Сердце мира: часть вторая (СИ) - Рауд Алекс (серия книг txt) 📗

Подниматься в общую спальню Эртанд не стал. Там храпели Турн с Ярхе, стоял крепкий запах немытых ног, а настроение было совсем не тем, чтобы пойти и завалиться спать. После общения с Киэной грудь согрело какое-то новое, приятное чувство. Терять его не хотелось.

Двери дома Ме Рооша на ночь не запирались. Эртанд выскользнул на крыльцо, сел на ступеньки, которые еще хранили дневное тепло, и устремил взгляд в звездное небо.

Где-то стрекотала птица. Дышалось на прохладном ночном ветру легко и свободно. Было хорошо. Так… п

о

лно. Словно встал на место потерявшийся кусок мозаики.

Однако вдоволь насладиться покоем ему не дали. В ворота постучали, и под хриплое ворчание сторожа во двор со скрипом вкатилась телега. Косолицая луна осветила двух шердов и толстый куль длиной локтя четыре, который они с трудом сняли с повозки и потащили в дом.

Эртанд заранее посторонился, гадая, что это такое. Контрабанда? Что-то ворованное? Когда куль протащили мимо, от него повеяло смутно знакомым тяжелым запахом. На ум пришло сравнение с подгнившим мясом, но маг его тут же отмел. Никто в здравом уме не понесет домой испортившееся мясо, особенно если учесть достаток Ме Рооша. Да и делать это среди ночи смысла нет.

Только когда пыхтящие от усердия шерды уже прошли мимо, Эртанд сообразил, что форма куля подозрительно похожа на человеческое тело. Чем не мясо, которое тоже может сгнить?

Эта мысль причиняла беспокойство. С одной стороны, лезть в темные делишки хозяина у тината не было ровно никакого желания. С другой – он не мог представить себе, зачем под покровом ночи тащить мертвеца в дом, если можно утопить его в реке или, обезобразив, бросить в придорожную канаву. В Тамин-Арване такие трупы находили постоянно. Можно подумать, в Шердааре убийцы сильно отличались от силанских. Во всяком случае, в натах людей Эртанд разницы не видел. Так отчего бы местным преступникам действовать как-то иначе?

Он подождал немного и вернулся в дом. Светляк лампы, взятый ночными гостями у сторожа, покрутился возле лестницы и исчез внизу. Эртанд осторожно направился туда.

Мужчины спустились до самого последнего этажа. Кроме комнаты, где Саттаро проводил опыты над Сердцем мира, там расположились кладовая с едой и чулан с инструментами. Все три места плохо подходили для того, чтобы прятать труп.

Если только его вообще собирались прятать.

Чем ниже спускался Эртанд, тем сильнее у него портилось настроение и тем ярче становились в памяти слова Ли Хетты о воскрешении мертвых. Спрятавшись в темном углу лестницы, он прислушался.

Сипло заскрипели дверные петли. Тихий голос Саттаро сообщил, что гнилой товар ему не нужен. Нет ли чего посвежее?

Нет, нет, нет…

Эртанда как будто ударили, выбив из груди дыхание. Лишь в последний момент он заставил себя подняться по лестнице и спрятаться в коридоре до того, как возвращавшиеся носильщики заметят чужака. Шорканье мягкой шердской обуви сначала стало громче, потом, удаляясь, стихло.

Наверное, надо было что-то делать, но Эртанд мог только сесть на холодный пол и обхватить голову руками. Может, он не так все понял? Может, ему вообще все это кажется? А вдруг это был не труп? Не мог же Саттаро врать. Натов лжи не было!

Новые звуки шагов заставили его насторожиться. Шерды опять спускались на нижний этаж, и опять в их руках был куль – на сей раз меньшего размера. Из ткани торчала босая детская ножка.

К горлу подступил комок тошноты.

Эртанд задышал медленнее, восстанавливая самообладание. Он дождался, когда носильщики уйдут, спустился к двери в комнату Саттаро, занес руку и замер, не решаясь постучать. Пальцы заледенели. Сжав и разжав ладонь несколько раз, Эртанд опустил ее обратно.

Чувство было таким мерзким, словно это он натворил что-то плохое. Хотя вряд ли быть дураком, поверившим на слово убийце сотен людей, сильно лучше, чем убить их самому.

Стучать Эртанд не стал. Толкнул дверь и вошел молча.

– Я уже думал, ты так и не зайдешь, – сказал Саттаро.

