Собирающий облака - Рассел Шон (читаем книги бесплатно txt) 📗

Пение тронуло Суцо до глубины души. Слезы заблестели в уголках глаз. Она коснулась рукава платья Настоятельницы легко и нежно, словно успокаивала засыпающего ребенка.

24

Покои императрицы. Яку Тадамото сидел на старинной кровати самой императрицы и думал, придет ли Осса — прошло много времени. Возможно, ей не удалось выйти из своей комнаты незамеченной или, что еще хуже, девушка столкнулась с кем-либо из соглядатаев Императора. А может, ее позвал к себе Сын Неба. Мысли об этом не покидали Тадамото. В уме рисовалась одна и та же картина: Осса в объятиях Императора.

А она отвечает на его ласки? В мыслях Тадамото всегда представлялось, как Осса достигает такого невероятного блаженства и пика страсти, какого никогда не испытывала с ним. От этого на душе становилось совсем тоскливо.

Фонарик, который Тадамото принес с собой, тускло освещал комнату, отбрасывая на пол неяркий круг света. Здесь они с Оссей провели свою первую ночь. Тадамото надеялся, что в этой комнате они смогут воскресить былые чувства, вернуть прошлое.

Прикоснувшись к простыням, он вспомнил, как впервые дотронулся до груди Оссы теплой осенней ночью.

Они старательно избегали друг друга уже несколько недель, но после встречи у Драконьего пруда душа Тадамото необъяснимо всколыхнулась. Он вдруг растерялся, встретив возлюбленную. Не мог ни пить, ни есть, пока не поговорит с ней.

Итак, молодой человек ждал и томился, но все-таки не мог заставить себя уйти.

Просто сидеть и ждать было трудно. Тадамото подошел к окну, распахнул створки. Палаты находились в редко посещаемой части дворца. Кроме того, ходили слухи, что в этих покоях живут привидения. Так что даже если кто-то и увидит свет в окне, истории о привидениях послужат достаточным объяснением.

Тадамото любовался причудливыми изгибами дворцовых крыш, залитых лунным светом. Было так тихо и спокойно, неужели Ва на пороге войны? Гражданская война между Домами Сёнто и Ямаку или война варваров и Сёнто, как предупреждал Катта, но война есть война. Прошло меньше десяти лет с момента восхождения Ямаку на трон, а война снова разгорается, как не погашенный до конца костер.

Вдруг входная ширма скользнула в сторону. Тадамото встал. Осса! В темноте ее не было видно, но он так хорошо знал и помнил очертания фигуры возлюбленной, что не сомневался — это она. Девушка быстро проскользнула в комнату и затворила ширму. Она стояла у стены, вглядываясь в сумрак. Тадамото не видел глаз Оссы, а ему просто необходимо было видеть глаза, чтобы понять, что у нее в сердце.

Осса поклонилась и пошла к открытому окну. Движения ее были медленными и осторожными, будто жизненные силы девушки угасали.

Она не скользит плавно и легко, как прежде, подумал Тадамото.

Осса казалась ему прекрасной, совершенной, хрупкой и необыкновенно нежной. Юноша почти ощущал мягкость и теплоту ее кожи. А за окном было темно-темно-синее небо. В облаках отражался лунный свет.

Осса стояла, прислонившись к стене, руки сцеплены за спиной.

— Эта комната… — начала она тихим голосом. — Мне очень грустно здесь.

Тадамото неловко сел.

— Да, — сказал он. — Я думал, все будет по-другому.

Осса глубоко вздохнула, словно собираясь что-то сказать, но промолчала. Она повернулась к окну, не обращая никакого внимания на холодный воздух.

— Мое сердце, — начала она, — мое сердце разбито, Тадамото-сум, и я не знаю, как мне все это пережить.

Повисла долгая пауза. Затем Тадамото задал вопрос, который мучил его.

— Ты любишь Императора?

Осса покачала головой, глядя в пол. Когда она подняла лицо, Тадамото увидел, что по щекам девушки катятся слезы.

