Железный регент - Кузнецова Дарья Андреевна (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Я, глядя на Ива, видела именно это. И не понимала, как можно было заподозрить этого человека в чем-то низком, недостойном. Он не мог предать своих боевых товарищей — тогда, у Тауры — и как-то воспользоваться их жизнями, чтобы выжить самому. Он просто не мог быть тем чудовищем, какое рисовала молва. Да, резкий, не умеющий играть. Да, равнодушный к женщинам, с которыми делит постель; но он никого не обманывал, не клялся в любви, не сулил того, что не собирался давать.
Разве можно тогда винить его одного? Или те, кто принимал желаемое за действительное, все же виноваты не меньше?
Мысли эти бродили в голове, пока я сидела и украдкой любовалась Ивом, благо сам он ничего вокруг не замечал, а Райд как будто вовсе дремал с открытыми глазами.
В конце концов хозяин кабинета решил, что время пришло, отдал текст речи помощнику, и мы покинули кабинет.
Торжество происходило в анфиладе из трех огромных залов, соединенных высокими арками. Несмотря на обилие светильников, своды, расписанные фресками, тонули в сумраке, и рассмотреть сюжеты не удавалось. Да и задирать голову кверху было не очень-то прилично. А жаль, потому что я с куда большим удовольствием полюбовалась бы убранством залов, отрешившись от окружения.
Ощущение было неприятное, тяжелое. Мы шли, и люди расступались, склоняли головы, но я продолжала ощущать любопытные пристальные взгляды. Голоса замолкали, окружая нас широким кругом тишины, следом за нами катился шелест негромкого перешептывания, а в отдалении разговоры возобновлялись. И я чувствовала себя отрезанной от окружающего мира. Все мои душевные силы тратились на то, чтобы не озираться испуганно по сторонам, держать спину прямо и не жаться к своему спутнику. Спокойствию и невозмутимости Ива оставалось только позавидовать.
В последнюю залу допускались не все, за чем бдительно следил парадный караул — у каждой арки замерло по два воина, которые при нашем появлении вскинули руки к плечам в приветствии, — так что здесь было свободнее и тише. Тут на возвышении у стены стояло высокое белое кресло с широкими подлокотниками; резное, тяжелое, с обитым алой тканью сиденьем, на котором без особенного неудобства можно было бы устроиться с ногами.
Трон кесаря. На троне лежал венец — странного вида обруч, похожий на переплетение корней или усеянных шипами побегов.
Перед возвышением полукругом расположились кресла поскромнее, сейчас пустовавшие — очевидно, места для высокопоставленных гостей. По правую руку от каждого из кресел стоял небольшой столик с вазой, полной фруктов и какой-то еще снеди.
Ив рука об руку со мной приблизился к трону и, остановившись в паре метров от возвышения, низко поклонился, прижав ладонь к груди. Замешкавшись на мгновение и растерявшись, я повторила действия регента.
Ни о чем таком меня никто не предупреждал, но, наверное, венец на троне символизировал власть кесаря — которая есть, даже когда кесарь мертв.
После церемониального приветствия Ив подошел к паре кресел, стоявших ближе всего к возвышению. Жестом предложил мне занять одно из них, сам уселся справа от меня и поднял руку с хитро сложенными пальцами, подавая кому-то условный знак. Через пару мгновений подоспел слуга с подносом, на котором теснилось несколько кубков. Регент взял один, жестом предложил и мне. Я не стала отказываться: пить не хотелось, но нужно было чем-то занять руки, и чем комкать платье, лучше держать тяжелую серебряную чашу.
Нервозно оглядевшись, я обнаружила неподалеку, в этой же зале, наряду с совершенно незнакомыми мне людьми, и дочерей кесаря. Тия так вообще заговорщицки подмигнула, и мне стало немного легче, я даже заставила себя немного расслабиться, прислонившись к спинке кресла.
Ив окинул меня взглядом и чуть улыбнулся уголками губ.
— Не бойся, — тихо проговорил он. — Ничего страшнее не будет.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я и со стыдом отметила, что от страха голос подрагивает и звучит сипло.
— Мы пришли, — чуть пожав плечами, весело хмыкнул Ив. — Когда появятся высокие гости, мне нужно будет встать и поприветствовать их, а тебе достаточно благосклонно кивнуть.
