Повелитель бурь - Муркок Майкл Джон (книги хорошего качества .txt) 📗

Они закрыли лица, особенно глаза, капюшонами плащей, и поверх сек находившийся в воздухе песок.

Останавливаясь для отдыха, каждый раз только на несколько часов, Ракир вел их. Они подгоняли своих скакунов, несших их со скоростью, десятикратно превосходящей скорость обычных коней, все дальше и дальше вглубь мертвой пустыни.

Они почти не разговаривали, порывы вздыхающего ветра заглушали слова, и поэтому каждый погрузился в водоворот собственных мрачных дум.

Эльрик давно впал в какой-то странный бессмысленный транс, пока конь нес его по пустыне. Он боролся с собственными спутанными мыслями и эмоциями, считая их неприятными и тяжелыми. Он часто так поступал, стараясь составить объективные суждения о своих затруднениях. Его прошлое было трудным, и ему было ясно, что он слишком болезнен и слаб для многого. Он всегда был под гнетом своей меланхолии и своей физической немощи, слишком древняя кровь текла в его жилах. Жизнь представала перед ним не упорядоченной гармонией, а хаосом бессмысленных случайностей. Он боролся всю жизнь, стараясь мыслить последовательно, логично, но при необходимости принимая хаотическую природу вещей, и, изучая жизнь, считался с ней, но, исключая случаи острых личных кризисов, он редко умудрялся мыслить точно в течение достаточного времени.

Это, возможно, было вызвано его жизнью вне закона, его альбинизмом, его сильной зависимостью от свойств рунного меча, навязчивыми мыслями о смерти.

Что такое мысль? – спрашивал он себя, – что такое эмоция? В чем смысл власти и в чем смысл успеха? Может быть, лучше жить инстинктом, чем мудрствовать и быть страдающим? Лучше быть марионеткой богов, позволяя им двигать собою, и это вызовет больше благодарности, чем стремление взять свою судьбу в свои руки, противодействуя воле Лордов Высших Миров, и гибнуть в мучениях…

Так размышлял он на скаку, обжигаемый плетью ветра, уже выступая против естественного риска. А какая разница между риском жизнью и риском неподвластных мыслей и эмоций? И то, и другое содержат нечто общее.

Но его народ, хоть он и управлял миром десять тысяч лет, жил под влиянием различных звезд. Они не были ни истинными людьми, но и не принадлежали к древней колдовской расе. Они принадлежали к промежуточному типу, Эльрик был наполовину уверен в этом. Он знал, что он последний в выродившемся роде, который мог без усилий использовать данное Хаосом колдовство так же, как другие используют повседневную сноровку – для удобства. Его народ полностью принадлежал Хаосу, в отличие от полууправляемых или полуограниченных новых народов, появившихся в эпоху Молодых Королевств. И даже они, если верить Сепириту, не были полноценными людьми, которые однажды появятся на земле, где будут управлять порядок и прогресс, а Хаос будет слаб и незначителен, если, конечно, Эльрик победит, разрушив известный ему мир.

Эти мысли доставляли ему уныние, ибо в предназначении проглядывала смерть – единственная цель, которую ему навязывала Судьба. Зачем бороться, зачем мучиться сомнениями, зачем оттачивать в размышлениях свой разум, когда он не более, чем жертва на алтаре судьбы.

Он глубоко вздохнул, и горячий, обжигающий легкие воздух забил ему рот и нос мелкой жгучей пылью.

Дайвим Слорм был в чем-то схож с Эльриком, но его чувства не были столь сильны. Он жил более упорядоченной жизнью, чем Эльрик, хотя она была не менее насыщена кровью.

В то время, как Эльрик ставил под сомнения традиции своего народа, даже отказываясь от похода на земли Молодых Королевств, что позволило бы подчинить их, Дайвим Слорм никогда не углублялся в подобные вопросы. Он был совершенно взбешен, когда из-за предательской деятельности Эльрика Город Мечты Имррир, последний оплот древней расы Мельнибонэ, был разорен. Потрясен также тем, что он и остатки имррирцев были изгнаны из города во внешний мир, что заставило их жить, подобно торговцам. И поэтому короли-выскочки рассматривали их как презренных людей, живущих вне закона. Дайвим Слорм, который никогда не сомневался прежде, не сомневался и теперь, он был только взволнован.

Мунглум был не так самоуглублен. С тех пор, когда он много лет назад встретился с Эльриком, когда они вместе боролись против Дхариджора, он испытывал страшное влечение к своему другу, даже симпатию. Когда Эльрик проливал реки крови, Мунглум страдал только потому, что не мог помочь другу. Много раз он пытался вывести Эльрика из состояния меланхолии и депрессии, но теперь он понял, что это бесполезно. Будучи по природе добрым и оптимистичным, он в то же время чувствовал смерть, которая шла за ним по пятам.

Ракир, который был более уравновешенным и философски настроенным, чем его друзья, не подозревал о чрезвычайной важности и драматизме их миссии. Он собирался провести остаток своих дней в созерцаниях и размышлениях в мирном городе Танелорне, оказывающем странное умиротворяющее воздействие на всех, кто жил в нем. Но этот призыв о помощи нельзя было проигнорировать, и он без особой охоты вновь прицепил к поясу колчан со стрелами Закона и поскакал прочь от Танелорна с маленькой группой тех, кто хотел сопровождать его. Он предложил свои услуги Эльрику.

Прорываясь сквозь ледяной песок, он увидел что-то, неясно вырисовывающееся впереди, – одинокая скала вырастала посреди бесплодной пустыни, как будто принесенная сюда разумной волей.

Он закричал, указывая:

– Эльрик! Здесь! Это, должно быть, замок Мордаги!

Эльрик очнулся от своих дум и посмотрел в направлении, куда указывал Ракир.

– Ох, – вздохнул он. – Мы на месте. Давай остановимся и передохнем, восстановим силы перед последним броском.

Они остановились и расседлали коней, смочили вином потрескавшиеся губы и поразмяли натруженные ездой ноги, чтобы кровь свободно циркулировала в жилах. Затем они натянули полог, защищающий их от порывов ветра, несущего песок, и, расположившись тесной компанией, закусили, подспудно подозревая, что после того, как они доберутся до горы, то могут никогда уже не увидеть друг друга живыми.

Ступени уступами окружали гору. Высоко, насколько они могли видеть, отсвечивала кирпичная кладка, и только там, где ступени сглаживались и исчезали, они увидели бузиновые деревья. Деревья выглядели совершенно обыкновенно, но некий символ был в них – именно они являлись первыми противниками. Как бороться с ними? Какое действие деревья окажут на них? Эльрик поставил ногу, обутую в башмак, на первую ступень, которая была очень высокой, – рассчитана на длину ноги гиганта.