Славные времена (СИ) - Брок Александр Александрович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Запрошенная плата была невелика, и я с удивлением посмотрел на учителя.
— Вы принесете мне огромную известность, — пояснил он. — Поверьте, после первого бала леди Алтейи ко мне будет ломиться толпа аристократок с просьбами учить детей.
Я почесал в затылке, и согласился. Забегая вперед, Альте так понравилось практиковаться в танцах, что мы упражнялись каждую ночь без музыки в трактире, когда он закрывался. Адабан отсчитывал ритм, а мы, кружась, ловко огибали столы и скамьи. Можно было, конечно, ездить в наш особняк с его огромным бальным залом, но было лень.
Выходя, я посмотрел на юных музыкантш и вполголоса спросил:
— Где это вы, мастер, нашли таких молодых и уже умелых исполнительниц?
— А это мои сестры. Я сам учил их, — скрывая улыбку в густой бороде, ответил Тарсан.
— Как замечательно, — вдруг сказала Альта. — Девочки, подойдите. Возьмите меня за руку.
Девочки неуверенно подошли, не осмеливаясь спорить с драконом, и одновременно взяли втроем ее за протянутую правую руку. Альта заглянула им по очереди в глаза, и заявила:
— Все три — здоровы, талантливы, и будут удачливы и счастливы. Это говорю вам я, дракон.
Голос ее прозвучал настолько убедительно, что девочки, не споря, поклонились и убежали куда-то назад. Учитель кивнул, но ничего не сказал, задумчиво посмотрев на Альту.
Мы раскланялись и вышли. Уже на улице я вполголоса спросил у Альты:
— Ты что имела в виду?
— То, что видела, — спокойно сказала Альта. — Я вдруг увидела их будущее. Это иногда бывает со мной… довольно редко.
Мы все промолчали.
Несмотря на все уважение к мастеру Гардени, я не ожидал ничего особенного, когда уселся в кресло слева от девушек. Сегодня Гардени решил попробовать новый метод: сделать, как он туманно сказал, нас гармоничной группой, и в одном ключе. В отличие от девочек, меня не мазали осветляющим кремом, просто очистили лицо горячей салфеткой, и мастер приказал подготовить волосы. Я с интересом наблюдал, как лица Альты и Беллы мазали неизвестно чем, и они покорно выполняли все указания великого парикмахера.
Пока девушки "доходили" под кремом, помощники подняли дыбом мои волосы и отдали мастеру. Работая, он все время заглядывал в дощечку на шее, где сверху красовалась таинственная цветовая гамма, а снизу были начертаны непонятные кривые. Я был, признаться, удивлен, когда он быстро и умело подстриг меня по известному только ему фасону. Да, это был мастер! Но самое интересное началось, когда Гардени, сверяясь с дощечкой, чуть подкрасил мне виски ("подтемнил от седины", как он выразился), и взялся за Альту и Беллу.
Когда он закончил подкрашивать, править и подстригать им волосы и начал укладку, я сравнил цвета причесок у нас, сидевших в ряд перед огромными зеркалами, и меня словно ударило громом.
— Да ведь это барлонская гамма! — вскричал я.
— Именно, мой друг! — весело сказал мастер. — Именно ее я выбрал, чтобы показать вашу тройку! Прелесть и открытость леди Беллерии, ваше сдержанное мужество и приветливость, и таинственная, грозная красота леди Альты! Разумеется, я смягчил света росписи под ваши лица, и учел манеру ходить и разговаривать…
Я слушал и дивился. Если я бы не учился писанию красками, то не уловил бы, как тонко подогнал Гардени цвета классической фрески Барлона под цвет наших лиц, ослабил их силу и сбалансировал подкраской волос.
Наконец мастер закончил, и мы встали и втроем взглянули в большое зеркало, занимавшее половину стены. Ничего подобного я раньше не видел. Я стоял и не узнавал себя. Я был мужественнее, умнее, красивее, чем сам себя считал. Девушки необыкновенно похорошели: нос с горбинкой Беллы стал еще более аристократическим, а лицо Альты слегка вытянулось и стало из твердого каким-то загадочным, манящим, и одновременно чем-то предостерегающим. Как художник-любитель, я хорошо видел, как искусно Гардени тронул схожими цветами несколько прядей в прическе Беллы, комбинируя их с черными волосами Альты. Укладка волос была не просто удачная — был составлен ансамбль из трех причесок. Я с крайним удивлением понял, что втроем мы смотримся лучше, чем по отдельности.
