшие лет двадцать. Вот, если к весне… там посмотрим.
И Ирина принялась за важное дело.
Защита.
Все, кто хоть как-то наделен экстрасенсорными способностями, свои дома защищают. Вот в принципе. Мой дом – моя крепость, для них это не просто слова, это образ жизни. Дом должен быть такой, чтобы в него зло не проникло.
Чтобы любого, кто с недобрым идет, с дороги сворачивало, а то и вообще – наизнанку выворачивало. Вот, как Прасковья, ведьма старая, свой дом защитила, так оборотень и не мог дороги найти. И вовек не нашел бы, если б не померла старуха. Но и тогда силу она смогла передать сама. Кому судьба покажет, а не тому, кто за ней охотился.
Ирине до таких высот было, как до Китая браком, но кое-что уже и она могла.
К примеру – кольнуть шприцом мизинец, выпуская на пластиковую тарелку капельку крови. И нарисовать кровью руну "Альгиз".
Над дверью, там, где это видно не будет, за притолокой, под подоконниками во всех комнатах, по дымоходам и даже на балконе. Лишним не будет.
Ирина бы и перед подъездом нарисовала, но это уж будет чересчур. Всех она защищать не нанималась.
Палец пришлось колоть еще раза три. Больно, кстати говоря.
А еще трава полынь, еще зверобой и тимофеевка.
Все это было Ириной перетерто в порошок, и сейчас она одной рукой удерживала зажженную свечу, второй сыпала порошок по углам квартиры и еще умудрялась произносить заговор.
– … и не будет дороги ни пешему, ни конному, ни по пути прямому, ни по окольному…
Сколько лет было заговору?
Сто? Двести? Или и того больше? Ирина и знать не хотела, ей было достаточно, что подействует. И никто без ее позволения в дом не войдет.
Или – Светланы Сигизмундовны. Но тут разговор будет другой, войти человек сможет, а вот если решит зло причинить…
Возможны вариации.
Как с гриппом – осложнение бьет туда, где есть слабость. Так и здесь, магия найдет, куда ударить. Сердце, разум, да что угодно, хоть бы и прободение язвы…
