Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ) - Белов Михаил (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Это было давно... Но с тех пор егеря заняли особое место в кавалерии, превратившись в своего рода элиту "конной пехоты", на порядок выше по подготовке и ответственности обычных драгунских и уланских частей.
Лаида печально вздохнула, и лихо запрыгнула на уже оседланного коня, вороного с белой "звездочкой" на широком лбу Диррэля. Гжегож тоже уже был в седле, и короткими окриками подбадривал бойцов-первогодков, которые по разным причинам мешкали с отбытием...
- Пани ротмистр, разрешите обратиться, - внезапно спросил он негромко, приблизившись к Лаиде, и стараясь удержать весело брыкающегося жеребца.
Лаида подняла на него глаза и кивнула.
- Разрешите подменить в засаде Стася Чарторыйского, пани ротмистр?
Лаида удивленно посмотрела на него, ожидая продолжения...
- Сами посмотрите, пани ротмистр, а ну они наткнуться-таки на диверсантов? Что ж, получается, я ни одного не добуду? Не порядок! - весело улыбнулся урядник, - Да и устал он, поди, в засаде-то сидючи...
Лаида молча глядела на Гжегожа. Не было сомнений, что парень старался ради неё, - со Стасем у него как раз отношения не очень складывались. Тот был в общем-то добродушным, простоватым парнем, который по первости всем нравился за незлобивый характер (и был хорош в постели, но этого Гжегож, слава Творцу, знать никак не мог). Но Чарторыйски проявил себя довольно слабым командиром, не лишенным вовсе храбрости и воинского искусства, но медлительным и неуверенным. И сейчас он был в засаде только потому, что у Лаиды отчаянно не хватало людей. Обычно она старалась держать его подле себя... Ладно, решено. Что бы там не двигало жугдом, Лаиде при любом раскладе было бы лучше, если бы Гжегож вышел в ночную засаду, а Стась бы выполнял свою "основную функцию"...
Лаида кивнула.
- Возьми Дадило, Нечая, Здыбенко и Кара-Хана. Лучших разведчиков, словом... Держите рацию и ракеты наготове, ну, - сам ведь знаешь... С Богом!
- Спасибо, пани ротмистр! - благодарно улыбнулся Гжегож, машинально поправил кожаную перевязь с тяжелым пистолетом в деревянной кобуре-прикладе и, отдав честь, пришпорил коня.
- Тебе спасибо, - одними губами прошептала Лаида, глядя, как он объезжает группки верховых, выкрикивая фамилии нужных ему бойцов-разведчиков...
... Когда они скакали назад, Лаида поймала себя на том, что не ищет взглядом по окрестностям цепочку всадников из алы Чарторыйски, которые должны были присоединиться к ним примерно через час пути. Все её мысли отчего-то были с Гжегожем, который сейчас, верно, уже спешился и расставлял посты на всех тропинках, ведущих через заросшую корявым кустарником топкую низину в горы... Странно. Урядник совсем не одобрял её связи со Стасем (которая, честно говоря, и возникла-то исключительно из нужды прибить тоску по столь нелепо погибшему арнорцу), и самому Стасю не сочувствовал, но тем не менее - предпочел провести бессонную ночь в компании комаров... Неужели и впрямь рассчитывает встретить врага, заслужить славу?! Ну, на это надеяться было просто глупо. Что же тогда?
Лаида не допускала мысли, что Гжегож питает к ней какие-либо чувства - он без церемоний волочился за местными красотками в Дэрге, прямо у неё на виду. Влюбленный бы так никогда не поступил...
Запыхавшийся Стась тем временем поравнял с ней своего коня и, откровенно радуясь встрече с возлюбленной, весело отрапортовал, улыбаясь во весь белозубый рот:
- Пост сдал, происшествий нет, пани ротмистр! Личный и конский состав в порядке!
- Ну и поди в строй, - неожиданно даже для себя грубовато отрезала Лаида, - Походный порядок, едем на исходную...
Стась оторопело смотрел на неё, недоумевая, чем вызвано недовольство девушки.
- А поцеловать позволишь, краса моя?.. Пока не видит никто? - понизив голос, промямлил урядник, все еще надеясь лаской вернуть её милость...
