Край без Короля или Могу копать, могу не копать - Барановский Вадим (читать книги без txt) 📗
— Я тебе про имена говорил уже, — отвечал гном, гладя усы, — а вон Хъньша издалека прибыл, у него имён много, да таких, что ты и не слышал никогда. Он тебе три штуки продаст.
— Почём возьмёшь за имя, Хъньша? — спросил охотник.
— Недорого, — ответил Фонси, — вот тут Изилисъд говорил, вы в Гундабад ближе к весне собираетесь? Так возьмите меня с собой.
— Это можно, — оживился Бохънь, — доставим на полном довольствии. Давай имена.
— Том, — сказал Фонси, поразмыслив о том, имена каких его знакомых ему было бы не противно слышать на троллях, — Барт. И Билл Хаггинс.
— Отличные имена! — закивал охотник. — Звучные, и в Кардунской Книге Троллей я таких не помню. Изилидън?
— Нет таких, — отозвался Изилидън. — Есть Вахърт, Махърт, Духъм, Тръм, и Гъртагън, это самое близкое. Этих куда угодно можно продать.
Солнце ещё несколько раз дразнило снежную равнину, подкрадываясь к самому краю неба, но так ни разу и не выглянуло оттуда. Путешествовать вшестером — ввосьмером, если считать быков, и водиннадцатером, если считать троллей, — было куда удобнее и приятнее, чем вдвоём или в одиночку. Фонси ещё лучше овладел северным наречием и не без успеха переводил на него старые ширские байки и шутки — здесь их никогда не слышали, и как-то раз, отхохотавшись, Бохънь сказал, что за имена он расплатится как-нибудь по-другому, а в Гундабад Фонси возьмёт с собой просто так, чтобы не скучать в дороге. Изилисъд и Изилидън оказались отличными игроками в загадки — Фонси узнал от них много новых. И даже орк Гършаг оказался совсем не страшным и громко хохотал, когда Фонси рассказывал смешные байки, правда, не всегда в смешных местах.
В дороге путников застала метель, которую они переждали, спрятавшись между быками, как в очень тёплое, но очень пахучее шерстяное одеяло. А потом Фонси свалил очередной приступ клещовицы, и ему пришлось весь следующий день лежать в санях — так называлась снежная повозка ворсъкайнов — и отдыхать.
Горы на севере становились всё ближе и ближе, и когда они стали занимать изрядную долю неба, вдруг потеплело. Снега стало меньше, и начали встречаться проталины. От земли кое-где поднимался пар, словно она дышала. И вот когда быки с трудом втащили сани на пологий холм, с другой стороны холма Фонси увидел окружённое кольцом скал озеро, а вокруг озера — множество шатров, палаток, шалашей и просто навесов. Везде горели костры и светильники, и даже отсюда слышался гул множества голосов — такой и на ярмарке в Хоббитоне услышишь не часто.
— Кардун, — сказал Сосрыква, хотя Фонси догадался и так.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
в которой проявляется северное гостеприимство
— Вот это плита! — присвистнул Фонси. — Вот это я понимаю.
Чёрный гладкий железный круг шести локтей в поперечнике источал сладостный жар — Фонси уже и не помнил, когда ему в последний раз было так тепло. И запах! Какой стоял запах! Несмотря на то, что от самого Фонси начинало веять тухлятинкой — всё-таки ни он, ни Сосрыква скорняками не были, и выделанные ими кроличьи шкурки теперь о том напоминали, — несмотря на то, что от столпившихся вокруг плиты большецов, орков и ещё неизвестно кого пахло тоже не широким лугом в жаркий день, запах, поднимающийся от плиты и наполняющий весь шатёр, расталкивал все прочие запахи и врывался в ноздри уверенно и властно, как это умеет запах жареного мяса.
Два низкорослых, темнокожих и крепко сбитых, по пояс голых большеца сновали вокруг плиты внутри кольца толпящегося народа, залихватски ухали и гоняли еду по плите длинными палками, похожими на деревя! и и.к мечи. Фонси завороженно следил за приключениями m медвежатины.
Вот тёмно-красный сочащийся кусок мяса выдержал очередной удар палкой и, шипя и брызгая жиром, врезался в кучку какой-то каши, столкнулся там с полутушкой какой-то птицы, получил сверху кусок белого, стремительно плавящегося сыра, проехался по метши из красных ягод, а потом один из большецов сменил деревянный меч на настоящий — во всяком случае, таким его нож показался Фонси — и безжалостно порубил и кус медвежатины, и полутушку птицы, и ещё несколько кусков мяса на мелкие части, полил сверху чем-то из кожаной бутыли так, что всё зашипело, опять схвати палку и снова погнал это дикое жаркое вокруг плиты, на и этот раз в другую сторону. Второй большец в это время бежал впереди первого, прижимая палкой к плите здоровенный кусок сала, оставляющий за собой смазанную шипящую дорожку.
