Избави нас от зла - Холланд Том (читать хорошую книгу полностью .txt, .fb2) 📗
Она посмотрела на Роберта и добавила шепотом:
— Видите, до какой низости можно легко довести смертного?
Роберт нахмурился.
— Что вы имеете в виду, Миледи? — спросил он, очень медленно выговаривая слова.
Она не ответила и направилась к Годолфину, цокая каблучками по мраморному полу. Он съежился и застонал под ее пристальным взглядом. По мере ее приближения причитания Годолфина становились все более отчаянными, он принялся покрывать поцелуями и смачивать слезами подол ее платья. Некоторое время Миледи терпеливо сносила их, но вскоре отвернулась с брезгливым вздохом.
— Вышвырните его, — сказала она Лайтборну. — Он омерзителен в своем сумасшествии.
— Нет! — крикнул Годолфин и разразился громкими рыданиями.
— Нет! — послышался новый вопль, и Годолфин пополз к Лайтборну.
Он схватил его руку и принялся покрывать ее безумными поцелуями.
— Не прогоняйте, — причитал он, — не гоните от вас, вы мне обещали, пожалуйста!
Лайтборн пожал плечами.
— Но Миледи не потерпит вашего присутствия, вы же видите.
— Нет, нет, пожалуйста!
Годолфин обратил взгляд отчаяния на Миледи, которая усаживалась на стул, продолжая наблюдать за ним. Ее пунцовые губы раскрылись, но она не произносила ни звука. Все ее внимание сосредоточилось на приведении в порядок своих юбок, а затем она дала знак Роберту сесть рядом с ней.
Лайтборн схватил Годолфина за волосы и потащил по полу к двери. Казалось, тот никак не может набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы продолжить свои стенания, вымолить позволение остаться.
— Ничего, — внезапно взвизгнул он, — ничего я вам не дам! Ничего!
Лайтборн рассмеялся.
— Но у вас и нет ничего, что вы могли бы дать.
Нечленораздельные возражения Годолфина утонули в новом приступе рыданий.
— За исключением… — решил продолжить свою мысль Лайтборн, но сделал паузу и нахмурил брови, — за исключением вашей жены.
Рыдания Годолфина стихли; он тупо таращился на Лайтборна с открытым ртом.
Лайтборн наклонился над ним, чтобы заглянуть в глаза.
— Куда она упорхнула?
Ответом ему было бессмысленное бормотание.
— Клянусь, — сказал Лайтборн, сверкнув взглядом, — я поступлю с этой ведьмой по справедливости. Ну?
Он жестом указал на дверь и потребовал:
— Вы слышали мои условия. Отправляйтесь и вытащите ее из убежища. Тогда я смогу решить, позволить ли вам здесь оставаться.
Он бросил взгляд на Миледи и ответил на ее молчаливый вопрос:
— Все равно нам потребуется ливрейный лакей.
Роберт смотрел на него, не веря собственным ушам.
— Вы не можете вышвырнуть его, словно нищего, из собственного дома.
— Я поступлю так, как нравится мне, — холодно ответил Лайтборн. — Вы забываете, что теперь это не его, а мой дом.
Он снова взглянул на Годолфина.
— Ну, вы еще здесь? — повысил он голос, указывая на дверь. — Марш! Притащите ко мне эту шлюху.
Годолфин съежился; на мгновение в его взгляде появилось смущенное волнение, но он поднялся на ноги и тяжелой походкой покинул зал. Роберт прислушивался к эху его шагов в холле; потом хлопнула входная дверь, и воцарилась тишина.
— Что вы сделаете, — спросил Роберт, пристально вглядываясь в выражение лица Лайтборна, — если он вернется со своей женой?
— Миледи! — возвысил голос Лайтборн, но придал ему тон уставшего от объяснений наставника. — Ваш домашний любимец явно снова обращается в христианство.
— Что вы сделаете? — снова потребовал ответа Роберт и тоже возвысил голос.
Лайтборн ухмыльнулся.
— Заставлю ее любить меня. Думаю, этого будет достаточно для реванша.
— Что вы имеете в виду?
— Вы действительно не догадываетесь?
— Лайтборн! — одернула его Миледи, поднимаясь со стула.
— Теперь слишком поздно, — ответил Лайтборн. — Ему уже пора знать.
— Знать что? — спросил Роберт.