— Неплохая попытка, мой друг, не находите? — весело спросил Гардени, поняв, что я разбираюсь в художествах.
— Бесподобно! — искренне сказал я. Только теперь я понял, чего может добиться настоящий мастер.
— Бесподобно! — в один голос повторили девушки. Глаза Альты и Беллы сияли от ощущения своей красоты. Я их прекрасно понимал: я сам почуствовал себя сегодня неотразимым.
— Мастер… через пятнадцать дней у леди Альты возможен первый королевский бал. Сможем ли мы попросить вашей помощи? — любуюсь собой в зеркале, спросила не упускающая ничего Белла.
Мастер, улыбаясь, выдержал паузу и просто сказал:
— Да. Я слишком ей обязан, чтобы отказывать в таком важном деле (тут мы с Альтой молча переглянулись). Только предупредите меня за три дня, и в полдень вы будете готовы.
Мы были ошеломлены нашим превращением, и, с благодарностью расплатившись и попрощавшись с довольным мастером, вывалились из его салона к карете.
Адабан не успел даже открыть дверь кареты, как проходящая девушка-служанка, несшая чьи-то покупки, посмотрела на меня и уронила пакет на землю.
— Что? — удивленно спросил я.
— Нет, ничего, господин, — быстро сказала девушка, подбирая пакет с земли: она при этом не отрывала от меня глаз.
— Ваше… — начал Адабан говорить что-то, затем посмотрел сначала на Беллу, потом на меня, и немедленно замолчал. Горман, почувствовав что-то необычное, вышел из-за кареты, посмотрел на нас троих, и рот у него открылся, затем захлопнулся, и он отвернулся, скрывая одобрительную улыбку.
— Мне всегда нравились твои слуги, — со вздохом сказала Белла. Она первая сообразила, в чем дело. — Давайте поскорее в карету, пока нас не увидели!
Мы быстро уселись в карету и покатили в наш особняк, подальше от внимательных взглядов.
На первом же занятии учитель танцев нашел, что Альта очень способна к благородным и изящным движениям. "Да уж!" — подумал я, вспомнив, как она хвостом ломала бревна для костра. Тем не менее учитель хорошо знал свое дело: уже через десять дней ежедневных занятий Альта резко улучшилась в танцах. "Еще дней пять, и леди сможет смело показать свое искусство на балу!" — деловито, без напыщенности сказал мастер танца. Альта счастливо улыбнулась. Я тоже попутно освежил свое умение танцевать, не пускавшееся в ход уже года два.
Но самым важным был стиль поведения, каковой надо было показать на балу с первого мига. Над тем, как Альта будет стоять и улыбаться, и что и как кому говорить, все вечера после занятий ломали головы Белла, Гирон и я. Альта, сообразив, что поведение в обществе есть скрытая борьба за свое положение в нем, отбросила всякую растерянность: борьба была ей близка и понятна.
Наконец, мы выработали для Альты подробные инструкции. К примеру, на случай если вдруг будет застана врасплох наглыми ухажерами, Белла дала следующие указания:
— Молчите, милочка, и не говорите с ними. Стойте с равнодушным выражением лица, как будто не слушаете. Как будто это тараканы пробегают рядом. А я или Сергер быстро подойдем и вправим им мозги, если кто-то начнет хамить.
— Посмотреть, как на тараканов — легко получится, — смеясь, ответила Альта. После новой прически у нее не только появилась уверенность в поведении на будущем балу, но и сильно улучшилось настроение.
Приглашение двора было получено за десять дней, и мы заранее отпросились в Школе для подготовки. Наконец, настал великий день. Когда мы зашли в комнату профессоров для разговора, Деларюс посмотрел на нас с улыбкой, и предупредил:
— Сергер, ты теперь не офицер, а маг. Пожалуйста, без дуэлей, в Коллегии их не приветствуют.
— Сделаю все, что смогу, сир, — в шутку изящно, по придворному поклонился я ему, вызвав веселый смех остальных преподавателей в комнате.
С утра мы поехали к Белле домой, где служанки выкупали в огромной ванне девушек, а заодно и меня в отдельной ванне, к моему смущению. До полудня мы с удовольствием томились в салоне Гардени. Он еще немного улучшил наш стиль с прошлого раза, так что я мог теперь разбивать девичьи сердца с первого взгляда и на расстоянии двадцати шагов. Девушки стали похожи на богинь — Альта на черноволосую, и Белла — на светловолосую. Мы благодарили Гардени чуть не со слезами на глазах, а он спокойно сказал:
