Врата Изгнанников - Черри Кэролайн Дженис (книги без регистрации .txt) 📗
— Она никогда не помнит своего настроения, — продолжал Вейни. — Делай то, что ты должен делать, делай изо всех сил. Когда она поймет, что и как ты сделал, она будет благодарна тебе. И я буду благодарен. Уверяю тебя, она хочет, чтобы я сказал тебе — выведи нас на Дорогу, и, если ты передумал, уйди в сторону, спрячься: а мы встретимся с Гаултом.
— Мант, — сказала Чи. — Мы пойдем в Мант.
— Ты знаешь, что это такое? Ты знаешь, с чем мы собираемся сразиться?
Чи покачал головой. Он не знал и не хотел знать. — Ворота, — сказал он. — Просто ворота, где-то еще.
— Может быть в намного худшем месте.
— Может быть и нет. Для нас — точно нет. — Он схватил Вейни за руку и поволок его в сторону, под деревья, в темноту и ветер. — Вейни, мой брат — он великий человек, он будет им: сам Ичандрен как-то сказал, что никогда не видел молодого человека, который так много обещает.
— Так ты все это делаешь ради него? Для него? Тогда расстанься с нами на дороге.
— Я так не говорил!
— Там ты ничего не сможешь дать нам. И мы ничего не сможет дать тебе. Ты слишком хорошо о нас думаешь. Мы идем сами не знаем куда. И ты охотишься за тем, что не существует.
— Мы не хотим возвращаться и жить как бандиты! Нам не найти другой клан. Мы все делаем для себя — мы — Брон и я. Нам нечего стыдиться.
Какое-то миг Вейни молчал. — Я только стараюсь предостеречь тебя. Ты не может просить у ней слишком много. Я не разрешу тебе.
— Ты — ее любовник.
Глубокий вздох. — Кто я — мои заботы.
— Я имел в виду, что я знаю. И мы точно знаем, что ты ее правая рука. Мы не спорим с тобой. Только не дай ей так говорить с моим братом.
— Миледи будет говорить так, как она захочет — со мной, с Броном, и с тобой! Но я поговорю с ним.
— Сделай, пожалуйста, — сказал Чи. Налетел порыв ветра, он вздрогнул. Получил меньше, чем хотел. Но и так зашел слишком далеко.
Вейни отошел от него. Чи стоял, сжав кулаки, с плащом Брона на плечах, и ждал, пока Вейни не подошел к Брону, который уже встал и стоял рядом с лошадьми, мокрый, без плаща, но по-прежнему упрямый.
Они обменялись парой слов. Недолго поговорили, и, дружески толкнув друг друга плечами, разошлись, и Вейни занялся своими двумя лошадьми, а леди осталась в хижине.
— Я, — сказал Чи Брону, опять подойдя к брату. Он снял плащ и набросил его на плечи Брона. — Пошли внутрь, там нет ветра. Что он тебе сказал?
Брон пожал плечами. — Обыкновенная любезность. Предложил лекарство кел. Я сказал, что у меня есть свое. Не дави на него, Чи.
Утро принесло с собой туман: было так темно, что Вейни даже не понял, кончилась ли ночь и начался ли день; но он заставил себя поднять болевшие кости, когда света набралось столько, что, по его внутреннему чувству времени, настала его стража. — Отдыхай, — сказал он Моргейн: это была последняя стража — от ночи осталось совсем немного, и Чи с Броном лучше было бы поспать, ведь и они дежурили ночью, поэтому он оставил ей и им еще несколько мгновений сна, а сам нашел их оружие и стал седлать лошадей.
Но Чи быстро вскочил, вышел наружу, в мокрый серый рассвет и подошел к лошадям.
— Я хотел дать вам возможность поспать, — коротко сказал Вейни.
Все они устали и измучены, и в таких условиях люди скорее обижаются на друзей, чем на кого-то совершенно незнакомого. Вот и у него щеки вспыхнули, когда он вспомнил вчерашние слова Чи, и то, что юноша думает, будто что-то знает о его делах.
Илин и его госпожа — он даже не знал, что должен делать, чтобы защитить их честь. Но Чи…
Потому что Чи, будучи Чи, перешел прямо к сути, и он не может бросить ему вызов, ничего не объясняя, как поступил бы с человеком из Эндар-Карша.
