Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру (СИ) - Давыдов Игорь (онлайн книга без txt, fb2) 📗

— Четырежды, — лукаво глянула Ёлко из-под век.

— Точно. Четырежды, — кивнула Броня. — Но ты ведь понимаешь, что тебе не сбежать от хтонического божества, если в машине оно займёт место рядом с тобой?

— Тогда я буду бежать не от божества, а вместе с ним.

— А божеству хочется от чего-то сбежать?

— А разве не хочется?

Разговор как-то сам собой заглох. Но эту тишину не назвать неловкой. Напротив, она казалась правильной. Комфортной. Будто обеим имелось о чём вместе помолчать. И, да, темы у каждой были свои. Не пересекающиеся. Откровенно разные. Но почему-то это не вызывало никакого противоречия.

Парковщик заслужил щедрые чаевые. Он оказался достаточно прозорлив, из-за чего девушкам не пришлось ждать машины более четверти минуты. Видать, как узрел, что они выходят из залы, так сразу же метнулся кабанчиком. Такое надо поощрять. И желательно — не скупясь. Пусть даже, скорей всего, инициатива эта исходила не от него, а от Илеги, внимательно следившей за ходом свидания.

Значит, повезло.

Свою камеристку Лешая направила сразу в усадьбу Маллоев, а сама заняла пассажирское рядом с Ёлко и пристегнулась.

Последний жест изрядно развеселил некромагичку.

Броня изогнула бровь.

— Что не так?

— Просто… ты — последняя, кому имеет смысл пристёгиваться. В конце концов, даже в моём случае это, как минимум, позволит избежать дискомфорта и бессмысленной потери времени в ожидании нормального исцеления или оживления. Но ты вполне способна регенерировать сама из любого состояния.

— Подаю хороший пример деткам.

Ёлко многозначительно улыбнулась, но никак не прокомментировала секундную заминку перед ответом богини. Броня была благодарна за это. Не хватало ей очередного “я же говорила”.

Машина мягко стартовала и поплыла по улицам. Словно бы покинула реальность и ныне бороздила миры Гатеи: настолько нереальными сейчас ощущались городские пейзажи. Словно бы снаружи ничего не было. Это лишь иллюзия. Отражение на стекле.

Броня опустила окно и высунула руку. Просто, чтобы убедиться в том, что вселенная до сих пор существует.

Помогло не особенно.

Чувство того, что Форгерии на самом деле нет, что Лешая не принадлежит ей, что она — незваная чужачка, которая, открыв глаза, вновь очнётся в какой-нибудь полупустой, спартански обставленной хате и привычно потянется за телефоном, чтобы отрубить зовущий на утреннюю тренировку будильник, и не думало покидать богиню.

Броня не поворачивалась к Ёлко. И даже, заговорив, обращалась не столько к ней, сколько к пространству.

— Я чувствую, как мир разваливается…

— Многие это чувствуют. Потому что это так. Мир, как состояние покоя, уже развалился. Мир, как привычный им образ жизни, рушится следом.

— Быть может, для миров это нормально — разваливаться?

— Не только разваливаться, Броня. Но ещё и рождаться на руинах предыдущих миров, — даже не глядя в сторону Ёлко, богиня ощущала, что та улыбается. — Старое рассыпается от старости, а молодое гибнет из-за того, что не успело набрать силы. Но что-то обязательно взрастёт, станет могучим. В краткий период между слабостью детства и дряхлостью древности оно запомнится окружающим, как единственно возможный нерушимый уклад. Это нормально.

— Рождение и смерть в вечной борьбе? Мне эта нормальность не по душе.

— А у тебя есть выход?

— Только один: сломать этот уклад и родить новый, в котором подобное не будет в порядке вещей.

— А после оборонять его до конца своих дней от тех, кто с ним не согласен?

— Да.

— Иронично, — голос “номера два” был полон теплом. — Уклад, целью которого будет отказ от необходимости извечной борьбы, сможет существовать только в условиях той самой борьбы?

Они миновали огромный рекламный щит с красивой грудастой барышней в стилизованной под военную форму одежде, призывающий записаться добровольцем в богемийскую армию. Крупными буквами перечислялись плюшки, причитающиеся патриотам. И они были несравненно меньше, чем те, что ожидали полноценных контрактников. Но об этом официальная пропаганда предпочитала молчать.

