Время рокировок (СИ) - Васильев Андрей (первая книга TXT) 📗
— Лагерь недалеко, — подал голос второй выживший, заставив своего соплеменника зарычать от злости. Был он юн, тщедушен и обладал каким-то невероятно белым лицом. Альбинос просто, по-другому не скажешь. — Я проводить могу, только пообещайте не убивать меня. А еще лучше — возьмите меня с собой, мне этот лес уже поперек глотки стоит. Я уж про компанию и не говорю.
— С собой, говоришь? — я внимательно смотрел на лицо человека, лежащего передо мной. — Подумаем. Недалеко — понятие относительно. Сколько по времени дорога займет?
— Минут двадцать, не больше, — зачастил пленный. — Мы ведь потому про вас и узнали — вы же гудок дали, мы его услышали — и ну к реке. А тут вы как раз якорь бросаете.
— Ты как в воду глядел, Стас, — Марика посмотрела в сторону нашего «Василька». — Вернемся — сама этот шнурок сигнальный перережу.
— Ну, Свен и говорит: «Это судьба», — зачастил белолицый. — Так и сказал, что именно она вас сюда привела, прямо к нам. А вот он, Брут, ему возразил. Он предложил пойти и сначала с вами просто поговорить, мол — не все же бандиты и убийцы, есть где-то и нормальные люди.
— Так и было? — остановил я рукой трескотню пленного и наклонился к раненому. — Он правду говорит?
— Какая разница? — Брут наконец перевел взгляд на меня. — Все мертвы, что уж теперь.
— Пойдешь под мою руку? — спросил я у него внезапно для себя самого. — Мы нормальные люди, ты был прав. Да, мы стреляем, но только для самозащиты. Или в тех, кому жить не стоит вовсе. А что до этого конфликта — так хорошая дружба, она всегда с драки начинается.
— Нет, — подумав с полминуты, ответил Брут. — Те, кого вы убили, все равно будут между нами стоять. Да и сам я не забуду, что вас убить хотел, какая тут дружба.
— Позиция, — уважительно сказал ему я. — Может, ты и прав.
Я встал на ноги, поднял с земли пистолет, до которого он так и не дополз, и выстрелил ему в лицо.
— Свен — это тот клоун, который себе дуло в рот засунул? — спросил я у совсем уж побелевшего пленника. — Да?
— Да, — замотал мозгляк головой так, что она, казалось, сейчас от его цыплячьей шеи оторвется. — Он был наш командир.
— Дурак он был, — зло сказал я и повернулся к Голду. — И ты знаешь, что самое обидное? Они ведь, судя по всему, были нормальные люди. Вот этого Брута я бы вообще с руками оторвал, правильный мужик-то. Вот чего он этого Свена слушал, а?
— Свен в прошлом был военным, — подал голос пленник. — Его и слушались все. Он нас многому учил.
— Ну да, военным, — я досадливо повертел головой. — И всех положил за просто так.
— Слушай, а если он, ну вот этот, — Фрэн показала на траву, где лежали обноски Брута, — тебе пришелся по душе, то зачем ты его убил?
— Потому что другого варианта не было, — ответила за меня Настя. — Да и не убил его он, а, считай, услугу оказал. Этот Брут — он из совестливых был, потом себя поедом ел бы, что все погибли, а он жив. У нас Ювелир такой же. Уже сколько времени прошло с того времени как он один раз слабину дал, а он все ходит, виноватится, себя простить не может. Ну, и какой от него был бы в этом случае прок?
— Как все в этой жизни непросто, — запечалилась Фрэн и спросила у Насти. — А в чем Ювелир дал слабину?
— Самое время для баек, — толкнула ее в бок Марика. — Потом узнаем. Стас, так мы идем в их лагерь?
— Как тебя зовут? — спросил я у альбиноса.
— Мурабилка, — немедленно ответил тот.
— Как? — одновременно переспросили у него я и еще несколько человек.
— Мурабилка, — послушно повторил пленный. — Вот такое имя. Мне — нравится, такого больше ни у кого нет.
— Надо же, как в одном человеке все сразу сходится, — негромко сказала Марика Насте. — Все в одном флаконе — он и трус, и предатель, и еще относится к той части сильного пола, которая не любит женщин.
— А может, все остальное является производной последнего фактора? — мудрено закрутила фразу Настя.
