Garaf - Верещагин Олег Николаевич (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Сперва ей показалось, что над нею склонился эльфийский мальчишка — вроде старых товарищей по играм, которых она не раз и не два обходила во всех мальчишеских делах. У мальчишки был прямой нос, длинные, прямые тёмные брови и светлая прядь на глазах — близкий костёр рассыпал в ней медные искры. А серые глаза — когда они встретились со взглядом всё ещё ничего не понимающей — даже того, что спасение пришло, как в книгах, в самый жуткий миг! — Мэлет — сделались вдруг удивлёнными и какими–то наивными. Да, наивными, именно это слово пришло в голову Мэлет.
Сейчас этот мальчишка сидел на конском седле чуть в стороне от костра, возле которого разговаривали нуменорский рыцарь и Минуиал — и грелась Мэлет. Оно отогревалась не только от промозглой сырости, но и от страха. Сейчас снова было почему–то очень страшно, как будто беда ещё не миновала и стерегла где–то впереди. И эта беда… странно, беда не была связана с орками.
О чём я, удивилась Мэлет? И подняла голову.
Она уловила быстрое движение. Мальчишка опустил глаза раньше, чем Мэлет посмотрела на него — но эльфийка уловила его невидимое шевеление.
Он смотрел в её сторону.
Второй оруженосец нуменорца — светловлосый угрюмый парнишка — сразу, как только рыцарь разрешил, улёгся спать, завернувшись в одеяло и повернувшись спиной. От него веяло холодом. Не как от орков, другим — но тоже холодом и боязнью, которую он скрывал даже от себя. А рыцарь и Минуиал говорили — тихо и резко, на талиска, которого Мэлет не знала. Ей стало стыдно. Из–за неё Минуиал потерял коня, чуть не погиб и не сделал чего–то важного. Из–за её глупости. В эту секунду эльфийка поняла, насколько глуп был её побег и дурной порыв к славе. Как будто маленький ребёнок, чтобы «помочь» взрослому, «дорисовал» незаконченную тем прекрасную картину.
Да, ребёнок хотел как лучше. Но картина–то всё равно испорчена…
…Гарав в сотый раз осмотрел наконечник срезня. Он попал точно — арбалетная стрела наполовину отрезала орку голову, мальчишка даже удивился, когда увидел. А ещё больше удивился, что по–прежнему не ощущает ничего «книжного» при виде убитых орков. А ведь это был третий из четырёх, убитых им.
Мысли об орках были «левые». Но как–то отвлекали — и Гарав дёрнулся, когда рядом встала спасённая эльфийка. Глаза поднять не получалось, и Гарав рассматривал узкий сапожки из тиснёной чёрной кожи и ноги — в обтягивающих коричневых штанах. До колен свисала порванная длинными полосами… туника, что ли? Сероватая, с золотистой и голубой оторчкой.
— Какая короткая стрела, — голос девчонки–эльфийки был высоким и… не то, что с акцентом, но с какими–то стеклянными нотами — они походили (Гарав так и подумал) на пропущенные через воздух хрустальные паутинки.
— Да, — Гарав поднял глаза. И снова вплыл по странным ласковым волнам в серый взгляд. Поспешно пояснил: — Это арбалетная стрела.
— Я видела арбалеты только на рисунках в книгах. Их делают hadhodor?
— Кто? — Гарав свёл брови.
— Гномы, — кажется, не сразу вспомнила адунайкское слово эльфийка.
— Да, гномья работа, — кивнул Гарав. Подумал и встал, пересел с седла на расстеленное одеяло. — Садись, если хочешь.
Девчонка присела — одна вытянутая нога на другую, руками по сторонам оперлась на седло и чуть наклонилась назад. Разбитые губы уже поджили (ого, как быстро)… и Гарав вдруг подумал, что — жаль, не знает, кто из орков разбил эти губы. И ещё подумал — хорошо бы, чтоб этот орк попад под его удары. И ещё — жаль, что они так быстро умерли.
— Я сперва думала, что ты из наших, из Golodhrim*, — сказала девчонка. — Сперва, когда ты наклонился. А ты не нуменорец даже.
*Эльфы–нолдоры.
— Не нуменорец, — кивнул Гарав. — Я йотеод. С востока, с дальнего. Совсем. Меня зовут Гарав.
— Гарав? — брови девчонки ломко пошевелились. — Это имя?
— Прозвище… Имя Павел, но оно по–вашему плохо звучит, да?