— Да.

— Что-то мне подсказывает, что на самом деле каждый уклад, хоть раз свергавший предыдущий, рождался из подобных мотивов миролюбия.

— Это “что-то” называется “здравый смысл”, Ёла.

— И этот же “здравый смысл” говорит о том, что если цель действительно в том, чтобы не воевать, логичней было бы примкнуть к старому режиму, а не плодить сущности, которые обязательно включатся в эту борьбу.

Богиня неспешно повернулась в сторону аналитика. Та вела машину расслабленно. Одной рукой. Её неестественные неоново-розовые очи неотрывно смотрели на дорогу.

— Если я мышка, которая не кушает эвкалипт, режим коал оставит мне не очень много пищи.

— Ты не мышка, Броня. Ты можешь кушать эвкалипт. И не только его. Ты можешь переварить вообще всё на свете, включая стекловату и обсидиан, — она сделала небольшую паузу, совпавшую с необходимостью притормозить перед переходом. — Ты действительно хочешь поговорить об этом? Это ведь касается твоей личности.

Броня улыбнулась.

— Это касается моей нынешней личности, а не прошлой. Разве на свиданиях не в этом цель?

— Я уже говорила, что не считаю эти сущности различными. Да и, на самом деле, цель свиданий в том, чтобы получить что-то от партнёра: выгодный брак, моральную поддержку, ресурсы… секс.

— Я идентифицирую себя, как мышка, Ёлко.

— Мировой змей, идентифицирующий себя, как грызун? Это что-то новенькое?

— Так иначе отчего я грызу корни Игги? — усмехнулась Броня.

— А разве Игги — это не ты сама, а, Ёрму?

— Так вот, как получилось, что я сама себя за хвост куснула, — догадалась богиня.

— То есть, ты теперь ещё и Уроборос?

— Как-как? — переспросила Броня. — Ты сказала Муро-муро?

— Тебе послышалось, — надулась Ёлко. — Это всё из-за моего голоса.

— Звучит мило, — хихикнула Лешая. — Можешь теперь меня так звать?

— Зачем? — удивлённо подняла брови собеседница.

— Чтобы никто не догадался.

“Номер два” подавилась хихиканьем, а богиня рассмеялась, не сдерживая себя.

Разговор снова затих. Обе девушки молча двигали сквозь город, покуда наконец не проехали недостроенную арку. Ранее она изображала легионера, принимающего на щит удар когтисто-ветвистой лапы главного врага человечества, но ныне ей полагалось служить отражением изменившейся политики двора: новая версия Лешей должна была указательными пальчиками касаться пальцев короля.

Броня высунулась из окна и смотрела на окружённые строительными лесами каркасы двух фигур, пока те не скрылись из виду, после чего вернулась обратно в салон и задумчиво произнесла:

— Мне казалось, она уже закончена.

— Команда была отозвана на проекты, требующие немедленного вмешательства. В последнее время постоянно находится, что реконструировать, ты же знаешь.

— Да, но… разве на королевскую семью не обрушивается критика из-за того, как долго оберег пребывает в подобном состоянии?

— Не то слово, — хохотнула Ёлко. — Я видела в сети людей, которые абсолютно всерьёз утверждают, будто бы Перловка беспредельничает именно из-за того, что недостроенный оберег позволил Лешей укрепиться в Праге. Дескать, пока оберег стоял, хтоническое божество не бурогозило так сильно, а вот сейчас втёрлось в доверие к королевскому роду, и началось.

Броня рассмеялась.

— Это нормально. Если предоставить человеку две причины, одна из которых ближе к реальности, но с которой ничего не поделать, а другая — вполне себе в локусе контролируемого, он предпочтёт выбрать вторую.

— А потом мы ещё удивляемся, что наше общество работает настолько криво: люди делают, что могут, а не что надо.

— Поверь мне, так лучше, чем если они не делают, что могут, из-за того, что их убедили, будто бы это бесполезно, — кивнула богиня. — Когда целый народ существует в состоянии выученной беспомощности — это жалкое зрелище.

— Эти позиции друг друга не исключают: тратят силы на бесполезные телодвижения в одном случае и не совершают простых, но полезных — в другой ситуации. Тем самым, отсутствие результатов в первой половине выборки у них каким-то образом подтверждает верность выкладок во второй.