Первый отряд. Истина - Старобинец Анна Альфредовна (список книг txt) 📗
Он прочитал то, что было написано у нее на бумаге.
— Впервые за годы нашего сотрудничества, фрау Грета, вы ставите передо мной действительно интересную задачу. Я попы таюсь. Действительно попытаюсь восстановить его тело. Но вы должны понимать: мне не вдохнуть в него жизнь.
Она презрительно скривила сухие бледные губы:
— Вдыхать жизнь — не вашего ума дело.
5
Она выходит из моря. Амиго смотрит на нее из воды пустым тусклым взглядом.
Вода холодная, свинцово-серая и неподвижная, как наброшенный на покойника саван. Серое небо сливается с серой водой, горизонта нет. Далеко в море чернеет скала с изъеденной туманом, почти невидимой башней.
Она озирается:
— Он что, не смог?…
— Смог. Но он оставил тебя, — отвечает Амиго. — Ты ему не нужна. Он хотел просто попасть сюда.
— Зачем?
— Не знаю. Он называет одно другим. Я говорил, что не хочу его брать.
— Где мы, Амиго?
— Мы на границе. Уже по ту сторону.
— Мне говорили, что граница другая…
— Моя граница такая, — отвечает Амиго. — У всех своя… Я ухожу, но скоро хочу возвращаться. Ты не можешь долго здесь быть.
— Амиго, — говорит Ника. — Мне хочется вдохнуть воздух. Мне уже можно дышать?
— Нельзя. Захлебываешься там, где бассейн. Тогда остаешься здесь навсегда. Не дыши. Считай секунды и не дыши.
— Амиго, — говорит Ника. — Мне можно тебя погладить?
— Нельзя. Невозможно. Но ты можешь представить, каким я был.
— Резиновый, как автомобильная шина…
Амиго молча уходит под воду — точно проваливается в металлическое желе. Она остается одна.
Она бредет вдоль кромки воды, босиком, и под ее ногами хрустят и крошатся сухие водоросли, сухие креветки, и крабьи панцири, и птичьи перья, и рыбьи хребты. Она считает секунды. Тридцать одна, тридцать две, тридцать три…
А потом туман вдруг рассеивается — резко, будто лопается пузырь с серой желчью.
Теперь она видит линию горизонта. И прямо над горизонтом, прямо над морем, прямо над собой она видит огромную, почти во все небо, луну. Червивую, гнилую луну, похожую на шляпу гигантского гриба-подосиновика. Гнойно-желтую луну, источенную темными пятнами океанов. Эта луна, она нависла так низко, что, кажется, ее океаны вот-вот прольются в холодное неподвижное море.
Ника все еще в оцепенении смотрит наверх, когда без звука, без единого всплеска, точно нож в масло, в берег втыкается нос деревянной лодки. На борту трое. Она видела их на фотографии в спальне Ткачевой. Леня, Валя, Марат — они и сейчас точно фрагменты поблекшей черно-белой картинки. Их волосы серые, такие же серые, как это серое море. Их кожа бледна, их кожа полупрозрачная, сухая и тонкая, точно лица обернуты в рисовую бумагу. Их глаза неподвижны. Они не моргают.
Все трое смотрят на Нику.
Потом они медленно, с явным усилием заслоняют свои рисовые лица руками. Как будто их слепит яркий свет. Как будто от нее исходит сияние.
— Прости, — произносит Леня монотонно и тихо. — Прости, мы ошиблись…
Он говорит неуверенно, как иностранец. Точно значения произносимых им слов от него ускользают. Точно он силится вспомнить давно забытый язык.
— …Мы приняли тебя за другую…
— Я ищу Надю, — шепотом говорит Ника. — Мне нужна Надя.
Они неподвижны.
— Надежда Русланова, — говорит она громко. — Она должна быть вместе с вами.
— Ее здесь нет, — произносят они все хором. — Ее с нами нет… — Они берутся за руки. — Потому что живым здесь не место… Ты говоришь слишком громко… Ты слишком яркая… Живым здесь не место…
Она спрашивает:
— Почему здесь такая луна?
И они говорят:
— Потому что сбывается то, что предсказано.
Она спрашивает:
— Что предсказано?
