Путеводитель по миру Братства Черного Кинжала (ЛП) - Любительский перевод (читать хорошую книгу .TXT) 📗
«…а потом он издал низкий горловой стон и откинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в паху то растягивалась, то возвращалась на место.
– Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее».
Для Ви, до появления Джейн, секс и эмоции не были связаны между собой. Фактически, за исключением Бутча, и, в некоторой степени, самого Братства, эмоции просто не были частью его жизни, и это понятно. Отрочество в военном лагере оставило его с грузом ужасного душевного беспорядка, который он перенес в зрелость, и который отразился на его отношениях. Вопрос в том, что такого особенного было в Джейн – а до ее появления в Бутче?
Я думаю, что у Джейн и Бутча много общего с одной стороны, они оба большие умники. Возьмем, например, эту короткую сценку между Ви и Джейн, которая является одним из моих самых любимых диалогов из всех книг:
«– Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.
– Почему…
– Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.
Хорошоооо.
– Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.
– Не удивлен, – он взглянул на перчатку. – Я бы ее отрубил при первой возможности.
– Не советовала бы.
– Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…
– Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают как надо.
Последовало молчание, затем пациент хохотнул.
– Умная какая».
Я также думаю, что Ви влюбился в Джейн потому, что она сильная женщина с крепкими нервами. Это доказывает сцена ее похищения из больницы, особенно в том моменте, когда Рейдж закидывает ее на плечо, а Фьюри пытается успокоить, используя приемы контроля над разумом:
«– Тебе придется вырубить ее, брат мой, – сказал Рейдж, а затем проворчал: – Я не хочу причинять ей боль, а Ви сказал, чтобы она поехала с нами.
– Предполагалось, что это не операция похищения.
– Поздно, мать твою. А сейчас выруби ее, окей? – Рейдж снова стиснул зубы и изменил хватку, его рука оставила ее рот, чтобы поймать дерущуюся руку.
Ее голос раздался громко и четко:
– Да поможет мне Бог, я сейчас…
Фьюри взял ее за подбородок и поднял голову.
– Расслабься, – сказал он мягко. – Просто успокойся.
Он приковал ее взглядом и начал вводить в состояние покоя… в состояние покоя… в…
– Да пошел ты! – выплюнула она. – Я не позволю вам убить моего пациента!»
В тот момент, Джейн напоминает мне Бутча в «Темном Любовнике», когда тот приносит Бэт в особняк Дариуса и сталкивается лицом к лицу с братьями. Даже в меньшинстве, он все равно боролся. Так же и Джейн.
Я также считаю, что оба, Джейн и Бутч, стремятся нести в мир добро. Она хирург, Бутч – полицейский, эти двое настоящие герои – и Ви уважает их за это.
И наконец, я подозреваю, это относится ко всем братьям, здесь завязаны феромоны. Братья, да и все мужчины, с кем я сталкивалась до сих пор, связываются с объектом своего поклонения мгновенно и окончательно, как только оказываются с этим объектом рядом. Поэтому я могу предположить, что здесь срабатывает некий инстинктивный компонент, компонент влечения.
Но вернемся к Ви и Джейн. С моей точки зрения, один из самых сильных эмоциональных моментов в книге, это когда Ви позволяет Джейн доминировать над ним в его пентхаусе, прежде чем отпустить ее. Для него, поставить себя в зависимость от кого-то сексуально, учитывая то, что с ним сделали в ночь его превращения, когда его связали и частично кастрировали, является самым большим показателем доверия и отдачей, на которые он может решиться с другим человеком. Сцена, которая начинается на стр. 315, показывает, что впервые в жизни он сознательно выбирает быть беззащитным. В прошлом, в военном лагере, в качестве претранса, он был уязвим по физическим причинам и по сложившимся обстоятельствам. Поэтому всю дальнейшую жизнь он стремился никогда не сдаваться на милость кого-либо. С Джейн, однако же, он добровольно отдает себя во власть кого-то. Это признание в любви, и значит гораздо больше чем слова.
И опять же, это мой личный взгляд на сексуальные сцены. Да, происходящее между ними было жарковато, но это имело огромное значение для дальнейшего развития персонажей.
А теперь несколько слов о Деве-Летописеце и Ви.
Хех, поговорим о проблемах отцов и детей? Когда Ви впервые появился на сцене в «Темном Любовнике», я знала, что его рука много значила, но понятия не имела, насколько она была важна, и каковы будут последствия. На самом деле, во время написания первых двух книг, я даже не представляла, что Вишес – сын Девы-Летописецы. Это как с Бу или гробами: Когда я вижу что-то действительно четко, я сразу вношу это в содержание, несмотря на то, что могу не знать, к чему это может относиться.
Осенило меня уже в «Пробужденном Любовнике»: белое свечение = Дева-Летописеца. Ви светился белым. Поэтому Ви = Дева-Летописеца. Я подумала, что это будет крутой поворот событий, и была большой умницей, что не растрезвонила этот факт по всему форуму или на раздаче автографов, и не позволила ширме, за которой хранятся все мои секреты, упасть. Честно говоря, когда я переделала кое-что в родословной Ви, я была удивлена, что никто больше не уловил этой связи (думаю, возможно, у кого-то была пара гипотез, но я уклонилась от объяснений).
В «Освобожденном любовнике», у Ви с матерью были очень тяжелые отношения, что вполне понятно, учитывая то, что она скрывала от него, и что заставляла его делать. Но все разрешилось, и для многих читателей стала та сцена, где Вишес приходит к своей матери в конце истории, стала любимой:
«– Что вы принесли? – прошептала она.
– Маленький подарок. Ничего особенного. – Вишес подошел к белому дереву с белыми цветами и раскрыл ладони. Попугайчик вылетел на свободу и забрался на ветку, будто знал, что теперь это его дом.
Ярко-желтая птица прошлась взад-вперед, его маленькие лапки сжимали и отпускали бледную ветвь. Он поклевал цветок, выпустил трель… поднял лапку и почесал шею.
Уперев руки в бедра, Ви оценил, как много было пространства между цветами на ветках. Ему придется принести целый вагон этих птиц.
Голос Избранной переполняли эмоции.
– Она отдала их ради тебя.
– Да. И я принесу ей других.
– Но жертва…
– Была принесена. Сейчас на дереве сидит подарок. – Он посмотрел через плечо. – Я собираюсь заполнить его, нравится ей это или нет. Пусть сама решает, что потом с ними делать.
Глаза Избранной излучали благодарность.
– Она оставит их. И они будут оберегать ее от одиночества.
Ви сделал глубокий вдох.
– Да. Хорошо. Потому что…
Он замер, и Избранная нежно сказала:
– Вы не обязаны объясняться.
Он прочистил горло.
– Так ты передашь ей, что они от меня?
– Мне не придется. Кто, если не сын, способен на такую доброту?
Вишес перевел взгляд на одинокую желтую птицу посреди белого дерева. Он представил, что однажды ветви наполнятся снова.
– Верно, – ответил он.»
Дева-Летописеца не является одной из самых популярных сил в серии. Лично я уважаю ее, и то, что она жертвует одной из своих самых больших привязанностей (птицами), чтобы окупить дар, который дает своему сыну (возвращение Джейн) произвело на меня впечатление. Мне задавали вопрос, почему она просто не могла все исправить, например, в отношении Велси и Тора (даже Джон Мэтью поднял это вопрос), но дело в том, что она не является полным властителем мира, который создала. Здесь все в руках Судьбы – и в компетенции ее Отца, я так предполагаю.
