Меченосец - Кук Глен Чарльз (первая книга txt) 📗
Но постепенно удушливая пелена рассеялась. Вернулись летуны, уже ничем не сдерживаемые. Контратака захлебнулась.
— Героическая попытка, — похвалил граф, когда Готфрид отозвал людей и сам спустился вниз, хотя до полной победы, казалось, оставались считаные минуты и ярды. — Ты выиграл для нас время. Пока противники снова соберут на крыше достаточно сил, уже стемнеет. Будем надеяться, подождут со штурмом до утра. А пока мне внизу твоя помощь нужна.
— Мне бы передохнуть, — прошептал Готфрид, пошатнувшись.
— Один из туннелей не полностью обрушился, — объяснил Хильдрет. — Враги сумели провести солдат. Чтоб окончательно завалить проход, их нужно выгнать.
Всю ночь граф отправлял Готфрида то туда, то сюда отбивать особо грозные атаки. Вентимильские инженеры и чародеи по-прежнему долбили огромные защитные валуны.
Утром явился Рогала с новостями.
— Летунов нет!
— Чего? — переспросил юноша, едва соображая от усталости.
— Все они теперь остров атакуют. Там народ смекалку проявил: повесили сети над дамбой, а под ними плотники сколотили деревянные короба.
— И зачем это?
— Чтобы не оказаться отрезанными от материка. Но выручить мы их не сможем, коли дело скверно пойдет. А пока граф хочет туннелебойцев миньяковых разогнать. Если таки пролезут — Сартайну крышка.
Вздохнув, Готфрид снова взялся за меч и вскоре был уже на коне во главе сотни солдат, выбравшихся в туннель из потаенной двери. Вражеские маги выпустили навстречу шквал заклятий — братья из крепости ответили своими.
Дрались в такой тесноте, что трупы оставались в седлах. Вентимильцы изо всех сил пытались пробиться к Меченосцу. Юноша в те краткие мгновения, когда удавалось передохнуть, привставал на стременах и осматривался в поисках миньяка, но того нигде видно не было. И вдруг Алер явился. Он командовал группой лучников и пращников, стрелявших в страшной давке без разбору.
Увы, Добендье от шальной стрелы не защитит.
— Отходим! — приказал Готфрид. — Мы сделали все, что могли!
Сам он отступал последним, прикрывая товарищей.
Едва гном стянул шлем с юноши, тот понял: беда. Лицо Хильдрета, бледное, с безжизненными глазами, застыло маской отчаяния.
— Что такое?
Полководец открыл рот, но вместо слов послышался хриплый стон.
— Парень, разыграли нас, — ответил гном. — Обманули, как младенцев.
— Граф наконец сумел связаться с городом, и оказалось, наша бойня — всего лишь отвлекающий маневр. Этой ночью Имперская бригада Вентимильи атакована Гален.
— Но как?
— С моря. Пришло множество кораблей и лодок. Сдается мне, Алер реквизировал все плавсредства на пути от Торуни, подмел подчистую Черноводье и Ондр. Он собрал суда за мысом, а ночью потихоньку высадился на острове. Лучшие же солдаты Андерле здесь, с графом. В Сартайне только ополчение.
Готфрид передал лошадь конюху и, присев на пол, навалился спиной на стену.
— А мы и на помощь не можем прийти из-за летунов, — проговорил он устало.
— Именно. Даже если решимся ослабить свою защиту.
— В городе — миллион населения. Неужто они не сдержат одну бригаду? — пробормотал юноша и тут же чертыхнулся.
Вот он, типичный образчик мыслей в духе Зухры — добивайся своего, и плевать на потери. Мерзко!
— Тайс, насколько там скверно?
— Кто знает? — Гном пожал плечами. — Горожане еще держатся. Дамбу перекрыли. Но Алер отправил туда лучших воинов. Время покажет, как оно обернется.
К закату ничего существенно не изменилось. Изнемогая, стороны продолжали биться, хотя и без прежнего неистовства. Из Сартайна приходили обрывочные известия: четверть города в руках вентимильцев; враги распылили силы, увязли и перешли к обороне, сумев, однако, запереть Верховного магистра в его замке.
Этой ночью Готфриду наконец удалось поспать. И впервые за многие месяцы призрак мертвого вождя вернулся в его кошмары.
