Коронный разряд - Ильин Владимир Алексеевич (читать книги полностью txt) 📗
Оказывается, есть еще одно действие, которое определенно не следует воспроизводить моему другу. А именно — в панике хвататься за голову.
Обычно крупные люди легко управляют своей мимикой, знают пределы движений (все вокруг такое хрупкое), а на высоких должностях и вовсе репетируют отдельные жесты перед зеркалом. Но, видимо, именно это движение последние три года Артем не тренировал. Раньше-то, в классе в девятом, у него получалось отлично — с толикой иронии, осуждения и лихорадочных мыслей, как все исправить. Однако сейчас он вырос, и вид со сцепленными на голове руками имел весьма деморализующий. Прямо хоть оглядывайся в поисках схемы бомбоубежища или физиономий многочисленного врага, которых можно бить. В общем, триггер на классическое «бей!» или «беги!».
Однако есть еще третий исход: благородный, похвальный и совершенно нежизнеспособный с учетом действующих лиц. «Спасай!».
— В-вы не смеете обижать Артема! — выставив палец вперед и храбро закрывая своим телом Артема примерно до уровня солнечного сплетения, выступила хрупкая девочка, в памяти моей отозвавшаяся на имя Вера. За тем столом в приемной комиссии она выглядела выше и не такой раздражающей.
Нет, до философских рассуждений и воспоминаний, мысли мои от такого ее явления были куда проще. Мещанские, одним словом, были мысли, самой приличной из которых являлось «откуда она тут взялась?». Главное, была бы в чем-то светомаскирующем, а тут подкралась в платье такой синевы, что зубы сводит, и тыкает в меня чуть подрагивающим от храбрости пальчиком.
— Вера, ты чего? — Тоже удивился Артем, осторожно тронув ее за руку.
— Нет! Я скажу! — Выпалила девушка, дернув плечом и глядя мне в глаза. — То, что вы даете ему деньги, не дает вам п-право его обижать!
«Какие-какие деньги?» — мелькнуло изумление. Перевел взгляд на Артема за ее спиной, а тот виновато развел руки. Ага, тоже мне — конспиратор недоделанный, наплел ей, что деньги чужие.
А теперь эта стоит, храбрится на остатках адреналина и куража, словно подслеповатый хомячок, выпрыгнувший перед бронепоездом. Соотношение отваги на единицу мозга примерно соответствующее.
Беда в том, что даже такое создание может принести кучу неприятностей — например, по скверной хомячковой традиции внезапно помереть от сердечного приступа. И где ее хоронить в этот солнечный день?
Так что и гаркнуть хочется, и проблему желательно обойти. В общем, надо обозначить, что бронепоезд стоит на месте, а перед ним бетонная стена.
Я вздохнул поглубже, успокаиваясь.
— Ты вообще знаешь…? — Указал я на Артема, собираясь завершить «кто он такой». Пусть с его княжеским титулом разбирается.
Но тут рекомый замотал головой и скорчил настолько жуткую физиономию, что позади испуганно вскликнула какая-то женщина, неосторожно глянувшая в нашу сторону.
— Ты вообще знаешь, — повторил я чуть нервно, придумывая, что теперь сказать, исходя из сложившейся диспозиции, и добавил осуждающего напора в голос. — Что он плохо ест?!
Вера явно ожидала услышать что-то иное, оттого сбилась и недоуменно повернулась к Артему.
Который выглядел так, что скорее из-за него плохо ест пара-тройка африканских государств. Ну хоть живот втянул — хотя там живота этого… В общем, скорее плечи расправил и грудь вперед выставил.
— А чем вы его кормите? — Оглядела она Артема, затем добавила с истерично-сострадательной нотой. — Это какой-то допинг, да? Вы испытываете на нем новые препараты?!
— Слушай, убери ее куда-нибудь, — потерял я терпение.
— К-куда?
— В карман! — Рявкнул я.
Отчего хомячок внезапно прозрел и попятился назад, ожидаемо упершись в стену по имени Артем. Но продолжил пятиться, не глядя перебирая руками по его телу в поисках то ли дверной ручки, то ли уступа, по которому можно забраться и убежать. Логично, что в своих поисках Вера достигла его лица, ощупала, признала, повернулась и со звуком «Ой!» мигом исчезла вправо в толпе.
— Вера, погоди, — заспешил Артем за ней.
