Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Женщина! – Вышагнул ей на встречу водитель полицейской машины и спотыкнулся о величественный взгляд. – Гражданка… Леди…
– Ваше сиятельство, – поправила его дама, пройдя мимо опешившего служивого и остановилась сбоку от «уазика», с интересом посмотрев на тонированное окно, за которым сидели задержанные.
– Ваше сиятельство, никак нельзя препятствовать правосудию! – Хоть и оробев, но вполне уверенно произнес водитель.
Все же, не абы где служат, а в Кремле – и князей видали, хорохорился он про себя.
А там из другой двери «бобика» вышел и его коллега, перевешивая укороченный автомат на грудь – не помочь, так поддержать морально.
– Не имею желания препятствовать, – низкий грудной голос леди очаровывал и заставлял к нему прислушиваться. – Свидетельствую, что двое на заднем сидении машины – это Зубов Виктор Александрович и Зубов Павел Викторович, гербовые аристократы, неподсудные вашему ведомству.
– А вы, ваше сиятельство, из каких земель? – Отчего-то занервничал напарник, положив руку на рацию у нагрудного кармана.
– Князья Борецкие мы, – с ироничным прищуром посмотрела на него леди.
– Так их поди двадцать лет, как нет, – ляпнул водитель.
– Девятнадцать, – охладел голос княгини. – Двадцатый следующим годом будет. Будьте любезны, откройте дверь машины.
– А мы, ваше сиятельство, никак этого не можем. – Уверенно ответили ей, загораживаясь начальственной волей. – У нас приказ их до отделения доставить.
Княгиня пожала плечиком и повела ладонью перед собой. Дверь машины на глазах обрела коричневатый оттенок, пробившийся сквозь облупившуюся краску, и рыхлым ржавым порошком осыпалась комьями на асфальт и порог автомобиля. Сквозь проем, повернувшись, на княгиню с любопытством смотрел Зубов-старший. И напряженно – словно узнавая и не веря – его сын.
– Непорядок творите! Перед нашим господином ответите! – Сорвался голос автоматчика, вцепившегося в рацию и, отступая назад, громким шепотом вызывавшего подкрепление.
Водитель же просто смотрел в ступоре, как стекает вниз грязной лужицей то, что было стеклом и металлом. Желание возражать исчезло, будто не было.
– В самом деле, не оставят вам этого просто так, – посетовал Зубов-старший, не торопясь выходить из машины.
Он не помнил княгини, и он точно знал, что всех Борецких вырезали до последнего человека. А значит, повода выходить из безопасного места не было ни малейшего.
– Это вы? – Как-то неуверенно, но с огромной надеждой спросил у него из-за плеча сын.
Виктор Александрович с удивлением посмотрел на Пашу.
– Я. – лукаво улыбнувшись, чуть наклонила голову леди. – Пойдешь со мной?
– Пойду! – Радостью отозвался Пашка, подавшись вперед.
– Сын! – Строго осадил его отец. – Ты знаешь… Ее сиятельство?
– Знаю, – в полный голос произнес сын.
– Ваше сиятельство, – обратился Зубов к леди. – Наше общество может вас изрядно стеснить.
– Еще минут пять – вряд ли. Потом придется пробиваться из города силой.
– Какие условия нашей эвакуации? – Сосредоточился Зубов.
Пусть помощь пришла неожиданно, но он уже был в условиях стесненного времени, и помнил цену поспешным поступкам.
Тем более, если это обманка, благодаря которой их должны выманить из машины, соблазнив легким решением их бед и знакомством с сыном – пусть длинные разговоры дадут шанс подкреплению до них добраться.
– Я предлагаю вам чистую одежду, душ и безопасное место, чтобы спокойно принимать решения. – Смотрела на него княгиня, что возрастом должна была быть его ровесницей, но во взгляде прорывалось нечто настолько покровительственное, что казалось – вернулись школьные годы, и за его попытками выглядеть взрослым наблюдала строгая, но добрая учительница.
Страхи и подозрения невольно уходили, но возвращались вновь – битый жизнью человек не доверял ни чувствам, ни зрению.
– Во что нам это обойдется? – Был серьезен Виктор Александрович, несмотря на возмущенное пыхтение сына рядом, который желал вставить слово, но из-за воспитания не смел вмешиваться в беседу.
