Тень кондотьера - Стерхов Андрей (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Блажен кто верует, тепло ему на свете.
Сделав последнюю затяжку, я нетерпеливо выцарапал из смятой пачки новую сигарету, прикурил от чинарика и пульнул его в сторону. А Улома тем временем отошёл к служебному "Хаммеру", вытащил и накинул на себя моряцкий бушлат. К слову говоря, бушлат не слишком сочетался с его цивильным костюмом, но молотобойца это, кажется, не слишком смкщало.
Когда Улома вернулся к калитке, я поинтересовался у него:
– Как догадался мне позвонить?
– Это не я догадался, это Архипыч, – ответил он, поправляя ворот. – Когда дежурный шепнул, что дерьмо попало на пропеллер, я тотчас шефу на мобилу. Ахтунг, говорю, ховайся. А он в ответ – "понял". И бац, сразу отключился. Но тут же перезвонил и попросил тебе сообщить… Слушай, а ведь кто-то про этого трикстера тук-тук в контору. Гадом буду.
– Пучок частиц прошёл половину кольца коллайдера?
– Чего?
– Говорю, только-только дошло?
– Ага, только что… А ты что… – Наклонившись, Улома заглянул мне в лицо, в надежде увидеть что-то за тёмными очками. Ничего, кончено, не увидел, но всё равно начал пытать: – Эй, Егор-братишка, а ты, похоже, знаешь, кто крыса. Ведь так? А ну давай колись.
– Вообще-то, догадываюсь, – признался я.
Заметно оживившись, Улома схватил меня за руку:
– Кто?
– Пока ничего не скажу, сначала проверю. А потом ещё раз проверю. А потом перепроверю.
– Ну-ну, проверь-перепроверь. Только когда определишься, не забудь результатом поделиться. Я этого гада…
– Не забуду, – пообещал я, освобождая руку от его крепкого захвата. После чего бросил на землю недокуренную сигарету и раздавил её носком ботинка. – Пора мне.
– Уже поехал?
– А ты что, решил остаться?
Улома кивнул:
– Пока, пожалуй, останусь. Воскобойников, Федюня наш прыткий, экспертов вызвал, потолкаюсь промеж них, послушаю, что скажут. Потом скачками в контору. Присмотрю, чтобы шеф под пресс не попал. Этот жмурик, он хоть и трикстер травленный, но ведь Тёмный. Как бы наши Тёмные не возбудились чрезмерно на этот счёт сгоряча. Светлый Тёмного обнулил… У нас такое… Ну ты, братишка, понимаешь.
– Понимаю, что ж тут не понять, – сказал я, после чего попросил: – Узнаешь, чего нового, звони.
– Это обязательно, – протягивая руку, пообещал Улома. – Но и ты не забудь.
Я промолчал, но руку его пожал крепко.
Ошарашенный и, скажем прямо, несколько подавленный я по дороге до города путано размышлял сразу о многих и многом. И в первую голову, разумеется, о Шабетае Шамали. А как иначе, если остро чувствовал свою перед ним вину. Хотя в чём она, моя вина, честно говоря, не очень понимал. Точнее совсем не понимал. Ведь ничего предосудительного не совершил, добра человеку желал, хотел ему, запутавшемуся в вязкой тине противоречивой реальности, искренне помочь и обошёлся с ним по совести. Казалось бы, ни в чём, абсолютно ни в чём не виноват. Да только обязательно ли нужно быть виноватым, чтоб чувствовать свою вину? В моём случае – вот такой вот имею мешающий спокойно жить изъян драконьей души – нет, совершенно не обязательно. К сожалению. А может, – кто его там знает? – и к счастью.
И вот что странно, себя-то я виноватым чувствовал, а вот очевидная виновность Архипыча в смерти караима никак не могла вписаться в моё представление о мире, а значит и уложиться в голове. Знаю (о, мне ли достаточно пожившему этого не знать), что миру нас окружающему присуща неразбериха, что непредсказуем он, что в любую секунду может случиться всякое, даже самое невероятное. Но знаю также, что есть в этом мире вещи незыблемые, вещи благодаря которым мир до сих пор ещё не рухнул: солнце встаёт на востоке, зима уступает место весне, за понедельником следует вторник, сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, Сергей Архипович Белов никогда не идёт против совести. И вот что же теперь получается? Мир не таков, каким я его себе представлял последние две сотни лет? Или я что-то пропустил? Или недопонимаю?
Отказываться от привычных представлений о мире, честно говоря, не хотелось. Даже в угоду реальным фактам не хотелось. Уж больно мне комфортно жилось с этими представлениями до сих пор.
