Дым и зеркала - Гейман Нил (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— М-м-м. Не особенно.
Но Джима было не остановить: он все равно рассказал свою скабрезный анекдот про дрочков. Не уловив соли, Саймон только скривился.
— Ну ты и тормоз! — снисходительно бросил Джим и, заметив стайку молодых женщин за дальним столом, поправил галстук и поспешил со своим подносом к ним.
Саймон слышал, как Джим рассказывает тот анекдот женщинам, на сей раз приправляя его выразительными жестами. Они сразу ухватили суть.
Оставив свой салат на столе, Саймон вернулся к работе.
В тот вечер он не включал телевизор, просто сидел в кресле у себя в крохотной квартирке-студии и пытался вспомнить, что знает про венерические заболевания.
Во-первых, сифилис, от которого остаются рытвины на лице и который сводил с ума королей Англии. Во-вторых, гонорея, она же гусарский насморк: зеленые выделения и опять же безумие. В-третьих, мандавошки, живущие в лобковых волосах, от них еще страшный зуд (он изучил свои лобковые волосы через лупу, но среди них ничто не шевелилось). СПИД — чума восьмидесятых годов, призыв к чистым иглам и безопасному сексу (но что может быть безопаснее, чем подрочить в пригоршню выстиранных носовых платков?). Герпес, который как-то связан с лихорадкой на губах (он осмотрел губы в зеркале, — выглядели они нормально). На том его познания исчерпывались.
Он лег в кровать и, не посмев мастурбировать, заснул в конце концов от безвыходного беспокойства.
В ту ночь ему снились крохотные женщины с черными лицами, бесконечными рядами шагавшие между великанских офисных зданий, точь-в-точь армия муравьев.
Еще два дня Саймон ничего в связи с болью не предпринимал. Он надеялся, что она пройдет сама или хотя бы утихнет. Не утихла. Стала только хуже. Боль растянулась на целый час после мочеиспускания, его пенис казался натертым и помятым изнутри.
На третий день он позвонил своему врачу, чтобы записаться на прием. Он смертельно боялся сказать взявшей трубку женщине, что с ним, и потому испытал облегчение, быть может, с толикой разочарования, когда она ни о чем не спросила, а просто записала его на завтра.
Своей начальнице в банке он солгал, что у него болит горло и что ему нужно к врачу. Произнося эти слова, он чувствовал, как у него горят щеки, но она никак это не прокомментировала, только сказала, что, разумеется, он может идти.
Выходя из офиса, он поймал себя на том, что его бьет дрожь.
Был сырой серый день, когда он поднялся на второй этаж, где помещалась клиника. Очереди не было, и он прошел прямо в кабинет. И с облегчением обнаружил, что за дверью ждет не его лечащий врач. За столом сидел молодой пакистанец, приблизительно одних с Саймоном лет. Прервав с запинкой перечислявшего свои симптомы Саймона, он спросил:
— Мочимся больше обычного, так ведь? Саймон кивнул.
— Какие-нибудь выделения? Саймон покачал головой.
— Понятненько. Я бы попросил вас снять штаны, если вы не против.
Саймон снял. Доктор вгляделся в его пенис.
— А у вас ведь есть выделения, знаете ли, — сказал он. Саймон снова застегнулся.
— Так, мистер Пауэре, скажите, как по-вашему, возможно, что вы подхватили от кого-то… э… венерическое заболевание?
Саймон решительно покачал головой.
— У меня ни с кем, — он едва не сказал «ни с кем больше», — почти три года не было секса.
— Не было? — По всей видимости, врач ему не поверил. От него пахло экзотическими пряностями, и у него были самые белые зубы, какие Саймон когда-либо видел. — Что ж, вы заразились или гонореей, или НСУ. Вероятнее всего, это НСУ, иными словами, неспецифический уретрит. Он не столь известен и не столь болезненный, как гонорея, но лечить его — та еще радость. От гонореи можно избавиться одной ударной дозой антибиотиков. Они ее вот так, — он дважды громко хлопнул в ладоши, — приканчивают.
— Выходит, вы не знаете, что со мной?