Почти одновременно с этими его словами до нас докатился зычный голос привратника, возвестивший, что прибыл Ламилимал Аха Авидива, бессмертный и мудрейший шах Преты, владыка Аммуры, покоритель Ивлеи, отец Арамы и Марвы, хозяин…
Титулы низались и низались на нить имени, переплетаясь один с другим, отражаясь от высокого свода и наваливаясь всей тяжестью на плечи присутствующих. Уже к середине представления я поняла, что не помню, как, собственно, зовут шаха. А почти одновременно с этим, когда голос привратника и не думал утихать, в арку напротив нас стремительно вошел молодой мужчина, почти юноша.
Был шах Преты невысок ростом, тонок и изящен, что подчеркивал золоченый долгополый кафтан с разрезами на боках и узкими рукавами, а также плотно облегающие ноги темно-зеленые с золотом штаны. В такт шагам шаха мягко позвякивали небольшими серебряными бубенцами сапожки с широкими голенищами. С этим образом плохо вязалась пара кривых мечей, притороченных к поясу, но я почему-то не усомнилась в умении мужчины ими пользоваться.
А еще шах Преты был красив. Настолько красив, насколько красивы бывают статуи, созданные гениальными скульпторами, но никак не живые люди. Безупречный овал лица, идеальные черты — ни единого изъяна. Собранные в три косы прямые иссиня-черные волосы оттеняли это великолепие и позволяли глазу отдохнуть от блеска драгоценностей. Наверное, он казался бы пугающим со столь противоречивой наружностью и невозможно совершенным лицом, но спасали глаза — яркие, черные, буквально сияющие жаждой жизни и любопытством.
Первым делом гость с любопытством оглядел меня, но явно не впечатлился и быстро утратил интерес. Чему мне оставалось только порадоваться: об обычаях Преты я была наслышана, и меньше всего мне бы хотелось привлечь внимание этого мужчины.
Пока поднявшийся с кресла Ив раскланивался и многословно здоровался с гостем, в зале собралась пышная свита, приотставшая от шустрого владыки. Несколько благообразных старцев, заметно запыхавшихся, но старающихся не подать вида. Несколько юношей-слуг, почти мальчишек, одетых в цветастые безразмерные штаны и короткие кожаные жилеты. Четверка хмурых здоровяков с бритыми черепами, очевидно являвшая собой личную охрану шаха; все четверо были фирами немалой силы. И еще полтора десятка мужчин разного возраста и солидности, чьей роли я не поняла.
Шах говорил бойко, уверенно, но из-за акцента и быстроты речи я понимала с пятого на десятое. Зато Ив, похоже, такой проблемы не имел, беседовал с претцем весьма уверенно. Сложилось впечатление, что они видятся далеко не в первый раз и неплохо ладят.
Первый гость устроился в кресле по правую руку от регента, а на полу подле его ног уселся на колени один из мальчишек. Взяв кубок с вином, шах протянул его своему слуге, и тот молча пригубил напиток, чтобы потом с поклоном вернуть чашу хозяину.
Очень хотелось спросить Ива, что это значит, но тут привратник объявил следующего гостя.
Девушка с грозным именем Гроттерия ван Хам, дочь владыки Ладики, своему имени не соответствовала совершенно. Она была совсем не грозная, скорее забавная, и походила на встрепанного раздраженного воробья. Зачем-то коротко обрезанные, темно-рыжие волосы воинственно топорщились, даже одежда (к слову, откровенно мужская — узкие сапоги, штаны, короткая туника до середины бедра) пребывала в неуловимом легком беспорядке, а на бедрах Гроттерии были пристегнуты длинные, в локоть, кинжалы — еще не мечи, но вполне серьезное оружие.
А если отбросить все это, то она мне даже понравилась: Искра на эту девушку не отреагировала, но чувствовалось, что человек она… хороший, правильный. Гроттерия казалась грубоватой, но искренней.
С ней Ив поздоровался гораздо сдержанней и нейтральней и усадил рядом со мной, что устроило, кажется, всех.
Девушка поглядывала на меня настороженно, но в целом приязненно, с едва скрываемым любопытством.
