Круги на Земле - Аренев Владимир (читать книги TXT) 📗
— Тогда обещай, что будешь вести себя хорошо и не сбежишь никуда без бабушкиного разрешения, — («Вот ведь что досадно: я не могу ему попросту запретить выходить из дому, а то он непременно сделает все наоборот. И следить за ним целый день я тоже не могу. Но мать за ним приглядит…»)
— Обещаю, — («Уйти к ведьмаркиному дому — это ведь не сбежать, правильно?»)
Ушли через огород, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Гордеичихе Дениска наплел что-то про ловлю насекомых. Потом захватили сумку, давно, еще со вчерашнего вечера, лежавшую в тайнике, у дальнего края Гордеичихиной бани, — и в путь.
— Яны точна там! — Дениска воодушевленно рубал ладонью воздух, как заправский генерал на каком-нибудь военном совете. — Скарбы! У таких хатах не можа не быць скарбоу!
— Откуда у ведьмарки сокровища?
— Ды мало ль адкуль! — возмутился приятель. — Людзям дапамагала? Дапамагала. От и плацили. И ваабшчэ…
— А где искать-то? Дом большой. Как попасть, мы вчера обсудили, но этого мало.
— Давай спачатку пападзем. Там пабачым.
Добрались до Струйной и вдоль берега пошли на юг, к мосту, а уже оттуда — к избушке. Сегодня обходить через лес не стали — все равно без велосипеда, да и время тратить не хотелось.
— Интересно, что ты собираешься делать с сокровищами? — поинтересовался Макс.
— Хиба ж гэта важна? Ды и скарбы бываюць разные.
— Согласен. И все-таки, что?
— Эх! — вздохнул Дениска. — Справа ж не у скарбах! Прыгода — вось што галоунае.
— А знаешь, — подхватил Макс, — что главное в приключении? Счастливый финал!
— Гэта точна, — согласился приятель. — Бяз гэтага — никуды.
Наконец они подошли к дому, слишком близко, чтобы и дальше болтать о чем попало.
— Лестница, — шепотом напомнил Макс.
— Идзем.
Они отыскали ее не сразу, и в первый момент Макс даже обрадовался, что не придется лезть на чердак… он очень боялся того, что предстояло, теперь можно было в этом признаться хотя бы самому себе. Но вместе с тем его и тянуло туда; сейчас мальчик понимал, что чувствует герой фильма-ужастика, шагающий в дверной проем дома-призрака. Он чувствовал в эти минуты то же самое: смесь страха и любопытства; и второе пересиливало.
— Вось дзе, — указал Дениска. — Ляжыць, даражэнькая.
Поднять лестницу не удалось, слишком уж ее оплели стеблями травы. Пришлось обрубать их — здесь пригодился захваченный приятелем ножик.
Затем они отволокли лестницу к задней, глухой стене избы, направленной к погосту. Установили; Денис ножом вырыл две ямки, туда вставили нижний конец лестницы и еще привалили сверху тяжелыми булыжниками, чтобы она не съехала.
— З дзяцинства баюся драбин, — признался Дениска. — Неяк дауно, малый яшчэ быу, захацеу на гарышча залезци. Цикава и усе гэтакае. Да сярэдзины забрауся, униз паглядзеу… и далей рушыць не змог. …Знимали.
С этими словами он подхватил сумку и отправился наверх; Макс — за ним.
Оказалось, дверца чердака застряла. Пришлось подковырнуть ножом, провести им по периметру — и в конце концов открыть-таки удалось.
— Фонарик, — скомандовал Дениска. Пока внук Гордеичихи отпирал дверцу, сумку он передал Максу — теперь тот вытащил оттуда нужный предмет, едва отыскав его среди множества других вещей.
— Ну ты даешь! Даже лопатку захватил.
— А то! — отозвался через плечо приятель, высвечивая фонариком чердачные внутренности. — Сапраудная саперская, миж иншым. Ну — я палез.
Он передал фонарик Максу и нырнул во тьму. Долгое время не было ничего слышно, потом громкий, словно выстрел, звук взорвал тишину.
— Эй!
— Гэта я чыхнув, — донеслось с чердака. — Давай фанарык. И сумку. И сам лезь сюды.
Перед тем, как перешагнуть через порожек Макс оглянулся. Вот так высота! Все выглядело совсем по-другому: и речка, и поля, и домишки, — а уж одинокая фигура, бредущая вдоль берега Струйной — тем более. И лес — он дыбился на горизонте хмурым надсмотрщиком, ждал…
— Ну, не засланяй свет!