– Никакой платы. Никаких условий. Вы свободны любить и ненавидеть кого угодно. Свободны уйти, когда захотите, и звонить, кому пожелаете. Главное мое условие – чтобы кое-кто ел мои вареники. – И последняя, сказанная с улыбкой, фраза явно предназначалась сыну, дрогнувшему и громко выдохнувшему.
– Папа, просто верь мне. – Настойчиво произнес Паша.
Виктор Александрович замер, будто просьба затронула нечто глубинное в его душе. Неуверенно повел плечом, оглянулся на сына – и, обогнув узкое кресло, вышагнул из безопасности машины. Дал место выйти Пашке.
Затем медленно посчитал до десяти и убедился, что они все еще живы.
– Забирайтесь в машину, – леди уже была в джипе, и перебралась на дальнее сидение, оставив дверь открытой. – У нас еще две минуты свободного коридора.
И Виктор Александрович, уступив место рванувшему внутрь внедорожника Паше, забрался следом и закрыл дверь, безропотно подчиняясь слову княгини.
Княгини, которой полагалось быть мертвой, но которая сейчас была живее, чем он сам.
– Еще раз здравствуйте, – подал совершенно равнодушный голос с переднего пассажирского сидения знакомый по отречению стряпчий, привычно удерживающий на руках планшет.
– Филипп, реестр еще не закрыт? – Поинтересовалась княгиня, пристегиваясь и давая водителю отмашку на начало движения.
– Нет, ваше сиятельство, – размеренно и неторопливо ответили ей.
А за окном на бешеной скорости замелькали фасады улиц центра Москвы, подсвеченные по вечернему времени. На один миг вперед их вырвалась машина сопровождения, и мир огласился тщательно приглушенной звукоизоляцией салона сиреной и окрасился всполохами синего спецсигнала, ловко зацепленного на крышу на ходу.
– В таком случае, Виктор Александрович и Павел Викторович, есть у меня к вам предложение. – Устало отклонилась княгиня на кресло и заглянула в экран своего сотового телефона.
– А как же спокойно принять решение? – Припомнил ей Зубов обещание, улыбнувшись уголком губ.
– Разумеется, оно при вас, – рассудительно ответила Борецкая. – Но у вас есть право на досрочный ответ. – Покосилась она в окошко на мелькнувший силуэт боевого вертолета, решившего покружить над столицей в свете заходящего солнца.
– Мы подумаем, – положил ладонь на руку сына Виктор Александрович.
– Но, – встрепенулся Пашка, до которого прекрасно дошла суть предложения.
– Мы подумаем, – был настойчив Зубов-старший, но тут же смягчился, обращаясь к сыну. – Есть кое-что выше обстоятельств, нехватки времени и убийц над нашей головой. Есть традиции, предписывающие не идти в новый дом без достойного подарка.
Спереди одобрительно покивал стряпчий.
А Паша обескураженно оглядел серую мешковину на своих плечах.
Ее сиятельство вздохнула и извиняющеся качнула плечами, глядя в центральное зеркало – чтобы стряпчий видел.
– Я подумал. – Неожиданно произнес Виктор Александрович. – Ваше сиятельство, вас устроят координаты затонувшего галеона с золотом?
– Эм, – похлопал ресницами Пашка, удивленно глядя на отца.
– Право слово, неловко, – повел тот рукой изящным жестом, несмотря на тесноту заднего ряда, и чуть поклонился. – Но мы немного стеснены в материальной части, чтобы доставить его содержимое вам немедленно.
Вернее, из материальной части были только веревки и собственные руки.
– Однако честью клянусь, он там есть. – Завершил Зубов. – Мой пра-пра-прадед его лично топил и оставил верные приметы.
– Отчего же вы им не воспользовались ранее? – Проявила сдержанное любопытство Борецкая.
– Так разве клад может считаться чьим-либо, пока его не найдут? – Ответил Зубов на невысказанный вопрос про то, почему на него не наложили руку Черниговские. – И разве можно жертвовать богатством предков, откупаясь от собственной глупости? – С грустью произнес он для сына. – Это плата за будущее, а не за прошлое.
Должно, обязано быть нечто такое у семьи, о чем можно вспомнить, когда потащат на плаху. Желательно, конечно, до этого не доводить.