«Вот что за человек», — недовольно поцокал я, проследив за его движением в людском море, волноломом рассекающим народные массы, пока он не исчез внутри здания. — «Сначала котят бездомных домой таскал, теперь квартиры раздает. А кому потом этих котят в нормальный дом устраивать? У него же сокола — мигом сожрут!»
— Конечно же, мне, — проворчал я уже вслух.
А ведь девушка — это уже не милое пушистое создание, которое можно вручить со значительным видом, как знак княжеской милости (и только попробуй на улицу выкинуть). У девушек есть достаточно возможностей, чтобы принимать решения самостоятельно и от них страдать.
Прибьют эту Веру, если возле Артема задержится, и всего дел. Тут не сокола — тут хищники поопасней. Хотя тоже охотятся ради удовольствия, а не для еды…
Чтобы отвлечься, прошелся по площади перед университетом — удивительно плотно заполненной народом. Понятное дело, что сегодня станут известны результаты ключевых экзаменов, но даже в день подачи заявлений не было так много людей. Да еще каких людей — то тут, то там видны клинья из охраны, вежливо высвобождающие пространство перед неторопливо шествующими парами с весьма знакомыми лицами.
И тут же — звонкое, перекрывающее общий гомон толпы:
— Пи-ирожки-и! — голосом дородной лотошницы.
Рядом встрепенулись двое постовых и целеустремленно пошли на звук. Допускаю, что подкрепиться.
А вон и знакомый городовой с сопровождающим — тоже в том направлении. Махнул им рукой, но те, завидев меня, предпочли развернуться и спешно пойти обратно. Значит, провели с ним разговор — одной заботой меньше.
Прошелся вдоль фонтанов к обзорной площадке, все сильнее удивляясь такому скоплению персон и гербов на ограниченной площади. Словно прием какой, в самом деле.
Дойдя до места, с любопытством посмотрел на традиционно промышлявших там актеров в нарядах и гриме императоров, великих князей и императриц — прошлых и нынешних, которые нынче не только не хватали нагло прохожих за рукава, призывая на русском, английском и китайском с ними фотографироваться, но и вовсе скромно собрались в уголке у бортика, поглядывая с почтительным волнением на НАСТОЯЩИХ князей и их спутниц.
Разумная осторожность — никакая прибыль не стоит того, чтобы случайно оказаться перед людьми, которые могли лично знать тех, кого они тут изображают. Могут ведь и оскорбиться.
И все же, откуда их тут столько? Не утерпев, решил телефонным звонком разбудить Романа Вениаминовича. Тот после дежурства должен был отсыпаться, но иных источников оперативной информации пока не было.
— Так замок с утра вскрыть не смогли, — с пониманием встретив мои извинения по поводу испорченного сна, пояснил старик. — Ладно механизм сломали, так дверной косяк к раме каким-то образом приварило.
Оу…
— Сразу выбить не удалось, — продолжил он. — Провозились аж до прихода самого светлейшего князя Воронцова, тот дверь лично открыл и там же остался, чтобы протоколы подождать, да подписать.
— Так как это связано с нынешним оживлением? — Глянул я вновь на людское полноводье, которое от минуты к минуте только усиливалось.
Вон, на парковке уже делят место два кортежа, апеллируя к более древнему происхождению приехавших позже — аж сюда крики долетают. Само собой, это охрана ругается, а их господа улыбаются друг другу и шутят в отдалении.
— Раньше, за плату малую, можно было результаты сразу от членов комиссии узнать. — Пояснил Роман Вениаминович. — А раз есть результат, то и прибывать было не зачем, — добавил он с ощутимой сонливостью.
На том и завершили беседу, после обоюдных благодарностей по поводу нашего с ним существования на свете.
Ситуация прояснилась. То есть, кое-кто не смог детям оценку поправить, оттого нервничает и ходит кругами вокруг фонтана. А кое-кому издревле докладывали все оценки еще в ночь до объявления результатов, и те тоже нервничают ввиду общей неопределенности.
Дети непростых родителей все равно поступят — не своим умом, так благодаря привилегиям своей семьи или личному прошению на высокое имя. Только раньше все это делалось кулуарно — до публичного оглашения отметок — руками прикормленных преподавателей или поверенных, которые изымут заявление на поступление и предъявят гербовые бумаги. Сейчас же придется побегать лично, судьбу потомка устраивая, да и низкие оценки — какая-никакая, но тень на честь рода. С другой стороны, еще может оказаться так, что сыновья и дочери пройдут по результатам экзаменов без посторонней помощи. Оттого и напряжение.