— Ну, примерно то же, что вы знаете о солнце. Любовь моего сорта ослепляет всех, на кого она обращает свой взор. Говоря прямо, — Лайтборн вонзил взгляд в глубину глаз Роберта, — она низводит их до умопомешательства. — Он широко улыбнулся и добавил: — Таков удел всех, кого мы любим, без исключения.
— Всех?
— Всех, — прошептал Лайтборн. — Всех, кроме вас.
Роберт оглянулся на Миледи, оставшуюся стоять возле стула, с которого она поднялась. Черты ее лица застыли, взгляд был непроницаемым. Он направился к двери, за которой только что исчез Годолфин, и бросился за ним, окликая по имени. Миновав холл, юноша выбежал из дома на аллею Мол Сент-Джеймсского парка, но она была пуста. Роберт не увидел этого лишенного крова человека ни в том, ни в другом ее направлении. Он стал вглядываться в оставленные в природной первозданности заросли парка. Годолфин мог раствориться только в них, подумал Роберт и разглядел ряд экипажей возле края зарослей, а потом заметил двоих людей, появившихся из-за деревьев. Они шагали рука об руку и дружно смеялись. Один из них возился со своими бриджами. Оба забрались в карету, которая сразу же тронулась с места после короткого щелчка кнута. Мальчик проводил карету взглядом и снова стал всматриваться в темноту парка. Она оставалась непроницаемой, несмотря на первые лучи всходившего на востоке солнца. Роберт сомневался, отважится ли он войти в такую темноту, и одновременно гадал, что обнаружит в ней, если все же наберется смелости, что может с ним там случиться.
— Как можно знать, — задал он вопрос вслух, — что кто-то из них не доведет меня до состояния Годолфина?
— Я не доведу вас до этого.
Роберт обернулся. В двух-трех шагах позади него стояла Миледи. Она не пыталась подойти ближе.
— Похоже, — заговорил, усмехнувшись, Роберт, — я попал в западню с двумя незавидными возможностями выхода. Либо мне уготован удел… стать… таким же, как Годолфин; либо вы станете любить меня, не уничтожая, что послужит верным признаком печати дьявола, которой я заклеймен.
Она едва заметно склонила голову.
— Но я не говорила, что это печать дьявола.
— Почему это не может оказаться ею?
— По той же причине, по какой я уверена, что моя любовь вас не уничтожит.
— Тогда расскажите об этой причине и мне.
Миледи разомкнула губы, словно намереваясь говорить, но сделала паузу и отрицательно покачала головой.
— Думаю… Нет.
Она снова заставила себя замолчать и только сокрушенно покачала головой.
— Вы не сможете понять, — едва слышно прошептала наконец Миледи. — Однако нынче ночью… все, что говорила Маркиза… Меня одолевала тревога, Ловелас, обуревал страх потерять вас…
— Но почему это должно заботить вас? — спросил он. — Вас, у кого есть все остальное?
— Дело… — начала говорить Миледи, но осеклась.
Ее лицо омрачила тень неизбывного страдания. Наконец, словно исповедуясь в самом страшном грехе, она прошептала:
— Дело в одиночестве.
Роберт сверлил ее взглядом и впервые отчетливо понял, что она старается не смотреть ему в глаза.
— Расскажите мне, — гораздо мягче, чем прежде, попросил он.
— Это неправда, — заговорила Миледи после новой продолжительной паузы, — что наша любовь уничтожает всех смертных. Есть такие… дети такого сорта, какой была я… которые могут выдержать любовь таких существ, как мы, и не сойти с ума… — Она вяло пожала плечами и, помолчав, добавила: — За это они, конечно, и вознаграждаются особо.
— Тогда почему же вы не подыскали одного из них?
Миледи по-прежнему избегала его взгляда.
— К ним трудно подступиться, — быстро ответила она. — Но даже они…
— Что?
— Даже они… — повторила Миледи и на этот раз подняла взгляд.
Роберт увидел сияние ее глаз, ее раскрывающиеся красные губы.
— Они несравнимы с вами, — вымолвила она с внезапной решимостью. — Потому что рядом с вами… Как вам объяснить?.. Я будто вовсе не вампир. Я чувствую себя смертной. Я не могу читать в вашем разуме… Но ваши эмоции… Я чувствую, что понимаю их. Ваши страхи, ваши страсти, ваши радости…
