Чёрный пепел золотой травы (СИ) - "doniguan" (серия книг txt, fb2) 📗
Завидев нас, Капитан произнёс, обращаясь ко мне:
— Наверх, сынок. Будем разговаривать наедине.
Наши конвоиры разомкнулись, освобождая мне проход. Я подошёл к лестнице, и оглянулся. Игрок стоял сзади, всё так же окружённый десятком охранников. И ещё до того, как я спросил, прозвучал ответ:
— А он подождёт здесь. Наедине — значит, наедине.
Я бесшумно вздохнул. Похоже, придётся подчиниться. Мы в последний раз пересеклись взглядами с Игроком, он, серьёзный и напряжённый, ободряюще кивнул мне. Я вспомнил его совет: «Не показывай им сразу, что именно тебе нужно, и как сильно тебе это нужно». Что ж…
Капитан стоял у лестницы с видом человека, который не привык, что его заставляют ждать. Он в нарочито вежливой манере шагнул в сторону, пропуская меня вперёд:
— После тебя, сынок.
Ослеплённый светом лампы, бьющим прямо в глаза, я стал подниматься наверх, в ощетинившуюся антеннами постройку, стоящую на сваях.
Глава 22. История Капитана
Поднявшись по ржавой винтовой лестнице на самый верх, я остановился перед массивной дверью, дожидаясь ковыляющего позади Капитана — кажется, старику, несмотря на его грозный вид, такой подъём давался не слишком-то легко. Догнав меня, он отпер замок и, всё в такой же насмешливой манере, посторонился, пропуская вперёд. Подождав, когда я зайду внутрь, он с хлопком затворил дверь за моей спиной, и я услышал лязг задвижки.
Я воспользовался этой секундной заминкой, чтобы быстро осмотреться. Небольшая комната, в которой мы оказались, выглядела аскетично: полдесятка подвешенных под потолком ламп, толком не способных разогнать темноту, три колченогих, грубо сколоченных, табурета, стол и приборная доска, которая пестрила разноцветными кнопками, датчиками, дисплеями, рычажками и циферблатами — нерабочими, скорее всего, хоть и блестящими в тусклом свете так, словно их периодически протирали от пыли. Гораздо сильнее моё внимание привлёк задвинутый в угол стол: на нём громоздились высоченные стопки журналов, папок, нарисованных от руки карт и схем, вырванных из книг страниц и прочих бумаг, выцветших и покрытых жёлтыми пятнами старости.
От убранства каморки веяло пронизывающим холодом и неприятной темнотой, и тянущиеся вдоль стен окна только усиливали это впечатление. Я при всём желании вряд ли смог бы разглядеть сквозь их покрытые белесыми разводами стёкла, что происходит снаружи, не считая расплывчатых узоров, состоящих из светящихся точек внизу, на платформе.
Капитан протиснулся мимо меня, по пути задев несколько свисающих сверху ламп, отчего тени заплясали по тесной комнате так, что голова пошла кругом. Он успел проследить мой заинтересованный взгляд, направленный на скопление бумаг, и едва заметно, одними уголками рта, улыбнулся:
— Не волнуйся, здесь нет ничего такого, что бы стоило тебе жизни.
Он ногой подтолкнул мне один табурет, а сам сел напротив, спиной к окну, оценивающе смотря на меня — голова наклонена, глаза прищурены. Свет, падающий сверху, искажал его черты, придавая лицу схожесть с каким-то монстром. Углублённые морщины, длинный изогнутый нос, чёрные впадины вместо глаз… Хотя, наверное, и я сейчас со стороны выглядел так же.
Оконное стекло отчаянно задребезжало, заставив меня вздрогнуть и на миг отвлечься от изменённых черт Капитана. Оно могло бы звенеть так, если бы в него на лету врезалась птица — или десяток птиц за раз. Но это был всего лишь ветер.
Когда я повернулся обратно, Капитан по-прежнему буравил меня тяжёлым взглядом, но в нём как будто что-то поменялось. В его серых влажных глазах появилось что-то более… человеческое? Он всё ещё оставался тем же стариком, что спустился к нам по гремящей железной лестнице и секунду назад сидел передо мной — но теперь он был просто стариком. Хмурым, уставшим, с красными воспалёнными веками. Та неестественная угроза, которой от него веяло, бесследно исчезла за недолгое мгновение, пока я на него не смотрел. Казалось, изменилась даже атмосфера в той комнатушке, где мы находились. Вблизи я заметил ещё кое-что: из уголка его рта стекала вода, капля за каплей, оставляя за собой дорожку, какую оставляет ручей в камне.