А помимо этих печалей норовили разнести мозг в клочья неприятные вопросы о поступке Ирмы Ахатовой. Зачем девчонка нас сдала? Зачем так подло поступила? По глупости или с расчётом? Если с расчётом, то в чём её профит? Или совершила это исключительно из любви к искусству? Или действительно сейчас такое время, что все Тёмные с ума сошли на почве дележа власти? Фиг поймёшь, что творится.
В том, что это Ирма молотобойцев взбаламутила, не сомневался. Ну, почти не сомневался. Был уверен на девяносто девять целых и девяносто девять сотых. Оставшуюся одну сотою процента использовал в качестве подпорки, чтоб небо окончательно не рухнуло на землю.
От всех этих грустных, выворачивающих душу наизнанку мыслей отвлёк меня телефонный звонок. На связь с докладом вышел уставший Рудик Подсказчик.
– Звоню, как ты и просил, – сказал он измотанным донельзя голосом.
– Молодец, – вяло похвалил я его. – Вычислил логово волчонка?
– Вычислил. Угол Терешковой и Лермонтова.
– А квартира какая?
– Это – мимо. Зато фамилию могу сказать. Коробейников у него фамилия.
– Ладно, Рудик, спасибо и на этом. Бывай.
Собрался отключиться, но Подсказчик успел меня остановить:
– Подожди, дракон, я не закончил.
– Чего ещё?
– Хотел сказать… Просто чтоб ты знал… Чтоб в дальнейшем не было между нами… Короче, так. Ничего я этому волчонку про стрекоз не рассказывал. И про остальные ваши пугала не рассказывал. Он за другим ко мне тогда приходил. Хотел узнать, как снять ментальные боли перед полнолунием. И только.
– Да? – растерялся я. – Странно. Значит, повезло мне. Погоди, а чего ж ты тогда мне ничего толком…
– А ты бы поверил? – перебил меня Подсказчик.
– Хм… Честно говоря, навряд ли.
– Вот то-то.
– Так надо было настоять. Хотя… – Я вздохнул и нехотя выдавил из себя: – Извини, Рудик. То есть извините, Рудольф Игнатьевич.
– А вот теперь бывай, дракон, – сказал удовлетворённый Подсказчик. – И помни, ты теперь мой должник.
С этими словами он так быстро отключился, что я даже послать его не успел.
Разговор с доморощенным хитрецом-интриганом напомнил мне, что есть у меня дела и поважнее, чем пустопорожние страдания. Например, поиск обнаглевшего оборотня. Нужно его найти и обезвредить? Нужно. Никто это дело не отменял. А ещё нужно разобраться, что такого хотел сказать мне Архипыч, да при всех не смог. И обязательно нужно решить, что теперь делать с лапкой того самого беркута. Что-то ведь с ней нужно было делать.
Вспомнив о конфискованном у воров артефакте, который я так и не успел рассмотреть, подтянул всё ещё лежащую на кресле пассажира сумку и вытащил из неё футляр. Покрытый хоть и таинственными, но здесь играющими исключительно декоративную функцию знаками – геометрическими фигурами, разнообразными крестами, фигурками людей и животных, открылся он просто. Как ларчик. Никаким заклятьем, как можно было бы предположить, защищён он не был. Боязнь хранителей, что выведенные из оборота артефакты могут, напитавшись Силой защитного заклятья, самостоятельно активироваться, видимо, стало в нынешние времена патологической.
Внутри футляра я обнаружил алюминиевый округлой формы пенал, похожий на колбу для дорогих сигар. И сразу обратил внимание на то, что печать кто-то уже сорвал: на винтовой пробке остались только прилипшие к пластмассе ошмётки сургуча и кусочки пеньковой нити. И это меня, признаться, сразу насторожило. Ёкнуло, ёкнуло сердечко. Хоть и лежит оно в тайнике под мемориальной доской на фасаде дома N32 по бывшей Луговой, ныне Марата, а всё равно ёкнуло. И ведь не напрасно: не оказалось внутри артефакта. Будто и не было его там никогда. Зато высыпалось из пенала всякая несусветная дребедень: пуговки разноцветные, копеечки, две заколки с синенькими цветочками, дешёвые перламутровые бусики и сложенный в маленький-маленький конвертик фантик от конфеты "Кара-Кум". Меня всё это настолько ошарашило, что не выдержал и зашёлся нервным хохотом. До хрюканья зашёлся. Вот так вот самоуверенных дураков жизнь учит. Вот так вот она их с небес на землю швыряет. Вот так.