— Если я не люблю женщин, а люблю мужчин, это еще не значит, что я подлец. Просто я с умом подхожу к выбору стороны, на которую встаю, — обиделся на эти слова девушки Мурабилка. — Ну да, я гей — и что? В наши дни — это норма вещей, между прочим, даже в этом странном мире. Что за стереотипы?
— Молодец, обозначил свою позицию, — остановил я намечавшуюся перепалку. — Лично мне все одно, кто ты есть. Скажи — много народа осталось в лагере?
— Человек сорок, — пожал плечами Мурабилка. — Около того. Женщины, в основном.
— А не в основном? — подогнал его Голд.
— Ну, там еще есть несколько детей, и еще Питер с Вонгом, их Свен оставил в роще, на всякий случай, — охотно сказал ему Мурабилка. — Они молоденькие совсем еще.
Судя по тому, как его язык облизал губы, на кого-то из этих ребят это чудо положило глаз.
— Ну, не знаю, — я помялся. — Брать у них особо нечего, все их основное богатство вон, на земле лежит. И никто его, между прочим, не собирает!
— Милена, — толкнула о чем-то задумавшуюся девушку Фира. — Собирай оружие!
— А чего я? — возмутилась Милена. — Вон, Павлик стоит. Это мужское дело.
— Скажи мне, Мурабилка, — меня от этого имени даже передернуло. Лучше бы каким-нибудь «Ухахахом2547» назвался, честное слово. — Среди этих людей есть маги? Ну, те, кто владеет каким-то даром, полученным здесь. Может, огонь взглядом зажигать человек умеет или время останавливать.
— Есть такие, двое, — Мурабилка заулыбался. — Один талант, мы так это называем, он у Лизаньки. Очаровательная малышка, ей шесть лет всего. Она умеет призывать птиц. Руку вот так вытягивает — и птицы сами слетаются. По-моему, она их даже понимает. А второй талант у Алиции, она из Кракова, полячка, стало быть. Та еще грубиянка.
— Не тяни, — попросил я его. — Что за талант?
— Да ерунда, бестолковый донельзя. Она из воды лед делать умеет. Пальцем к воде прикасается — и на тебе, кусочек льда. Виски тут все равно нет, так что в нем прока?
— А спрашиваешь — идем, не идем? — я протянул пистолет, который так и держал в руках Павлику, у которого на плечах уже висело разнокалиберное вооружение незадачливых рейдеров. — Теперь точно идем.
— Хорошо. — Марика встала рядом со мной. — Чур, я с тобой.
— Куда я без тебя? — ее тон все равно не оставлял шансов на выбор. — Голд, Джебе, Азиз. Наверное, все. Воевать там не надо будет, так что…
— А я? — возмутилась Настя. — А как же я?
— И ты. — Как и в случае с Марикой, спор ни к чему бы не привел. — Ювелир, если всё так близко, как говорит наш новый друг, то через час-полтора мы вернемся, так что грузите дрова на «Василек», чтобы сразу после нашего прихода отчалить. Фира, твои переговорники уже зарядились? Дай нам один. Вон, Голду вручи, и покажи, что к чему, только быстренько. Заодно и испытаем их в действии. На дальность, на устойчивость связи и так далее.
Ну что, этих двоих надо изымать, что тут думать. Причем если насчет Лизаньки пока ничего не ясно, то пани Алиция из славного города Кракова — это готовый товар для И Синя. Лед нам не особо нужен, а вот обменный фонд — очень даже. Надеюсь, они еще не покинули свой лагерь, бродить по местным дебрям мне совершенно не хотелось.
А вообще — это сколько же людей с даром чародейства по лесам разбросано? Мы ведь по факту пальцем в небо ткнули — и вот уже двое, пожалуйста, подходи и бери. Нет, срочно комплектовать отряды — и мелким гребешком все прочесывать. Одних в расход, других — на обмен. Что пулеметы, мы таким макаром себе скоро броненосец заработаем.
Мурабилка сноровисто бежал впереди, лихо перепрыгивая корни деревьев и тараторя на ходу:
— На самом деле мы… То есть — они. Конечно, теперь они. Так вот — они мирные. Нет, пострелять пришлось, тут неподалеку какие-то бандиты было осели, наши с ними в лесу сцепились. Вот тогда в первый раз и получилась война. Их на нашу… То есть — на их удачу мало было, семь человек всего, вот Свен и сказал: «Пока не разрослись — надо давить». И придавил. Оружием вот разжились, патронами. А тут — вы.