Он атаковал среди нагромождения боли, памятей, криков, когда душа юноши захлебывалась в потоке чужих сознаний, стараясь вместить их, усвоить. Тоал явился внезапно и с ходу загнал ледяные щупальца в самое нутро — люто, решительно, безжалостно. Теперь он свое возьмет, завладеет плотью, подчинит ее! Утомленная сущность Готфрида из Касалифа почти поддалась.
Но Арант, как и гном Рогала, никогда не спал. Турек ударил в ответ, давая Меченосцу время прийти в себя, приготовиться.
Тот же, хоть и понимал, что тело его по-прежнему лежит на нарах в казарме, корчась, пуская пену и бессвязно бормоча, видел враждебный чуждый мир, сотканный рассудком из осколков привычного. На холодной пустой равнине под звездами и лунами, похожими на лица насмехающихся богов, он врукопашную сражался с безликим чудищем — извивчатым, жутким, крепким, словно сталь, жаждущим победить и пожрать. Студеное тоалово зло проникло в самые корни души — туда, где лежали под спудом чернейшие помыслы и страхи.
Хильдрет, десяток братьев и врачей беспомощно стояли вокруг, не понимая, что происходит. Даже гном сперва не понял, рассудив, что виной всему поток чужих душ, обрушившийся на юношу.
А тот, затерянный в призрачном мире, понял: не устоять. Враг не знал ни страха, ни усталости, терять ему было нечего. Он мог сражаться вечно. Готфрид запаниковал, и тут Рогала по какому-то наитию вложил в его ладонь рукоять Добендье.
На равнину явился новый призрак и с горечью осмотрел поле битвы. Турек снова не был хозяином самому себе: госпожа завладела его душой. Он вышел на бой прежним легендарным Арантом, отважным и безжалостным, с сознанием, искаженным чужой волей и ненавистью. С его губ летели проклятия — от Зухры ни спрятаться, ни сбежать…
Но противиться Турек не мог: слишком долго тоал властвовал над ним. И потому участь, уготованная юному Меченосцу, досталась ему.
Чужие души засыпали Готфрида непрошеными подсказками. Они страшились, ведь тот был их новой жизнью, их бессмертием. Воин последовал совету торуньского убийцы, проскользнул противнику за спину, охватил шею предплечьем и принялся душить.
Конечно, видимое было всего лишь обманом воображения: сражались не тела, а воли. Арантова оказалась слабее. Уже трепыхаясь в чужих руках, уже проваливаясь в закоулки ада, откуда был призван эпохи назад, тоал ударил в последний раз.
Так окончилась сага о Туреке Аранте. Его «я» растворилось, исчезло, погасло. Сохранилась лишь его память. Готфриду показалось, будто сердце вынули из груди, оставив внутри пустоту, безразличие, холод. О Арант, мой верный, мой единственный друг!
Меченосец опустился наземь и разразился слезами, не сдерживая себя, сотрясаясь всем существом, всхлипывая. Его тело в Мурафе тоже заплакало. Рогала смотрел на юношу, выпучив глаза.
За стеной продолжалась битва. Попытки связать крепость и город, прикрыв дамбу дощатой крышей, провалились. Но и атака на цитадель захлебывалась, вентимильцы не смогли пробиться внутрь. Однако инженеры и маги Алера расчистили две трети туннеля. Ночь напролет вражеские корабли перевозили войска в Сартайн, кидали в мясорубку городских улиц, захватывая все новые кварталы. Но крошечный флот Андерле сумел перехватить множество судов, а Имперская бригада так и не смогла сломить сопротивление Высокой Башни.
Миньяк проигрывал.
Готфрид пришел в себя и попытался замаскировать смущение деловитостью.
— Прошло двое суток, — заметил он сухо. — Есть новости из Мальмберге?
Люди вокруг замотали головами. Хильдрет с пепельно-серым лицом не ответил вовсе.
— Что случилось с графом?
— Он захотел инженеров миньяковых отбросить, сам возглавил вылазку, — ответил гном. — Стрелу поймал, старый упрямец, и до последнего не признавался. Никто и не замечал, пока он чуть концы не отдал от потери крови.
— У него получилось?
— Не совсем. Думаю, через час они проломятся. Само собой, даром им пройти не удастся, но всех мы не перебьем.
— Подумать только, эту крепость считали неприступной. Катиш с куда меньшими силами держался не в пример дольше.
