Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Живи, парень, живи, молил я его, и через несколько томительных минут он меня послушался. Тотайшан открыл глаза, еще подернутые мутной пленкой, его вырвало. Теперь срочно нужно растереть тело, и у меня есть чем это сделать. Уложив Тотайшана на подстеленный потник и оторвав кусок меха с оторочки его халата, я начал растирать тело, щедро поливая бренди из протянутой Шлоном фляжки. Наконец сын дормона зашевелился и даже попытался оттолкнуть меня. Ну и слава богу, наконец-то все позади. Приподняв его, я насильно влил ему в горло бренди и с удовольствием похлопал по спине, когда он закашлялся.
– Заверните его, ему нужно тепло, – обратился я к столпившимся вокруг нас вардам.
Вот теперь точно все, можно позаботиться и о себе. С этой мыслью я отправил в свое нутро остатки бренди.
С меня сдернули мокрую одежду, накинули на плечи чей-то халат и повели к лошади, которую держал в поводу Кот. Сидеть голой мокрой задницей на обшитом кожей седле не очень комфортно, но ноги приятно грели бока Ворона, плечи стеганый халат, а на голову мне напялили чью-то лохматую меховую шапку.
Не хватало еще воспаление легких схватить – при воспоминании о ледяной воде меня передернуло от озноба. Я еще раз хорошенько приложился к фляжке Нектора. Стало значительно теплее, и весь остаток пути я пел вполголоса.
Пел я про черного ворона, который вьется над моей головой, но почему-то не мог вспомнить дальше первых двух строчек и потому затягивал вновь.
Уже в шатре я вспомнил, что лучшее средство, чтобы согреть человека в такой ситуации, – положить его между двумя обнаженными девушками, и все порывался пойти и сказать об этом лекарям дормона. Коллайн успокоил меня, сказав, что Тотайшана уже согревают таким способом, а мне лучше успокоиться и прилечь поспать, накрывшись парой одеял, поскольку мне такое средство не подойдет. Вспомнив о Янианне, согласился с ним, укутался одеялом с головой и крепко, без сновидений уснул.
Проснувшись следующим утром, я первым делом потянул носом воздух. Нет, все отлично, никакой заложенности. Хорошо, тогда начинаем тестирование бортовых систем. Голова побаливает – это понятно, болит распухший локоть, тоже понятно, горит нога, и это допустимо. Вот, кажется, и все, если вдуматься – легко отделался, могло быть и хуже.
Полог откинулся, пропуская яркий солнечный свет и Прошку.
– Ваша милость, может быть, ухи желаете?
О! Ухи, конечно, желаю – я сразу почувствовал прямо-таки зверский аппетит.
Да, хорошо быть барином: дома после подобных приключений меня наутро ждала куча влажной, грязной одежды. Сейчас же все приготовлено, аккуратно сложено и только и ждет, чтобы я все это напялил…
Рядом с палаткой мои парни, чинно усевшись на травке, хлебали из котелков ту самую уху, ради которой я покинул уютную постель. Здесь были все, кроме Коллайна и двух дежурных, ждавших, когда их подменят.
Нет, я не стану уединяться в шатре, чтобы принять пищу так, как подобает человеку моего положения, – в гордом одиночестве и из серебреного обеденного сервиза. Лучше на свежем воздухе, вприкуску с набегающим от реки ветерком и с прибаутками нашего повара Шлона… Пускай морщат лица господа из окружения герцога, мне мнение того же Шлона дороже, чем мнения всех их вместе взятых, чего бы это ни касалось. Я уселся на траву рядом с Нектором, и передо мной как по волшебству появился такой же точно, как и у остальных, котелок, наполненный янтарной жидкостью с капельками жира, плавающего на поверхности. Все замолчали и перестали брякать ложками, увидев, что я собираюсь что-то произнести.
– В той далекой стране, откуда родом замечательный напиток, называемый бренди, есть один закон, нарушение которого грозит самыми страшными карами, – строго начал я, назидательно воздев ложку к небу. – Согласно этому закону уху категорически запрещается употреблять без того самого напитка… – И затем, понизив голос, добавил: – Хорошо, что мы сейчас не в той стране.
Парни озадаченно замолчали, а Шлон сообразил сразу, метнувшись в палатку, служившую у нас складом.