Небольшую комнату освещало столько ламп, что в ней не оставалось ни единого темного уголка. Огоньки подсвечивали хирургические инструменты, развешанные на стенах и лежащие на полках. Из ведра, по края наполненного водой, натекла лужа, размочив застарелое пятно крови. Все свободные поверхности в помещении заполняли тряпки, какие-то схемы, рисунки людей со вскрытыми внутренностями, наложенные сверху изображения натов.

Саттаро с завязанными в хвост волосами стоял боком, перед длинным столом с распеленатым ребенком, держа в руках короткий острый нож. На хранителе был надет мясницкий передник, перепачканный бурыми пятнами.

Эртанд устало привалился к стене.

– Значит, та шердка-хранительница права. Ты решил воскресить своих родных.

– Я ответил ей тогда и повторю тебе сейчас: это невозможно. Разложение тела необратимо, а в голых костях человеческой души нет.

– Тогда что – хочешь обеспечить бессмертие себе?

Его наты дрогнули, хотя выражение лица, как всегда, оставалось отстраненным. Получив подтверждение своим догадкам, Эртанд горько покачал головой.

– Невелика разница. Одного не могу понять: как тебе не жалко всех тех, кто погибнет из-за учиненных тобой катастроф? Ведь там же наверняка окажутся и твои друзья!

– А с чего ты взял, что мне их не жаль? Но это жертвы, которые принести необходимо.

– Интересное дело – с самого начала пути я только и слышу от тебя, что о необходимых жертвах, но не припомню, чтобы ты спешил кого-то спасать. Хватит с меня, – Эртанд дернул плечами, как будто бы это могло стряхнуть липкую паутину лжи, в которой он по милости Саттаро застрял по горло. – Все эти убийства, грязные сделки с преступниками, Сердце мира, спрятанное в лачуге у незнакомого ребенка, – все это сумасшествие мне надоело. Я иду к Турну и Ярхе. Они должны обо всем узнать.

– Стой, – нервно произнес Саттаро. – Даже не хочешь меня выслушать?

– Чтобы ты опять навешал мне на уши отборного вранья? Хотел бы я знать, как у тебя это получается без изменения натов, только подозреваю, что лучше бы эти знания провалились куда-нибудь вместе с тобой.

Эртанд развернулся. Но не сделал он и двух шагов, как на затылок ему обрушился тяжелый удар. Голову пронзило болью. Мир резко потемнел, а под ногами качнулась земля.

Проклятье… Ведь этого следовало ожидать!

Извернувшись, он смог сделать еще один шаг. А потом новый удар – и все померкло.

***

Он очнулся от боли. Что-то резало его кожу – долго, нудно и оттого мучительно. Эртанд дернулся еще раньше, чем открыл глаза, и понял, что не в состоянии шевельнуться. Веревки крепко прижимали его к дощатой поверхности, на которой он лежал. Раздетого тела касался холод, но Эртанд не помнил, чтобы он снимал рубашку.

Веки не поднимались – отдирались друг от друга. Кожу что-то стягивало. Кажется, это была кровь. Над собой Эртанд увидел низкий закопченный потолок каморки на нижнем этаже.

– А, очнулся, – прозвучал до отвращения знакомый голос.

Эртанд открыл рот, чтобы огрызнуться, но оттуда не вышло ни звука. Язык отказывался двигаться. И не только он. Эртанд вообще не чувствовал в себе ровно никакого желания встать и уйти.

– Не бойся. Невозможность говорить – это временно.

Наверху появился Саттаро. Он держал в руке инструмент, похожий на иглу. По острию стекла капля крови.

Эртанд закрыл глаза.

Все ясно. Его превращают в куклу, как когда-то Кинеду, хранительницу, напавшую на отряд в Эстарадских горах.

– Ты нужен мне, – помолчав, добавил Саттаро. – У тебя талант. Я не хочу, чтобы он пропал зря, и не хочу, чтобы ты меня предал. Ты удивительно похож на Мадраго. Я когда-нибудь говорил тебе об этом? Он тоже был сначала робким, испуганным. Не знал, куда ткнуться и что делать, называл меня спасителем и клялся в верности. Но природа людей изменчива, как и их наты. Знаешь, почему работать в города посылают слабых и средних тинатов, а талантливых никогда не выпускают из обителей? Когда перед вами появляется все разнообразие мира, вы слишком быстро учитесь и становитесь ненадежными. Мадраго нельзя было верить. Оказалось, нельзя и тебе. Людям вообще сложно доверять – каждый так и норовит предать ради собственной выгоды. Не так уж плохо, что мир немного пострадает без Сердца. Он это заслужил.