Девчонка вдруг тихо засмеялась:
— Так думают люди. Про число «тринадцать»… — и неожиданно добавила: — Я думала, что я ловкая и смелая. А оказалось, что я просто трусиха и неумеха. У меня даже был меч, и я умею им владеть. А я ничего не сделала, даже нне прикрыла спину Минуиала. Даже ускакать не смогла…
— Я тоже попал в плен от страха, — вырвалось у Гарава. Эльфийка опять сломала брови, и у мальчишки коротко сбилось дыхание.
— Ты был в плену?! Расскажи…
… — Ты смелый, — покачала головой девчонка, когда Гарав замолчал (да он и недолго рассказывал — что там…) И добавила: — Меня зовут Мэлет, дочь Глорфиндэйла.
«Я знаю," — хотел сказать мальчишка, но не сказал. Потому что одно дело — когда тебе говорит чьё–то имя посторонний человек (даже Эйнор), а другое — когда хозяин имени называет его тебе сам. И вместо этого сказал:
— У тебя красивые глаза.
Это был не комплимент, нет! Гарав и сам не понял, как и почему это вдруг выговорилось. И обмер. Даже руки — он опять вертел в них срезень — уронил. Странно, так просто было с Тазар. А тут… «Принцесса — и трактирная девка?» — подколол сам себя Гарав, сам на себя разозлился (ну не была Тазар трактирной девкой, и так думать про неё было подло!) и немного пришёл в себя.
Красивые глаза Мэлет стали немного удивлёнными. Она наклонила голову к плечу.
Никогда в жизни Мэлет не слышала о себе таких слов. То, что люди называли «красотой», у эльфов считалось чем–то самим собой разумеющимся. Можно и нужно было восхищаться искусством воина, барда, художника, вышивальщицы, каменотёса, красотой того, что ими создано — всем тем, что поднимает Дитя Эру над миром материи, миром животных. Но «красота»? В книгах — там, где говорили люди — часто употреблялось это слово по отношению к Детям Эру.
Мэлет медлила с ответом. Она исследовала лицо человеческого мальчика, оценивая его с той, книжной позиции «красоты» — и Гарав замер, скованный этим взглядом. Это было не неприятно, только немного… странно.
— Ты тоже красивый, — сказала эльфийка — немного отстранённо, как будто вынесла важный вердикт. Это было немного смешно, и Гарав, освободившись от полугипнотического состояния, так и сделал — рассмеялся, чуть смущённо. Пожал плечами — а что тут можно было сказать–то? За последнее не очень долгое время девчонки во второй раз в жизни говорили ему, что он красивый.
И вскинулся, вскочил — подошёл Эйнор.
— Спать, — приказал он жёстко. Лицо у Эйнора было осунувшееся, как будто не час проговорил, а сутки кряду скакал галопом. — Iquista оloriе, Melet,* - совсем другим тоном обратился он к эльфийке, но та тоже послушно встала, смущённо опустив глаза. Она вдруг поняла, что будет страшно спать. Едва закроешь глаза — привидятся орки, ползущие к лагерю, она это знала. — Ты хорошо поработал, — уже немного мягче сказал Эйнор Гараву, и тот кивнул.
*Пожалуйста спать, Мэлет (квэнья).
— Благодарю, рыцарь.
— Можно я лягу здесь? — робко спросила эльфийка. Юноша и мальчишка обернулись к ней одновременно. — Здесь… рядом с Гаравом.
Эйнор думал секунду. Потом кивнул и пошёл в ночь — от костра. Минуиала уже нигде не было видно.
Эй, хотел окликнуть Гарав, а мне–то что делать?! Но потом вздохнул и стал раскатывать одеяла.
Мэлет ждала, сидя на седле. Гарав чувствовал ей взгляд, и любой девчонке он уже сказал бы: «Чего уставилась–то?!» Но сказать такое сейчас просто не получалось.
— Готово, — сказал он негромко, распуская пояс. Потом помедлил, вытащил меч. Подержал его в руке и, пряча глаза, положил на одеяло точно посередине. И сам лёг рядом — спиной к устраивающейся эльфийке, которой досталось второе одеяло. Сам Гарав закутался в плащ. «Чёрт, — сердито подумал мальчишка, — не высплюсь!» Он сунул руки под мышки и сердито засопел, против воли прислушиваясь, как возится Мэлет. Тихо и как–то… как–то извиняющееся, что ли.
— Мне просто было страшно, — сказала вдруг эльфийка, и Гарав повернул голову, привстал на локте. — Мне было страшно, что опять придут орки. Я очень перепугалась. И сейчас боюсь.