Тут дошло и до остальных, и они одобрительно зашумели. Солдаты – они солдаты всегда и везде, как их ни назови и где бы они ни были. Сейчас нам предстоит не распивать спиртные напитки, а принять профилактическое средство против кишечных инфекций, а также употребить полста грамм для поднятия боевого духа.
Шлон же остался верен себе, невинно поинтересовавшись – мол, что думает его милость по поводу ухи на обед и на ужин и вообще насчет того, чтобы питаться ею все время нашего пребывания здесь, чем заслужил одобрительный смех со стороны всех присутствующих.
Ближе к полудню меня пригласили к старшему сыну дормона. Когда я вошел в шатер, из него тенью выскользнула девушка – наверно, это и была та самая Алиша, про которую рассказывал дормон. Тотайшан лежал с бледным лицом и с затянутым в лубки левым предплечьем. Ничего, месяца через полтора ты забудешь, что руку ломал, по себе знаю, а кость в месте перелома еще крепче становится. Главное – жив остался.
– Спасибо вам, – произнес он вместо приветствия. – Спасибо, что спасли мне жизнь, и еще за то, что отец разрешил взять мне в жены Алишу. Даже не знаю, за что я больше вам благодарен.
Тотайшан говорил на общеимперском языке плохо, да еще и волновался, но я его отлично понял. Да, дормону, для того чтобы понять, что нет в жизни ничего важнее, чем счастье детей, потребовалось пережить смерть сына, когда он уже совсем решил, что потерял его.
Я посидел у него немного, мы поговорили о том о сем, я рассказал ему веселую историю, стараясь поднять настроение, и уже совсем собрался уходить, но Тотайшан остановил меня:
– Теперь я ваш должник на всю жизнь, мне рассказали, что вы и сами чуть не…
– Не надо об этом, Тотайшан. Это сделал бы и любой другой, если бы знал, как это сделать. Просто я оказался единственным, только и всего. Знаешь, я и сам рад, что спас жизнь хорошему человеку. Не так давно я пытался сделать то же самое одному негодяю, но у меня ничего не получилось. Наверное, так было угодно богам.
Я шел к своему шатру и размышлял о том, что, вероятно, выражение «вдохнуть жизнь» появилось после такого вот случая. Затем вспомнил, что это не так, кто-то вдохнул жизнь в какую-то статую, и я решил, что это неправильно. Вернуть человека из мертвых своим дыханием – вот так должно быть правильно, а не когда оживляют мертвую вещь. Я окончательно запутался с этим вопросом, когда снова получил приглашение.
На этот раз меня пригласил на конную прогулку верховный дормон вардов Тотонхорн.
Мы долго ехали молча. Тотонхорн не спешил начинать разговор, а я не стал опережать события – ведь это он позвал меня на прогулку.
Наконец он заговорил:
– Я долго думал, но никак не мог придумать, как мне отблагодарить тебя за то, что ты сделал. Может быть, ты скажешь мне сам?
Я отрицательно покачал головой: ничего мне не надо. Все, что я хочу, – как можно скорее увидеть ее глаза, ее улыбку, услышать ее голос… А как ты можешь помочь мне в этом? Да никак. Наверно, в этот момент у меня был очень мечтательный вид, потому что Тотонхорн улыбнулся, и я впервые увидел такую улыбку на его лице.
– Все-таки ты подсказал, что я могу для тебя сделать. Говорят, что это очень ценят у вас, как ценят у нас мужество и верность. Наверное, мне никогда не понять этого, но, может быть, это и к лучшему.
Тотонхорн протянул мне небольшой кожаный кошель размером с крупное яблоко, туго чем-то набитый. Я взял его, приложил ко лбу, затем к сердцу и спрятал в карман.
Еще какое-то время мы ехали молча.
– Я хочу отправить Тотайшана в столицу – пусть поживет там, посмотрит, как живут люди в чужих краях, наберется чужой мудрости… – продолжил он.
– И долго он сможет жить без всего этого? – Я обвел рукой степное разноцветье трав, недалекие горы, блестевшую в низине ленту злополучной реки. – Город – это камни, много камней, дома из них, дороги из них, все из них. И еще это много соблазнов.
