Лягушки, принцессы и прочие твари (СИ) - Эйта Аноним (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Я не знала.
Но довериться Фанти было куда проще, чем довериться Куциану. Его предательство почти ничего для меня не значило.
Когда Куциан вошел в зал, я тихо окликнула его по имени.
Когда он отозвался, это был один из счастливейших моментов моей жизни. Это потом я поняла, что в таком случае не пострадали солдаты, оставленные вне едальни, и Бахдеш, что, несомненно, не слишком хорошая новость.
Но тогда того, чтобы запело сердце, мне достаточно было услышать ответ Куциана.
— Ты чего надрался-то так вчера, идиотина? — Верещала Таль.
Фанти открыл глаза.
— Не шевелись. Снаружи солдаты, — уже миролюбивее сказала она.
Ее голос все равно причинял страдания.
Да и… откуда солдаты? Какие еще солдаты? Зачем солдаты? Фанти даже не мог толком сообразить, ему уже начинать паниковать или еще рано.
— К счастью, — деловито заметила Таль, — они нас не заметили. Скоро будут уходить: полежи уж до тех пор, будь хорошим мальчиком. А потом пойдем домой, мед да пиво пить и ждать следующей возможности…
— Какой следующей возможности? — подумал Фанти, — Что происходит?
— Этих принцесс пристукнут джоктийцы, придется ждать, пока народятся новые, — объяснила Прародительница так беззаботно, будто речь шла об урожае репы, — может, выйдет удачнее. Не стоит нам сейчас соваться в эту заварушку, живыми можем и не выбраться. Женишок из шкуры лезет, отсрочил этим смерть на пару дней… Но тебя никто не защитит, кроме меня. Так что молчи, не шевелись, выжидай. Трясись поти…
Фанти пнул ногой стену: что-то с дребезгом упало с полки. Удовлетворенно улыбнулся. Такое точно услышат.
Нет, паниковать рано. Паниковать можно, когда из ситуации есть выход. Когда самая высокая ставка — намятые бока. А когда жизнь — тут трусость бывает смертельна. Иногда для труса, иногда для окружающих.
А Фанти не хотел призвать смерть ни на свою, ни на чужие головы.
Ему принцессы нравились. Они не задирали нос, относились к нему по-человечески. Младшая, кажется, всерьез загорелась идеей сходить к нему в гости, старшая совсем не обиделась на похищение, да еще и от пса своего защитила.
И пес послушался, простил. Хоть и смотрел настороженно, и ждал подлянки, но зла Фанти не причинил, хотя мог бы и должен был по долгу службы.
Фанти нащупал теплую ветошь, которой Куциан укрыл его плечи. Этот парень его выслушал. Не смеялся над его мнением, музыкой, внешним видом, не стал говорить про то, что косвенно Фанти в таком отношении со стороны окружающих виновен сам… просто выслушал, дотащил до кладовки, устроил удобно. Давненько Фанти не встречал людей более неудачливых, чем он сам. И никогда — не озлобившихся при этом под ударами судьбы.
Может, Куциану силы давала любовь, а может, нянька в детстве на голову уронила, вот и вырос блаженненький. Фанти не собирался его об этом спрашивать и тем более осуждать. Точно так же, как Куциан не стал указывать на макияж.
Как к тебе, так и ты. Простое правило, которым Фанти старался в жизни руководствоваться.
Он играл во многих замках; встречал богатых отморозков и адекватных правителей; но никогда никто из них не опускался до его уровня, не водил с ним приятельства. Никто из них не стал бы тащить его пьяного в тихое место и устраивать поудобнее. И это было нормально и правильно, но заказчики так и не обретали в его сознании имен. Он не смог бы вспомнить их лиц… Чисто деловые отношения. Воспоминания о них выветривались из его памяти по мере того, как утекал из кошелька гонорар.
Когда Таль сказала прийти и очаровать принцессу, для него это было рутинной задачкой. В таких случаях достаточно сбряцать пару нот, рассказать историю; юных романтичных девочек так же, как и юных мальчиков, влечет дорога, а эльфисы — создания дороги. Потерянное в дороге семя, так и не пустившее корней — вот, что они такое.
И в этом их очарование. Они всегда — не отсюда. Не здесь.