И они говорят:
— Обратись в министерство. Обратись в министерство….
Они отрываются от земли. Они кружат над морем, кружат под червивой луной в тихом медленном хороводе, как сонные чайки. Они указывают на темную скалу с башней:
— Обратись в министерство…
Теперь, когда туман спал, башню можно хорошо разглядеть. Она тонкая и высокая, с перетянутыми стальными тросами кольцевыми сечениями. Она словно телескопический спиннинг, развернутый во всю длину, но направленный удилищем не в море, а, наоборот, к небесам. Параболические антенны облепили верхушку, как грибы-паразиты. Как приманка для заслоняющей небо гигантской луны-
Ника смотрит на холодное море.
— Мне не доплыть до той башни.
— Не надо плыть!..Плыть не надо!.. — доносятся до нее крики чаек. — Ты слишком много моргаешь, не моргай, пусть твои глаза остановятся, пусть твои глаза будут все время открытыми, так они смогут больше увидеть. Так они смогут увидеть, что это не вода. Это лед. Смотри, лед!..
И она идет к башне по льду. Она считает секунды. Двести пятьдесят три. Двести пятьдесят четыре. Двести пятьдесят пять…
она жива
— Запрещено, — говорит ей на входе привратник.
Он щурит глаза. Его глаза точно узкие щелки, заполненные чем-то темным и маслянистым, как нефть.
она живая
— Запрещено, — повторяет он механическим голосом. — Слишком много света. Может прерваться трансляция. Живым здесь не место. Здесь все работает от генератора. Много света нельзя. Живым здесь не место…
надеюсь
Она говорит:
— Мне нужно узнать предсказание.
— Много света нельзя. Живым здесь не место. Если хочешь зайти, не дыши. Иначе запрещено. Иначе может прерваться трансляция…
сколько она пробыла под водой
— Я и так не дышу.
Привратник вяло изучает ее лицо.
шесть минут
— Тогда можешь входить.
Он пропускает ее и сам направляется следом.
может быть семь или восемь
Они внутри. В помещении, похожем на телестудию. Полумрак. Софиты выхватывают из темноты лишь один дальний угол. Там, в углу, прямо на бетонном полу, привалившись к стене, в мертвенно-голубой луже света, сидит человек. Он закрывает лицо руками. Он очень большой. Даже сидя он достает головой до середины стены…
— Тишина в студии, — доносится механический голос откуда-то сверху, из невидимого динамика. — Идет запись. А-а-а-плодисменты!..
— Хлопай в ладоши, — шепчет привратник Нике.
как вы допустили
Она послушно ударяет ладонь о ладонь, но получается тихо и медленно, точно она аплодирует под водой.
— …А-а-а-плодисменты!.. Раз-раз… Раз-раз… Все новых гигантов порождает Полая Земля по мере приближения к ее поверхности последней луны. Бурный рост — начало начал или начало конца? Этот вопрос занимает сегодня каждого…
вызови скорую
На стене позади сидящего человека включается огромный экран. Беззвучно мелькают кадры ускоренной съемки: коричневые ростки пробиваются из сухой мерзлой почвы, стремительно увеличиваются в размерах, обрастают потрескавшейся корой, вздымаются вверх, к заслоняющей небо луне… Полупрозрачные насекомые вылезают из трещин в коре, вцепляются в стволы зеленоватыми хрусткими лапами, растут на глазах, срываются, пытаются лететь вверх, но тонкие крылья не могут удержать в воздухе их раздувшиеся тела, и они падаю т на ледяную землю, и ползут по льду прочь, и продолжают расти, расти…
уже
— А-а-а-плодисменты!.. Раз-раз… Раз-раз… Итак, тема нашего выпуска: «Дети луны». Да-да, те самые. Дети, о которых не принято говорить вслух. Дети, которые начали появляться недавно. Дети, которые родились здесь. В Полой Земле. Кому-то из нас они дарят надежду, другим же кажутся предвестниками окончательной гибели…
как вы допустили
— …Давайте же во всем разберемся. А-а-а-плодисменты!.. Поприветствуем нашего гостя!
Экран на секунду меркнет, затем на нем появляется в несколько раз увеличенное изображение лица человека, сидящего на полу. Он все еще заслоняется руками.