- Пшел в строй, видишь, недосуг мне, - проворчала Лаида, и хлопнув коня удилами, без всякой нужды сорвалась в галоп вдоль колонны, оставляя опечаленного и ошарашенного парня позади. Помириться со Стасем было несложно, и уж за отношения с ним она ничуть не опасалась.
Тем более, что мысли её были сейчас весьма далеки от него...
... Бросок через горы был самым трудным. Даже самые испытанные и стойкие вымотались хуже некуда, а молодняк, еще не проверенный такими испытаниями, не падал с ног только благодаря бодрящим таблеткам, которые ждали в ранцах именно этого часа... Сам Командир почти не чувствовал того, что ощущали они. Его легкие привыкли к сверхперегрузкам, разреженному воздуху, который начал давать о себе знать уже на первой тысячи футов подъема, мышцы привычно напружинились, сердце работало как хороший мотор. Чем-чем, а своим телом Командир всегда был доволен, - будь оно было чуть хуже, он просто-напросто не дожил бы и до этого дня. Разве что простреленная нога ныла, как капризная девчонка... Другие же члены группы, хоть и совершали, бывало, немыслимые даже для хороших солдат регулярной пехоты броски по пересеченной местности, так и не успели как следует, попрактиковаться в настоящих горах, - через ледяные шапки, "постный" воздух и узкие скалистые тропки. Все они были горцами, - но в том то и беда, что выросли они в старых, невысоких и плоских горах. "Чертова спешка", - злобно подумал Командир, падая на очередной привал, - "Показатели, извольте видеть, у нас удовлетворительные! А то, что вообще то для операций с такой степенью риска показатель должен быть исключительно превосходным, порешили считать несущественным... Кэжэ тухес киттек!.."
По правде-то говоря, он был очень доволен своими мальчиками и девочками. Отличные ребята, безусловно, лучшие солдаты, из тех что бывали в его распоряжении! Нордлинги тупые болваны, - раз не успели их прибрать вовремя к рукам, раньше его Руководства... И каждого, что опытного бойца, что "новичка", едва исполнившего две-три акции, переполняет священная ненависть, способная поднимать тело после сумасшедших нагрузок и бросать людей в бой против в сотни раз превосходящего врага, - и обращать его в бегство! В глубине души Командир завидовал им. Все они скоро умрут, - но ничуть не пожалеют о содеянном и вознесутся в Шалэ с горящим гордым взором, дочиста омытые от скверны священной кровью, пролитой в бою...
А он, Командир, ничуть не ненавидел. Когда-то давно, он пытался вызывать в себе ненависть искусственно, воскрешая видения двадцатилетней давности, и иногда это даже работало, - но очень скоро перестало. Он без отвращения поглотил сердца убитых, уже не одной сотни достойных противников, навалил груду мертвых тел на алтарь мщения и залил его морем крови, и теперь ощущал только пустоту. Месть изжила себя, - он все еще шел вперед, благодаря своей силе и природному таланту, - побеждал, но уже чувствовал, что становиться не более чем инструментом в чужих руках. Тяжелым, мощным, безотказным револьвером, который при правильном применении бьет без промаха и одной пулей неизменно вышибает дух из любого силача, - но не имеющим решительно ничего личного против этого самого силача. Командир не без грусти смотрел, как росли его воспитанники, как они убивали, и от души этим наслаждались. Это тоже помогало, и он пытался убедить себя, что у него ненависть такая же сильная, но это не было правдой...
А берут ли в Шалэ таких, как он? "Мириогири", как говорят в Луанской Империи, или простым языком, наемников? Ой, вряд ли. Он дышит, ест, иногда соединяется с женщиной, - но уже мертв, по сути-то, ибо жизнь должна иметь смысл, хотя бы простой, хотя бы даже убогий...
Он печально вздохнул, достал бинокль из чехла и оглядел горизонт. Глухой распадок, в котором они остановились, был практически невидим и недосягаем с воздуха, в нем и днем было темно и сыро, а путь доступа в него нельзя было обозвать даже тропинкой, - неподготовленный человек, почти наверняка, свернул бы там себе шею. Но в последнее время пути противник начал проявлять необычную активность, - в населенных пунктах, даже незначительных, было видно много вооруженных людей, которые бдительно (как им самим казалось, по крайней мере) глядели по сторонам...
