Два в одном. Оплошности судьбы - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"
– Давай, красавица, накрывай на стол и тащи все самое лучшее. – Он хлопнул ее по заду и уже вослед убежавшей крикнул: – Сначала вина принеси. Остальное потом. – Он обнял за плечи ближайших товарищей и сказал: – У нас есть повод, чтобы радоваться. Так ведь, друзья!
И молодые люди, уже изрядно разгоряченные вином, выпитым до этого, в один голос заорали:
– Есть!
Скоро появилась служанка с двумя кувшинами вина и кружками на большом подносе. Она ловко и быстро расставила перед сидящими кружки и упорхнула.
Блондин разлил вино и поднял свою кружку.
– Друзья! Это поистине знаменательное событие. И я не побоюсь этого слова – судьбоносное. Сегодня мы празднуем самое важное событие этого года. Наш товарищ и умнейший человек, кроме того невероятно удачливый сукин сын… – он оглядел, сидящих, – вступает в права наследника. Так выпьем же за Маншеля ла Брука, будущего короля Ривангана!
Сидевшие вскочили и трижды проорали:
– Вай хо! Вай хо! Вай хо!
На столе стали появляться тарелки с закуской и зеленью. Молодые люди закусили и разлили еще. Тот же дворянин, что произносил тост в честь новоявленного наследника, повернулся к группе людей, сидящих за другим столом, и весело обратился к ним:
– Господа, мы приглашаем вас поддержать нас и почествовать нового наследника престола.
К нему обернулись те, к кому он обращался, и один из них, дворянин с длинными черными волосами, неопрятно лежавшими на плечах, мрачно произнес:
– Еще не хватало нам короля-пьяницы: он все королевство пропьет.
Сначала никто не понял слов, сказанных мрачным посетителем, все были пьяны и веселы, но затем смысл отповеди стал доходить до большинства. Улыбки смыло с их лиц, словно проливным дождем пыль с придорожной травы, и они уставились на сидящих за соседним столом.
– Повтори, что ты сказал! – Предлагавший выпить всем телом повернулся к грубияну.
Тот пожал плечами и усмехнулся:
– Вам что, уши заложило? – Он с вызовом смотрел на покрасневшего друга Ла Брука. Такой взгляд был неприкрытым оскорблением.
– Я вызываю вас на поединок, сударь, – с трудом выговаривая слова и почти дрожа от гнева, кинул отрывисто фразу оскорбленный.
– Нет, Жорез, драться с негодяем буду я. – С другого конца стола поднялся крепкий мужчина с тонкими щеголеватыми усиками над чувственным ртом. Он вышел из-за стола и пошатываясь направился к тому, кто посмел высказать о нем оскорбительное мнение.
– Я к вашим услугам, риньер, – поднялся мрачный господин и тоже выбрался из-за своего стола. Он вышел на середину зала и вытащил рапиру. Отсалютовал и встал в стойку.
Маншель ла Брук ответил своим салютом и помахал рапирой перед собой.
– Надеюсь, вы озаботились завещанием, сударь, – проговорил он и сделал выпад.
Но его удар прошел мимо. Соперник легко отбил сталь клинка и, сделав шаг навстречу, вонзил свою рапиру прямо в сердце наследнику. Сделал он это просто и быстро. Ла Брук с удивлением посмотрел на лезвие, вонзившиеся ему в грудь, и с обиженным выражением на опухшем лице упал спиной назад. В трактире стихли разговоры, все присутствующие были поражены, с какой легкостью мрачный господин расправился с Маншелем. Его товарищи неверяще смотрели на лежащего наследника, из-под которого тонким ручейком вытекала кровь.
– Бретер, – еле слышно прошептал Жорез, но его услышали все – такая тишина установилась в зале, – и его слова взорвали ее яростными криками.
– Смерть убийце! – заревели друзья убитого, и с металлическим шелестом рапиры и шпаги покинули ножны.
Мрачный понял, как поворачиваются события, отпрыгнул назад и оскалился.
– Я не вызывал никого на бой, – крикнул он, – я только защищался.
Но его уже не слушали одурманенные вином и злостью друзья Ла Брука, с воинственными кличами они бросились на мрачного. Он отступил и вдруг закатил глаза. Из его груди показалось лезвие шпаги, и стоявший за ним человек растерянно отступил. Мрачный упал на пол лицом вниз.
