Интерполицейский (СИ) - Донцов Виталий (книги txt) 📗
11-е, 13:54 м. в.
— Ганс! Обед уже на столе! Иди к нам!
Зычный голос потомка викингов и по совместительству брата Кристофа, Йохана, разнесся над фьордами, пугая чаек, изгадивших все более-менее приличные скалы.
Да, пожалуй, я загулялся, подумал Ганс. Он как с утра ушел бродить по окрестностям, так и маковой росинки не держал во рту.
— Иду!! — эхо протяжно заметалось, вспугивая еще одну порцию галдящих птиц. Потомок германцев-варваров почти не уступал викингу.
На веранде загородного дома Эдвардсенов уже был накрыт стол, и за ним расположились Алекс, Йохан, молчаливая Марта, которую по просьбе родителей Криса привезли ее родственники, и старший представитель семейства — отец Криса и Йохана дядя Остин.
Не успел Ганс усесться за стол, как из распахнутых дверей кухни появилась тетушка Берта, жена дяди Остина.
— О, мальчики уже собрались! — воскликнула она, заметив Берна. — Ганс, у меня для тебя припасен самый большой кусок мясного пирога!
— Тетя Берта, вы меня и так за прошедшие сутки накормили на год вперед! — взмолился Ганс. Беркутов коварно ухмылялся — его-то мама Криса не пичкала так, как капитана. Она считала, при объемах Ганса и питаться нужно соответственно. В чем-то она была права, но и пределы же какие-то должны быть!
Впрочем, глядя на тетушку Берту, Ганс понял, что выхода у него нет.
И впереди еще неполные двое суток.
— Учти, разжиреешь, и я тебя отстраню от задания, — ехидно шепнул Берну командир. Для Ганса Алекс по-прежнему оставался командиром.
— Хочешь, поделюсь? — грустно ответил Ганс, со скрытой тоской уставившись на пирог и все остальное, что не преминула выставить перед ним уважаемая тетушка.
— Не вздумай обижать бедняжку! — погрозила пальцем Беркутову тетя Берта.
— Бедняжка! — зашелся в приступе беззвучного смеха Алекс. Ганс мысленно пообещал себе припомнить ему это при первом удобном случае.
Пообедав, все расслабленно откинулись на спинки плетеных кресел. Прямо перед ними сверкало в весенних солнечных лучах волнующееся море. Неспешно парили белокрылые чайки и буревестники, по небу неслись пушистые облака, и по телу растекалась сытая истома. Дядя Остин раскурил старую моряцкую трубку. Было хорошо и уютно, и вместе с тем непривычно для оперативников международной полицейской службы. Такие моменты им выпадали нечасто, да они и не стремились к покою. Даже сейчас мозг пытался напрячься в поисках решений заданных уже вопросов — и не мог. Тело отдыхало от головокружительных кульбитов, ему не нужно было уклоняться от ударов и пуль. Это были самые настоящие каникулы!
Хотя подспудно Ганса все же что-то грызло. Его беспокоила собственная непонятная роль в предстоящих делах. Из скупых и быстрых объяснений напарницы он понял лишь, что их пара займется параллельно разработкой одного наркобарона в Эквадоре, который был тесно связан с шейхом Акбарсом, упомянутом Бортниковым. Кое-что ему потом вдобавок поведал Алекс.
Полковник Коуни вообще отмолчался, сказал лишь, чтобы ребята пока не забивали себе голову, а просто отдохнули по-человечески. Судя по некоторым его обмолвкам, Ганс догадался, что Коуни в курсе всех его личных проблем на бывшем месте работы, и искренне ему сочувствовал.
— Пойдем, прогуляемся, — позвал слегка задумавшегося Ганса Александр. — И Марту возьмем.
— Хорошая идея! — вспыхнул Йохан, необычно быстрый и подвижный для представителя морозной нации. Вот и Крис был таким же, вспомнил Ганс… Он подавил тяжелый вздох, и сумел изобразить в глазах искреннюю поддержку идее Алекса. Если честно, он и сам не знал, чего же хотел сейчас…
— Я бы тоже с вами погулял, но мне срочно в город надо, на пару часов, в мастерскую… — продолжил говорливый Йохан.
— Опять со своими железками возиться будешь! — возмутилась тетя Берта. — Никакого покоя себе не даешь. У нас же гости, сынок!
— Мама… — протянул Йохан.
— Да пусть едет, если нужно, — поддержал его Алекс. — Мы и втроем не заскучаем…
В общем, уломали они стариков не сердиться на сына. Йохан уехал, родители отправились смотреть телевизор — самое сейчас для них занятие. И Ганс, и Алекс отлично понимали, как они тоскуют по сыну, и времени ведь не так много прошло, чтобы хоть что-то унесло временем.
Эдвардсенам хотелось, и чтобы Марта стала такой, как прежде, она старикам в какой-то мере заменяла Криса… Поэтому и прогулку по морскому берегу в компании ее старых друзей они тоже приветствовали.