— Я не люблю его.

Тадамото кивнул. На лице его было написано смирение. Печаль в его душе была так велика и тяжела, что юноша сидел без движения, будто что-то надорвалось у него внутри. Слезы Оссы причиняли Тадамото еще большую боль, но он не нашел в себе сил подойти и утешить возлюбленную. Даже когда она упала на колени и закрыла лицо руками, он не шелохнулся.

25

Молодой офицер отдал приказ, и солдаты с каменными лицами и перепуганные крестьяне исполнили его. Все, что было посеяно ранней весной, теперь уничтожено. Сено, оставшееся с зимы, сожгли в саду. В огне полыхало зерно, семена, ростки. Солдаты были полны решимости ничего не оставлять варварам, а значит, и крестьянам.

Симеко видела, что на лицах селян написано: но мы же будем голодать. Что лучше: погибнуть от рук варваров или своих? Зрелище было невыносимым. «Я служу семье, выгнавшей этих людей из их собственных домов», — с горечью думала Симеко.

Девушке пришлось пройти изрядное расстояние вверх по каналу, чтобы найти место, где можно побыть одной. Часть флота остановилась в долине, чтобы «устроить пустыню», как сказали солдаты, и лодка госпожи Нисимы не могла плыть дальше.

Под раскидистой ивой Симеко удобно устроилась на берегу, соорудив себе лежанку из травы. Ветки ивы были усыпаны нежными зелеными почками, готовыми распуститься через несколько дней. Неподалеку стояли лодки, и было хорошо видно, как идет погрузка. Ничего не оставлять варварам.

Вот проплыла в лодке целая семья, подгоняемая восточным ветром, ветром цветущей сливы, так его называли. Обычно все с нетерпением ждали этого ветра, потому что он приносил тепло, зацветали вишни, сливы, яблони, но в этом году никто не будет отмечать праздник цветения. По крайней мере в армии Сёнто.

Симеко видела мрачные лица крестьян в лодках. Вот один из них посмотрел на парус, а затем на восток. Видимо, он молился, чтобы ветер помог им.

В тишине и одиночестве Симеко попыталась заняться медитацией, но через несколько минут оставила это занятие. Похоже, она утратила покой. Девушка достала щетку для волос и несколько раз провела ею по голове. Госпожа Нисима говорит, что уже через год она сможет зачесывать волосы наверх, и будет невозможно определить, какой они длины. Все это глупое тщеславие, сказала себе девушка, но продолжала причесываться, будто такая процедура и в самом деле могла ускорить природный процесс.

Симеко снова стала думать о госпоже Нисиме. Трудно не любить ее, хотя девушка сперва и не намеревалась обожать свою госпожу. Все в свите любили госпожу Нисиму. Такая молодая, она не проводила годы в учении и соблюдении строгой дисциплины, как сестры, а все-таки прославилась на всю Империю благодаря своей образованности и воспитанности.

Симеко покачала головой. Конечно, госпожа Нисима великолепно играет на арфе, и почерк у нее один из лучших, какие ей доводилось видеть. Несомненно, она прекрасная собеседница. Речи ее умны и очаровательны, но это всего лишь светские беседы.

Симеко бросила камешек в воду. В ее прежнем мире госпожа Нисима была бы старшей аколиткой, невзирая на образованность. А это еще несколько лет до старшей сестры. Но в светском мире Ва госпожа Нисима считалась необыкновенной, чудесной.

Симеко бросила еще камешек, с интересом наблюдая за птичкой, нырнувшей туда, где по воде разошлись круги.

Не слишком ли живой интерес госпожа Нисима проявляет к брату Суйюну? Прилично ли это? Бывшая монахиня осознавала, что у нее маловато жизненного опыта вне монастырских стен, но госпожа Нисима так оживляется при появлении брата Суйюна. Нет, это ни с чем не спутаешь. Если брат Суйюн и есть Учитель, то поведение дочери Сёнто неслыханно.