— Какое у вас заболевание? Господи помилуй, конечно, нет. Я даже не буду пытаться выяснить. Я пошлю вас в специальную клинику, которая занимается всевозможными подобными случаями. Я вам дам назначение. — Он достал из ящика стола стопку бланков со штампом клиники. — Кто вы по профессии, мистер Пауэрс?
— Я работаю в банке.
— Кассир?
Он покачал головой:
— Нет. В отделе ценных бумаг. Я клерк у двух заместителей заведующего. — Тут ему пришло в голову: — Им ведь не обязательно про это знать, правда?
Врач был шокирован.
— Господи всемогущий, разумеется, нет! Аккуратным круглым почерком он выписал назначение, в котором говорилось, что Саймон Пауэрс, возраст двадцать шесть лет, страдает, вероятно, НСУ. У него выделения. По его словам, не занимался сексом уже три года. Боли. Не могли бы они сообщить результаты обследования. И расписался закорючкой. Потом протянул Саймону карточку с адресом специализированной клиники.
— Ну вот. Волноваться нечего, такое со многими случается. Видите, сколько у меня тут карт лежит? Волноваться нечего — скоро будете как новенький. Когда придете домой, позвоните туда и запишитесь.
Взяв карточку, Саймон собрался уходить.
— Волноваться нечего, — в третий раз повторил пакистанец, — скорее всего вылечить это будет несложно.
Саймон кивнул и попытался улыбнуться. Потом открыл дверь.
— Как бы то ни было, это же не серьезное заболевание, вроде сифилиса, — сказал врач.
Две сидевшие в приемной престарелые женщины радостно навострили уши и жадно вперились в Саймона, когда он проходил мимо.
Ему хотелось провалиться сквозь землю.
Стоя на тротуаре в ожидании автобуса, Саймон думал: «У меня венерическое заболевание. Я где-то подхватил венерическое заболевание. Венерическое заболевание я где-то подхватил». И так раз за разом — как мантру.
Ему следует на ходу звонить в колокольчик, как прокаженному.
В автобусе он старался держаться подальше от попутчиков. Он был уверен, что они знают (разве они не способны разглядеть чумных отметин у него на лице?), и одновременно стыдился того, что вынужден хранить это в тайне. Вернувшись домой, он прошел прямо в ванную, ожидая увидеть в зеркале разлагающееся лицо из фильмов ужасов, ожидая, что на него уставится гниющий череп, покрытый пушистой синей плесенью. Вместо этого он увидел розовощекого банковского служащего двадцати с небольшим лет, светловолосого, с чистой кожей.
Неловко достав пенис, он тщательно его проинспектировал. Пенис не был ни гангренозно-зеленым, ни проказно-белым и выглядел совершенно нормальным, если не считать слегка распухшей головки и прозрачных выделений, выступивших из отверстия. Еще он заметил, что его белые трусы испачканы в паху.
Саймон рассердился на себя и еще больше на Бога, ниспославшего ему (скажи же это!) дозу гусарского насморка, предназначенную, по всей видимости, кому-то другому.
В тот вечер он впервые за четыре дня мастурбировал.
Он воображал себе школьницу в голубых хлопчатобумажных трусах, которая превратилась в полицейскую, потом в двух полицейских, потом в трех.
До того момента, когда пришло время кончить, боли не было никакой, а тогда ощущение было такое, будто кто-то заталкивает ему в член перочинный ножик. Будто со спермой выходит подушечка для булавок.
Тогда он в темноте расплакался, но от боли или по какой-то иной причине, определить которую не так просто, не мог бы сказать даже сам Саймон.
Это был последний раз, когда он мастурбировал.
Клиника находилась в крыле мрачной викторианской больницы в центре Лондона. Молодой человек в белом халате взял карточку Саймона и назначение врача и велел ему подождать. Саймон сел на оранжевый пластиковый стул, испещренный коричневыми ожогами от сигарет.
Несколько минут он глядел в пол. Потом, исчерпав этот способ развлечения, стал смотреть в стены, и наконец, не имея другого выбора, на других людей. Слава Богу, тут были одни мужчины (женское отделение находилось этажом выше), и их было больше полудюжины.