— Пъстълай мъскь! — крикнул он, когда жаркое они сало несколько кругов вокруг плиты, и собравшиеся послушно подставили миски, куда им и разложили дымящуюся еду.
Принюхиваясь, Фонси понёс свою миску к выходу из шатра, туда, где стоял стол с длинными скамьями вдоль него. Стол был достаточно низким, Фонси мог за ним спокойно сидеть.
— В Кардуне зимует много народа, — объяснял хоббиту Сосрыква, — разных ирыстонов, то есть племён. У нас как представляются? Такой-то, сын такого-то, из бинонты такого-то, из ирыстона такого-то. Здесь так нельзя, здесь за отца убьют, за бинонту убьют и за ирыстон убьют.
— На Зимовке неважно, откуда ты, — подтвердил Бохънь. — Важно, чей ты гость. Гостя обижать нельзя, гостеприимца — тем более. Вот ты, Хъньша, Созырке гостеприимец, а мне гость. Значит, нам с тобой враждовать нельзя до конца зимы. А ещё Созырке нельзя враждовать с твоими гостеприимцами, а мне — с твоими гостями. А тебе, получается — с моими гостеприимцами и с гостями Созырки.
— А с гостями его гостей? — с любопытством спросил Фонси. — А с гостеприимцами его гостей и гостями твоих гостеприимцев? То есть, я-то ни с кем враждовать не хочу, но мало ли что...
— Ай, так сложно не считают, — махнул рукой Сосрыква, но Бохънь не согласился.
— Считается, что нельзя враждовать с гостем гостеприимца твоего гостя и гостем гостя твоего гостеприимца. Но это только потому, что если ты уж поговорил с кем-то так долго, что всё это выяснил, то драться вам и вовсе незачем.
— Разве что так, — усмехнулся гном.
— А раз в три дня, — продолжал охотник, — каждый житель Кардуна приходит в этот вот самый шатёр у входа на Зимовку и приносит с собой миску какой-нибудь сырой еды. Или варёной, если это коренья какие-нибудь или каша. И каждый приезжающий знает, что надо сделать то же самое. Вот и получается, что каждый на зимовке тебе может-быть-гость или может-быть-гостеприимец — не то ты их еду ел, не то они твою. Так оно спокойнее получается.
— Не говоря уже о том, что вкусно, — сказал Фонси.
— Это когда как, — хмыкнул Сосрыква. — Раз скрефены расщедрились — четверть туши тюленя принесли. Гадостнее мяса нет, тьфу!
— Ну, прощай, Созырка, прощай, Хъньша, — Бохънь встал и вытер жирные губы рукавом. — Пора троллей продавать. Счастливого тебе взлома, Созырка, а тебя, Хъньша, мы найдём, когда будем собираться в Гундабад.
— Счастливой торговли, Бохънь, — отозвался Фонси, — смирного товара!
Охотник на троллей кивнул в знак благодарности и двинулся туда, где его ждали Изилисъд, Изилидън и Гършаг — они встретили возле плиты каких-то своих приятелей и ели с ними. Гършаг и Изилисъд помахали хоббиту и гному руками, и ворсъкайны все вместе зашагали прочь.
— Скажи, Сосрыква, — сказал Фонси, — здесь ценится серебро? Я хотел себе одежду сшить, как здесь носят. А то от этих шкур уже пахнуть начинает. Да и помыться бы мне...
— Серебро везде ценится, — захохотал гном. — Мыться в бане, она в другой стороне, на озере. А одежду лучше на Круге, там дешевле. Только сперва домой пройдём, я тебя в гости приглашу, вещи оставим. Тролль у башни кстати пришёлся — Бохънь его одёжку купил, а то в доме твоей родни из жальтишка один убыток. Ай, Фонси, я не в упрёк. Ты тоже тролля убивал, ты в доле.
— Я тебе сказал, что свою долю тролля уступаю, помнишь? Ты, Сосрыква, для меня и так много сделал.
Они шли по узким улочкам Зимовья, мимо палаток из плотной ткани и шатров из шкур, мимо грубо сложенных каменных хижин и просто уголков из двух каменных плит с навесом сверху. Большецы размеров от чуть пониже Элрохира до чуть повыше Фонси, оттенков кожи от грязно-белого, как у Бохъня, до грязно-медного, как у большецов-жарщиков, суетились вокруг — кто готовил еду прямо в шатре или на улице, кто присматривал за детьми, точнее пытался присматривать — дети носились повсюду без особого присмотра, — кто играл — Фонси узнал ножички и камень-ножницы-бумагу, хотя здесь эта игра, похоже, называлась камень-нож-шкура. Здесь были и мужчины, и женщины, на последних Фонси косился с любопытством и лёгким страхом — в Бри он никогда не бывал и большецких женщин не видал. Волосы у них и вправду не вьются, отметил про себя хоббит, права была Белладонна, но красивого в этом мало, тут она ошибается.