Потому что Чи, будучи Чи, ничего не понимает, во всяком случае не больше, чем он сам в делах и мыслях этих людей. Брон, похоже, испугался, когда он подошел к нему, чтобы извиниться, и растерялся, если не сказать больше. — Чи не должен был поступать так, — только и сказал он. — Прости его.
А сейчас Брон вышел наружу, прохромал несколько шагов и, чтобы скрыть хромоту, ухватился за один из столбов, поддерживающих хижину.
Вейни сделал вид, что не заметил и не стал предлагать помощь. Больше он не хотел недоразумений. Он накинул на Сиптаха седло и закрепил подпругу.
— Поедим в дороге, — сказал Вейни когда Чи шел мимо; тот кивнул, не сказав ни слова. Возможно, что ему просто не удалось открыть челюсти, сведенные холодом.
Или это реакция человека, чувствующего себя преданным.
Вышла Моргейн, завернувшись в плащ, темной стороной наружу, ее бледное лицо было одного цвета с туманом.
— Сегодня вечером мы будем на Дороге, — спокойно сказала она, беря поводья Сиптаха. — Нет необходимости гнать лошадей.
— Да, — согласился Вейни, благодаря Небеса за то, что хотя бы один из них еще может мыслить здраво.
Они поскакали, держа в руке завтрак: дорожные хлебцы и вода из фляжек, наклоняя головы перед наполненными водой ветвями деревьев, низко висевшими над тропой. Лучи солнце начали пробиваться сквозь туман, воздух немного нагрелся, ветер прекратился. Хоть какие-то удобства.
— Сюда, — сказал Джестрин, направляя свою лошадь вниз, по еле заметной тропинке, не заслуживающей даже названия «тропа», узкая и грязная щель между соснами, отчаянно цеплявшимися за каменистый потрескавшийся склон. Некоторые из людей недовольно заворчали, но Гаулт спокойно поехал следом, потому что Дорога проходила где-то неподалеку, около деревни, прямая голая полоса под холмом со срезанной верхушкой: древние срезали горы, не желая прокладывать Дорогу в обход них; и тем не менее на равнине она резко поворачивала на запад, и никто из ныне живущих кел не знал почему.
Наследники строителей ехали не торопясь, хотя и достаточно быстро, полагаясь на человеческие воспоминания Джестрина-Пиверна и на память Арундена, который помнил и священника и нож Джестрина.
— Клянусь вам, — кричал Арунден после смерти священника, — клянусь чем угодно, я поведу вас! Я вам друг—
— Какой наглый Человек, — сказал Джестрин и засмеялся, как это делал Пиверн, человеческим гортанным смехом. — Ты мне не друг, ни до, ни после того, как я стал человеком; и Бог знает, что никогда не был и другом Гаулта…
Джестрин говорил как люди: манерно, неестественно, клялся и даже ругался человеческими проклятиями. От Пиверна остались только искорки в его глазах — над шрамом от меча, который уродовал когда-то прекрасную щеку. Но и шрам не портил его внешности. Рядом с ним Арунден казался грубым нескладным животным; а ум бывшего лорда вполне соответствовал его внешности.
— За каждое препятствие на пути, — сказал тогда Джестрин, — ты потеряешь палец; и я советую тебе, расскажи мне о том, где находятся твои стражники, вспомни все пароли и условные знаки, иначе, милорд Арунден, ты узнаешь, что такое настоящая боль.
На пути было три засады. Арунден засопел, заныл и принялся громко кричать, что они презирают его, не доверяют ему и не дают ему помочь им.
Но блеск ножа Джестрина остановил этот словесный понос.
— Или ты служишь нам, — сказал Гаулт, — или нет. Решай сейчас. Мы можем обойтись без тебя.
— Милорд, — сказал Арунден.
Поэтому и сейчас они ехали медленно, с натянутыми луками и стрелами наготове.
Джестрин негромко свистнул, со склона послышался ответный свист.
Лошади спускались вниз маленькими ровными шагами, и скоро добрались до места, где тропа расширилась. Там их ждал человек, чьи глаза расширились от изумления за мгновение до того, как стрела Гаулта вонзилась в него. Возможно он поразился увидев Джестрина, вернувшего к жизни из мертвых. А возможно увидев самого Арундена, своего лорда, скачущего рядом с Гаултом, который правил всем югом еще шесть лет назад: по внешности Человек, и вооружен как Человек, он и Джестрин, Киверин и Пиверн — два лучника, два смертельно опасных лучника из Мантского Союза Воинов.