Он, всё ещё глядя на меня, изрёк:
— Знаешь, обычно мы не особо рады незваным гостям… И разговор с ними у нас короткий.
Я моргнул. Угрозы были последним, чего бы я ожидал от него, в любом из двух обличий: грозный и мрачный Капитан явно в них не нуждался, а старый и уставший не стал бы угрожать кому-либо.
И, словно прочитав мои мысли, он продолжил:
— Не подумай, будто я хочу навести тебя на идею, как тебе повезло, что ты до сих пор в состоянии ходить и говорить, но на самом деле так оно и есть, сынок.
— О чём ты…
— Скорее всего, — перебил он, не слушая меня, — ты уже понял, на что мои парни способны. А возможно, успел и убедиться в этом на деле.
— Да о чём… — Я понял лишь, что окончательно запутался. — О чём ты, чёрт побери, болтаешь?
Он недоуменно приподнял кустистые седые брови:
— О том, что наше логово — далеко не то место, куда стоит соваться просто ради праздного любопытства. Они, те парни внизу, с которыми остался наш одноглазый друг — опасные люди. По-настоящему опасные. Твоего приятеля я знаю, и не удивлён, что ему такое втемяшилось в голову, но ты, видимо, не намного умнее его.
— Они? — Настала моя очередь скривить озадаченную гримасу. — Говоришь так, словно ты сам не один из них. Не один из этих опасных людей.
— Так и есть. Точнее… — Он со вздохом встал и подошёл к окну, заложив руки за спину. — Всё не совсем так.
В стекле, по-прежнему дребезжащем от порывов ветра, отразилось его лицо, и такое, полупрозрачное, размытое, пусто глядящее вдаль, оно казалось ещё более уставшим и старым. На какое-то мгновение я даже почувствовал к нему, неосознанно, что-то вроде жалости.
— А как же всё тогда? — Собственный голос показался мне чужим, незнакомым.
— Это… Очень долгая история. — Перед тем, как он опять повернулся ко мне, я увидел в отражении, как его взгляд скользнул вниз, туда, где находились его люди вместе с Игроком. — Когда-то всё было именно так. Когда-то я был одним из них. Одним из этих опасных парней. Самым опасным. Но — был.
Всё, что он говорил, казалось мне какой-то чушью, как будто каждая его новая реплика никак не была связана с предыдущими.
— Я… Боюсь, я не понимаю.
— Тогда я объясню. — Он крутанулся на каблуках, устремился к столу, стоящему в противоположном углу помещения, и принялся копаться в куче бумаг, пока наконец не извлёк одну из них, которую не замедлил передать мне.
Я нерешительно взял клочок и развернул его. Это был обрывок какой-то газеты, выцветший настолько, что я не мог разобрать на нём ни единой буквы. Поверх грязно-серой мешанины красовался набросанный от руки чертёж, больше похожий на неумелый детский рисунок — переплетение плоскостей, соединённых друг с другом десятками лестниц, перегороженных сотнями переборок и помеченных бесчисленным количеством галочек с какими-то подписями. Вся конструкция, гротескная, но странным образом отзывающаяся в памяти, покоилась на нескольких толстых, массивных на вид ногах, уходящих вниз…
Я поднял глаза к Капитану.
— Что это?
— Это то, с чего всё началось. Давным-давно — настолько давно, что даже моя собственная память о тех временах улетучивается — я был всего лишь мертвецом, одним из бесконечного множества тех, что обитали на полях загробного мира. Я скитался по ним так долго, что сейчас не найти ни единого человека, которого я знал тогда, в самом начале. Все они сгинули… Да, я, в качестве мертвеца, пережил не одно поколение своих друзей и врагов. Рано или поздно каждый из них отправлялся дальше. Но только не я.
Как бы я ни был насторожен, упоминание «отправления дальше» заставило меня встрепенуться. Это звучало так, будто он знал, что происходит, если ты умираешь в мире мёртвых. Или, по крайней мере, видел, как с кем-то случалось такое. Как бы там ни было, он, не давая возможности перебить и задать вопрос, продолжал говорить:
