Пособие по выживанию - Ветрова Ника (читать книги бесплатно .TXT) 📗
И меня сжали в объятиях так, что разом хрустнули все кости. После по плечу похлопали столь сильно, что спина заныла. И припечатали:
— Не надо, не благодари.
У меня глаза, полные слез, и после похлопываний всю перекосило.
— Ну, — царь морской похлопал по второму плечу, и перекос исчез насильственным методом, — бывай, Станислава Григорьева. Да помни, добрые дела — они завсегда награду находят.
С этими словами он добродушно, как ему, наверное, казалось, расхохотался, отчего у меня в голове зазвенело, потрепал по макушке и исчез во всплеске морских вод!
В тот момент я еще не понимала, что расплата за добро уже близка.
Никто не понял. Пока золотая рыбка не пробасила:
— Все, свобода, мать вашу! Так, девка, где мой аквариум?
— Аквариум? — я все еще не поняла.
— Ну дык, — рыбка с самым мужиковатым видом сплюнула, — за доброту твою, за тепло сердешное, за то, что рыбок золотых из плену басурманского спасла, наш царь тебя и наградил.
— Чем наградил?
Рыбка гордо выпятила грудь колесом и пробасила:
— Мной!
Сделал добро — готовься к расплате.
— Аквариум, говорю, где, захухря недалекая? — грозно вопросил золотой рыб.
С перепугу я плюхнулась в воду и ушла в синее море с головой. И главное, там бы и осталась — тихо, тепло, хорошо и спокойно, но Агата нырнула за мной, ухватила за руку и потащила вверх, а наверху началось:
— Слушай, давай не будем?! — разорялся золотой рыб. — Мне восемнадцатый самоубивец в хозяевах даром не нать и за водку не нать!
И почему мне снова захотелось уйти под воду, а?
— Григорьева, — раздалось с берега, — учти — утонешь, в университет можешь не возвращаться.
Заявление Эльвиры Жутковны вызвало странный диссонанс в моем восприятии действительности, но главное я поняла — смерть у них явный повод к отчислению. Интересно, а трупы подобная дискриминация сильно расстраивает? Не, ну так, чисто теоретически…
— Из воды вылезай, валандайка вертлявая, — басом добавил рыб. — Аквариум мне! Вместительный! И червячков, красненьких, жирненьких! И чтобы водоросли свежие, а не пожухлые, и чтобы…
— Всенепременно! — заверила я, разворачиваясь и начиная стремительный заплыв к берегу. — Вот сейчас в универ слетаю, аквариум са-а-а-амый большой приволоку и непременно, обязательно заберу столь ценный дар за дела добрые, за тепло сердешное… Да чтобы я еще хоть раз… В смысле я быстренько! А вы плавайте пока, отдыхайте, стало быть!
К концу тирады я доплыла до берега, плыть было недалеко, выбежала из воды, игнорируя заинтересованные взгляды ведьмочек, торопливо оделась, не дожидаясь, пока белье просохнет, и молитвенно воззрилась на Эльвиру Жутковну. Ведьма ведьму, как говорится…
Она и поняла все с первого взгляда.
— Девочки, — преподавательница поднялась, — немедленно возвращаемся, Григорьевой еще аквариум подобрать надо бо-о-о-ольшой-пребольшой, с червями и водорослями.
— И галькой, — важно добавил рыб из воды.
— Всенепременно, — заверила его ведьма.
И ведьмочки все поняли. Я же говорю — ведьма ведьму и все такое.
Выбежав из воды, они похватали свои вещи, да так, толком не одеваясь, и сиганули в портал, Эльвирой Жутковной для нас всех сотворенный.
Из портала вывалились гурьбой на дощатый пол учебного кабинета, причем все почему-то подхихикивали и особливо крепко к себе мешки с козьей шерстью и птичьим пером прижимали, так как падение падением, а гадость фейкам — это святое.
А последней вышла наша учебная ведьма — степенно и гордо, с истинно преподавательской статью. Вышла, скептически нас оглядела и… и вдруг растеряла весь свой злобный вид. И мы, ничего не понимая, удивленно на нее смотрели, пока в кабинете не раздалось злое:
— Не люблю ведьм. Неисполнительны, необязательны, недисциплинированны.
Наша грозная преподавательница, потупившись, смущенно произнесла:
— Простите, Владлен Азаэрович, подобное больше не повторится.
Мы ахнули, а некоторые мешком вообще прикрылись (в смысле я). И поворачиваться, чтобы увидеть декана чертового факультета, который, судя по всему, сидел за преподавательским столом, совершенно не было никакого желания.
— Григорьева, — раздался усталый голос фальшивого боевого черта, — потрудись вспомнить о своих обязанностях старосты и разберись с домовыми. Немедленно.
С этими словами декан чертового факультета поднялся и удалился из кабинета, оставляя нас в некоторой задумчивости.
Задумчивость была недолго — с минуту. Потом Эльвира Жутковна как рявкнет:
— Марш следы заметать, живо!
И мы помчались заметать следы. Роем. Но сначала, конечно, оделись и только потом помчались следы заметать. Мы же еще не знали, что нас ждет!
Стоим рядом с фейским общежитием.
Перед нами клейкая лента с надписью «Не входи, оживит!», опоясывающая все зеленое здание. Фейки тоже толпятся за ограждением, поглаживая свою гламурную животинку, поправляя крылышки и бросая на нас злобные взгляды. А в здании орудуют навы. Половину выпускной группы загнали, и Мара Ядовитовна еще злобствует, то и дело слышится ее: «Мне нужны доказательства!».
И мы стоим в растерянности, понимая, что ни перья, ни волосы горных козлов подкинуть нет никакой возможности. Вот просто никакой.
— А может это… над лентой пролететь или проползти? — предложила Райса.
Агата меланхолично протянула руку, схватила за шкирку гномика, который, как и мы, стоял в толпе и глазел на навий обыск фейкиного жилища, и швырнула несчастного на огороженную территорию. Полыхнуло, громыхнуло, и гном вернулся на место обугленный, обгорелый и ошарашенный.
— Никак, навья магия, — констатировала очевидное Агата.
— Попали, — Кларисса сплюнула на землю. — Говорила, что с чертями связываться себе дороже?!
— Не говорила, — вспомнила Светка.
— Зря, — расстроилась Кларисска.
— Что делать… что делать… что делать… — бормотала я, нервно оглядываясь.
И в этот момент взгляд мой упал на домовых!
Они сидели на возвышении — пенек оккупировали, здоровущий такой, и устроились мелкие с комфортом — чайничек, чашки, плюшки, морды довольные. И дядь Никодим как мой взгляд заприметил, тут же махнул рукой, мол, подходи, угощайся.
— Девчонки, я скоро, — сообщила ведьмочкам и юркнула к домовым, лавируя в толпе.
Обошла гномов, которые смотрели на обыск по очереди — то один на плечи ко второму заберется, то другой. Чуть не отмахнулась, как от назойливых мух, от стайки боевых фей, но вовремя осознала ошибку и сделала вид, что руку подняла, просто чтобы прическу поправить, опасливо по дуге обошла гордо стоящих демонов с ядовитыми шипастыми хвостами, махнула чертям, те закивали в ответ, наткнулась на инкубов. Причем вообще случайно наткнулась, я в толпе чертей Герака высматривала, и тут — бах мордой в чьи-то мускулы. Отлипаю, поднимаю голову — инкуб! И главное, треснулась я так неудачненько — аккурат в вырез полурасстегнутой рубашки.
— Зла тебе, Стасенька, — промурлыкал индивид привлекательной наружности, сверкая колдовским зеленым взором.
— И тебе не хворать, мускулатура демоническая, — буркнула я, намереваясь обойти особу повышенно привлекательной внешности, пока не приступил к обаятельным процедурам.
Он же инкуб, а они иначе не могут.
— Куда спешите, формы ведьминские? — вернул он мне мой словесный выпад.
— Чай, отчитываться не обязаны, — хмыкнула я.
И тут инкуб совершил подлость — подбородок мой поддел пальцем, заглянул в глаза с высоты своего роста, и у меня все поплыло… Ноги ослабели, руки плетьми повисли, метлу очень захотелось взять… и это — треснуть некоторых. А демон плотоядно губы соблазнительные облизнул и промурлыкал:
— Поговорим?
— Ага, — ответила я, судорожно сглатывая и пошире распахивая ресницы.
— У меня? — задал следующий вопрос инкуб.
Волна тепла прошлась по всему моему телу. Ну все, достал!
— Чего откладывать? — я подалась к мышечным плитам ближе. — А давай здесь!