Внутри пахло лежалым сеном и застоявшейся водой. Было темно, и тусклый свет фонарика казался среди этой тьмы лишним, неправильным; точно так же, как и две безобразные тени на стене.
К явному разочарованию Дениски, кроме двух-трех клочьев сена на чердаке ничего не оказалось. Словно перед тем, как навсегда покинуть дом, ведьмарка хорошенько вычистила здесь все.
— Вот елки! — обиженно воскликнул Макс. — И что теперь? Где твои сокровища?
Дениска невозмутимо пожал плечами:
— Унизе, само собой! Дзе ж яшчэ им быць?
— Так чего мы сюда поперлись? — Макс постучал ногой по полу (который одновременно являлся потолком в какой-нибудь комнате внизу). — Отсюда вниз пути нет, видишь. Ни люка, ни лестницы — ничего.
— А навошта я, по-твойму, вяроуку брау? Не паспешай.
Он выключил фонарик (света из открытой двери хватало) и начал выкладывать из сумки ее содержимое.
— Да-а… — снова протянул Макс. — Подготовка на уровне. И что же из этого…
Закончить он не успел.
Внизу, у самого дома кто-то шел.
Они замерли, оба, как по команде, и только блестящие белки глаз Дениса двигались в темноте, испуганно реагируя на каждый звук снаружи.
«Лестница!» — мгновением позже сообразил Макс.
Лестница стояла прислоненная к чердачному порожку, и заметить, что здесь кто-то был (причем совсем недавно), не составило бы труда никому, даже Степанычу-«рыбаку». А судя по твердым шагам, тот, внизу, был не Степанычем.
Дениска, видимо, тоже понял это. Медленно, чтобы не скрипнули под ногой доски-предательницы, он крался к дверце чердака. Оказавшись рядом с ней, мальчик выглянул на минуту, а потом тихонько закрыл дверцу.
Замерев в темноте, друзья слушали, как ходит у дома незнакомец. До этой стены он пока еще не добрался, и можно было надеяться, что и не доберется.
Вот, выждав (чего он там ожидает?!), незнакомец направился прочь…
Нет!
Он идет к этой стене!
Мальчишки переглянулись — теперь, немного привыкнув к темноте, они могли видеть друг друга. В глазах Дениски загнанным зайцем замер испуг. Макс подозревал, что то же самое приятель видит и в его взгляде.
На мгновение тот, внизу, встал, словно размышлял, что же ему делать дальше. Видимо, приняв некое решение, начал карабкаться по лестнице.
— Маучы! — прошептал Дениска. — Можа, не зауважыць.
И медленно, в такт движениям незнакомца, попятился вглубь чердака.
Скрипнула, открываясь, дверца.
Ухватилась за проем рука, вымазанная в чем-то темном.
Земля?
Кровь?!
Ударил прямо в глаза яркий свет фонарика.
— Дык от вы дзе!
Опрос местных жителей, похоже, имело смысл начинать только ближе к вечеру, когда повозвращаются с работы мужики. Женское население Каменя, как уже понял Игорь, было абсолютно некоммуникабельным.
Правда, он, по наивности своей, попытался пообщаться с матерью Журского. Отыскал ее на огороде и в очередной раз удивился: неужели других дел нету, что она только и сидит на корточках между грядками, поливает, что-то выкапывает.
— Настасья Мацвеяуна! Можна з вами пагаварыць?
Она выпрямилась, оперлась на сапку, внимательно поглядела на него:
— Чаго ж неможна? Можна. Гавары.
— Што тут адбываецца?
Пожала плечами:
— Хиба не бачыш?
— Я не пра гэта. …Хоць, бачу, безумоуна. Таму и пытаю, бо зразумець не магу.
— А ты не думау, што и не патрэбна табе разумець? Непатрэбныя гэта веды ды занадта небязпечныя. И што бачыш ты зусим не то… Мяж иншым, а што ты бачыш?
Он объяснил. Про круги. И про все остальное, что успел заметить (а было ли этого «остального» слишком мало или слишком много, Игорь еще и сам понять не мог).
Старуха покачала головой, шевельнула пальцами — и он впервые за эти дни обратил внимание на ее руки, похожие, скорее, на два каменных обломка, бугристых, неровных, цветом тоже больше походивших на камень, нежели на человеческую кожу.