Но в этот раз не получилось остаться в рамках деловых отношений, да и романтикой дороги Лика, увы, не прониклась. У этой девушки на шее был слишком тяжелый якорь: долг. Такую далеко не утащишь, скорее сам в землю врастешь, чего Фанти боялся почти панически.
Фанти не понимал стремления Таль осесть, как не понимал его ни один эльфис. Возможно, именно поэтому Прародительница терпела неудачу за неудачей в бесконечных попытках помочь своему народу ассимилироваться, раствориться в какой-нибудь стране. Она хотела, чтобы эльфисы жили по-людски, а они не понимали, как это и зачем.
Для таборов не существовало границ, и вряд ли хоть один эльфис назвал бы себя талиманцем или джоктийцем по доброй воле; они поклонялись занесенным из других миров богам, считая, что Веда и Вефий слишком юны для их поклонения; они жили хоть и трудно, но в свое удовольствие.
Таль не перечили, просто передавали из головы в голову, как любимую бабушку, давно впавшую в маразм. Ей улыбались, ее любили — но она не нужна была эльфисам. Пережиток прошлого, последняя память о том, где когда-то были их корни.
И вот Таль смешалась с эльфисской девочкой; что-то утратила, что-то приобрела, но, похоже, никак не могла к этому привыкнуть, действуя по старой схеме. В итоге старое окончательно подавило новое. Фанти больше не слышал детских ноток в ее голосе: лишь брюзжание древней старухи.
Лишний раз не вмешиваться, уносить ноги. Таль, как и всякое древнее существо, боялась смерти. И Фанти тоже боялся смерти, но он не был древним. Для него люди, которых он узнал получше, уже не могли встать в один ряд с репой. Он боялся — но не настолько, чтобы закрыть глаза и надеяться, что беда пройдет стороной.
Нельзя бросить людей, с которыми пил, ел и спорил, которым пел — просто для души, не за деньги. Кому предлагал ученичество. Это уже предательство, а Фанти слишком гордый эльфис и не готов допустить такого позора.
Впервые за те годы, что он провел с Таль, он захотел кому-то помочь вопреки ее голосу.
Упавшая с полки миска наконец остановила свой бег; а Фанти вытащили на свет божий.
— Как бы мне выбраться отсюда живым? — Подумал он, ожидая очередной вспышки головной боли.
Но нет, наоборот, в голове прояснилось. Голос Таль был раздраженным и сердитым, но, похоже, она понимала, что наказывать Фанти сейчас почти равносильно подписанию смертного приговора самой себе. Ей волей-неволей приходилось действовать со строптивым внучонком заодно: чтобы выжить.
— Для начала — раздобудь гитару. Без нее ты ни на что не способен, — резко сказала она, — не то чтобы ты на многое способен с ней… — добавила уже чуть потише.
Фанти получил болезненный тычок под ребра, несколько презрительных взглядов; эти придурки невыносимо его бесили своей узколобой ограниченностью, солдафонством, тем, насколько беспрекословно они подчинялись приказом, как хватали его гитару и как легко могли бы оборвать человеческую жизнь.
— Нужно их как-то вырубить и выбраться отсюда, — предложила Таль.
— Я-то выберусь. Но что станет с принцессами?
— Что должно. Я же говорю, женишок выторговал им пару дней…
— И? Женишок, значит, жив… а что с Теллером? Он здесь? На свободе?
— Теллер пес, вряд ли он что-либо сможет сделать, хоть и бегает по лесу без намордника, — презрительно фыркнула Таль, — разве что облает…
Фанти сел на стол, обвел глазами принцесс. Далька ела себе, как ни в чем не бывало; Лика уж совсем посерела, краше в гроб кладут.
Он решил ее приободрить. Немножко поторговался, не выдержал — потрепал по голове, надеясь, что хоть так она почувствует себя чуть увереннее. Она отдавала приказы так, как будто у кого-то украла это право и ее сейчас поймают.
Все-таки странная из нее принцесса…
— И куда их поведут? — Спросил Фанти, — Ты, похоже, многое смогла подслушать. Ты знаешь, Таль?
— К Кересскому Камню, кажется. Потом ты проснулся, и я больше не смогла толком использовать уши, так что если они и сменили маршрут — я этого не знаю.
— Если я долбану по ушам, что станет с принцессами?