– Я случайно, – проговорил стоявший за спиной бретера. – Он сам напоролся.
Королевский прокурор читал показания свидетелей. Его лицо хранило печать мрачности, складки удивления не сходили с его лба. Он только качал головой и размышлял о последних происшествиях. Погибли два наследника, стоявшие первыми в очереди на трон королевства. На первый взгляд, это была череда случайностей и превратностей злодейки-судьбы. Все материалы, что он изучил, не давали повода притянуть версии преднамеренного убийства.
Мальчик погиб на охоте по вине нерадивых слуг, и тела их уже «украшают» этот злополучный лес. Второй был заколот Можелем Винье, наемным бретером. Но дело в том, что он находился уже в трактире, когда туда заявились подвыпившие молодые дворяне. Он никого не трогал и только высказал свое мнение по поводу наследника. Если честно признаться, прокурор и сам считал, что наследник – пьяница и дебошир. Грибус Аданадис был согласен с убитым бретером по поводу перспективы правления такого короля.
– Да уж! – проговорил вслух прокурор. – Задачка! Сам бретер пал от руки своего товарища. И тоже случайно. Не много ли случайностей в этих смертях?
Но сколько Аданадис ни размышлял, ему ничего не приходило в голову. Кому выгодны смерти наследников? Если смотреть глубже, то только ему. Его сын приближается к заветному первому месту, но он также хорошо понимал, что не прикладывал к этому своих рук.
От мыслей у него разболелась голова. Так ничего и не придумав, он приложил штамп «Закрыто» к первому листку дела и расписался.
А где-то в это время происходили совсем другие события.
Орден святой инквизиции Братьев меченосцев
…Форум братьев меченосцев производил грандиозное впечатление. Если бы посторонние лица могли случайно попасть на него, они бы сильно удивились тем речам, которые велись с его трибуны, а затем прониклись ужасом.
Братья инквизиторы докладывали, скольких служителей хаоса они обнаружили. Как вышли на них и как добывали признательные показания. И сколько имущества, золота и серебра было добыто в ходе этого исторического рейда по королевству. Количество сложенных врагов церкви исчислялось десятками и сотнями, а золото и серебро, перешедшее в казну меченосцев, десятками тысяч. Но посторонних тут не было. Были только свои. Были патриархи церкви Хранителя. Члены Канодриона – создатели и хранители канонов веры.
Выступал и инквизитор Ордена святого Августина, меченосец веры отец Ермолай, который вышел внешне скромно, но внутренне предчувствуя свой триумф. Никто из выступающих не помянул о том, что привел в истинную веру нелюдь или мага, или вообще кого-либо.
– Уважаемые патриархи и досточтимые братья! – начал говорить хорошо поставленным голосом отец Ермолай. Всю свою речь он подготовил заранее, где нужно расставил акценты, выверил до мелочей. Говорил он минут двадцать, а когда закончил, победно оглядел слушателей.
После его выступления наступила тишина, и длилась она для отца Ермолая невыносимо долго, он вспотел и уже думал, что это провал, когда со сцены раздался еле слышный хлопок. Это один из патриархов захлопал в ладоши. затем весь зал взорвался аплодисментами. Это поистине был миг триумфа инквизитора. Стараясь скрыть охватившее его торжество, он, скромно потупясь, сошел трибуны и уселся на свое место. Он внутренне ликовал, но не показывал этого открыто, ловя на себе завистливые взгляды братьев меченосцев.
Вечером его вызвал к себе отец предстоятель грандмастер Ордена святого Августина преподобный отец Оберфалос. Попав к нему в кабинет, отец Ермолай почувствовал недоброе.
Преподобный сидел мрачнее тучи. Да и было отчего. Этот тупой выскочка, который кроме пьянства ничем не выделялся, сумел обратить на себя внимание патриархов и членов Канодриона. «Как же он хорошо маскировался, негодяй, – подумал грандмастер. – Дождался удобного момента и выступил: вот смотрите, какой я! Сволочь, и этот подсиживает меня!»
Отец Ермолай стоял почтительно, лихорадочно перебирая в уме, что могло вызвать недовольство преподобного. Но ничего придумать не мог и все ниже сгибался под тяжестью взгляда отца Оберфалоса.