Жаль только, что Марта оставалась почти такой, какой ее нашли бойцы Интерпола тогда, на корабле. Говорила редко, невпопад, никогда не заговаривала первой, и старательно обходила взором фотографии мужа, развешанные и расставленные по всему дому Эдвардсенов…
Когда Ганс, Алекс, и Марта между ними, добрели до крутого берега, скалистым обрывом спускающегося к пенистым волнам Северного моря, Беркутов сел на какой-то неровный камень, и уставился в туманную даль. Марта, которую Ганс вел за руку, отошла в сторону, с опаской глядя с обрыва. По крайней мере, у нее не наблюдалось суицидального синдрома…
— Тихо тут. И грустно, мочи нет, — внезапно заговорил Алекс, кладя руки на поджатые колени. — Внешне все вроде нормально, но… словно печать черная на всех лежит. Хочется взорвать эту грусть, а нечем. Зачем я сюда рвался? — он подпер лоб ладонями.
Ганс вынужден был признать, что согласен с Алексом. Но не знал, что друг хотел бы услышать от него. Что такова жизнь? Алекс и сам прекрасно знает об этом. А больше и не лезло ничего толкового в голову. Может и плохо это, что сказать Гансу нечего, а может, ему просто слов не хватало, чтобы произнести единственно нужное.
Ганса самого начинало угнетать это раскрашенное косметикой почти настоящей веселости общее настроение. Ганс сумел только теперь честно себе признаться, что с этой семьей их связывал лишь призрак Кристофа и потерявшая свое "я" Марта. Ставшая тоже почти чужой.
Под влиянием своих мыслей он поискал девушку взглядом. Та сидела на коленях, глядя в море, и что-то тихонько пела. Ганс раньше не слышал, чтобы она пела. Норвежского он не знал. Сумел только понять, что это была колыбельная. В мечтательные минуты Крис часто насвистывал эту мелодию. Он всегда мечтал о сыне.
Берн опустился на траву на траву рядом с ней и приобнял за плечи. Марта прижалась к нему, но все равно между ними оставалось нечто вроде ледяного барьера. У капитана, сильного, мужественного, смелого и доброго человека, руки дрожали от бессилия что-либо сделать, он даже заговорить с ней боялся, потому что ответы девушки напоминали ответы самой настоящей сумасшедшей, хотя, как говорили врачи, ее критичность в оценке окружающего снизилась ненамного, и разум не поврежден необратимо. Но в это плохо верилось, находясь рядом с Мартой.
За спиной зашуршали шаги Алекса.
— Ганс, давай уедем. Пока окончательно не увязли. Ведь мы здесь как мухи в паутине. Криса нет, Марты почти нет. Старики радуются нам, как памяти, заглядывают нам в глаза, пытаясь увидеть в них сына, которого больше нет… НЕТ. Им легко жить прошлым, у них больше ничего не осталось. А я так дальше не могу… — он замолк.
— Он говорил, что все будет хорошо, — внезапно порвал недолгую тяжелую паузу тихий голос Марты. — Он обещал, что у нас будет настоящая семья, дети, свой дом. Он обманул меня!!! — ее голос сорвался на визг. — Не хочу! НЕ ХОЧУ ВОЗВРАЩАТЬСЯ!!! ГОСПОДИ, ВОЗЬМИ МЕНЯ К НЕМУ!!! — она неожиданно выгнулась в руках онемевшего Ганса, и мелко затряслась, закрыв лицо узкими ладонями. Она еще что-то твердила, твердила, но Ганс не разобрал больше ни слова, да и не хотел слушать. Поэтому он охватил ее своими большими руками, поднял с земли, бьющуюся в истерике, и бегом понес к дому. Алекс постоял с закрытыми глазами, и чуть покачав головой из стороны в сторону, медленно двинулся вслед им к дому. Он уже принял решение.
— Бежать! Бежать, пока не завязли, подальше, хоть в Антарктиду, и больше не возвращаться!
Потом была медсестра из отделения скорой помощи, бессвязный разговор Ганса со стариками Эдвардсенами, пока Беркутов собирал их вещи, понимающее молчание Йохана. Ганс мучительно осознавал себя актером в нелепом психологическом спектакле, и это терзало его на части. В голове набатом стучался вопрос, уже озвученный Беркутовым — зачем они приехали? Что хотели узнать, увидеть? Только не этот тихий приют для тихо помешанных людей, прячущийся за маской благополучия, которой офицеры почти обманулись. Пожалуй, единственно нормальным являлся брат Криса, он молча пожал руки Алексу и Гансу. А старики просили, чтобы они приезжали еще, обязательно, старики верили их лживым обещаниям — но ни Ганс, ни Александр не собирались сюда возвращаться, никогда. Потому что иногда прошлое бывает непомерно тяжелым, и они не находили в себе сил еще раз пройти через этот ад вечной печали и скорби, скрытый фальшивым душевным покоем.
