Зимняя битва - Мурлева Жан-Клод (книги серии онлайн txt) 📗
Тяжело ступая, она взошла по лестнице. С минуту ничего не было слышно. Видимо, женщина тихо говорила что-то мужу. Потом она снова появилась, спустилась на несколько ступенек и, перегнувшись через перила, спросила:
– Не примите в обиду, а как звать-то вас?
– Меня зовут Ян, – сказал Ян. – Он меня знает.
Женщина опять скрылась из виду, и последовало то же безмолвное ожидание. Гости переглядывались в недоумении. О чем они там наверху толкуют? В конце концов женщина медленно сошла вниз, остановилась перед Яном и безнадежно развела руками:
– Не хочет вас видеть, и все тут. Никого к себе не допускает, уж который месяц. Совсем плохой…
– Скажите ему – это очень важно, – настаивал Ян. – Скажите ему, что со мной здесь… Казаль.
Женщина в третий раз потащилась наверх.
– Но ведь… – прошептал Бартоломео, – он ведь может подумать…
– Что твой отец вернулся? Не знаю. Главное – чтобы он встал.
Женщина кивала им с лестницы. Видимо, дело приняло новый оборот.
– Сейчас сойдет, – объявила она, и какое-то подобие улыбки проступило на ее добродушном лице. – Вы присаживайтесь покудова.
Они сели на лавки по обе стороны стола. Женщина осталась стоять, машинально вытирая руки фартуком. Несмотря на ее немалый вес, пол под ней ни разу не скрипнул, пока она была наверху. Зато теперь он не то что скрипел, а прямо-таки стонал под тяжестью того, кто одевался, расхаживая по комнате, так что делалось страшно – вдруг проломится.
– Сейчас сойдет, – повторила женщина.
Послышался глухой стук – видимо, упал башмак, – потом шаги, и вот на верхней ступеньке показались две огромные ступни. За ними последовали бесконечной длины ноги, а когда из полумрака лестницы выступил наконец Фабер во весь свой рост, у Бартоломео перехватило дыхание. Никогда в жизни не видал он такой громады. Торс был вдвое шире, чем у обычного человека. Плечи, руки, кисти – все выглядело двукратным. Венчало эту живую гору длинное лицо, похожее на морду старой печальной лошади с обвислой кожей и расшлепанными губами.
На Яна он и не глянул. Медленно направился к Бартоломео и остановился перед ним.
– Ты Казаль?
Голос его не слушался, как бывает, когда человек слишком долго молчал.
– Я его сын, – смущенно сказал Бартоломео.
Чтобы посмотреть Фаберу в глаза, ему приходилось запрокидывать голову – для него это было непривычно.
– Его сын? – переспросил Фабер, у которого подбородок дрожал от волнения.
– Да, – повторил Бартоломео.
Тогда гигант шагнул к нему, раскинул свои огромные ручищи и обнял. Он прижал юношу к груди и не сразу отпустил. Бартоломео казалось, что его поглотила какая-то стихия. Никогда не испытывал он такого чувства защищенности, как на груди этого мирного колосса. Когда Фабер разомкнул наконец объятия, в глазах у него стояли слезы. Только тут он обернулся к Яну и протянул ему руку:
– Здрасьте, господин Ян. Рад вас видеть.
Скоро они уже сидели за столом за кувшином вина. Фаберу жена подала миску молока. За разговором он макал туда ломтики хлеба и выуживал их суповой ложкой, которая в его руке казалась кукольной.
Ян осторожно завел разговор:
– Вот какое дело, Фабер. Ты ведь понимаешь, много времени прошло с тех пор, как тебя обидели.
– И с тех пор многое изменилось.
– Да неуж? Не слыхал. Я дома сижу, нигде не бываю. И что ж такое изменилось?
– Люди уже стонут от Фаланги, понимаешь? Если сейчас поднять восстание, они будут за нас.
– Это с чегой-то они будут за нас? Они и слова не сказали, когда я тащил ту телегу, а в меня кидали всякой дрянью.
– Они боялись, – подал голос Бартоломео. – Боялись, что их арестуют, изобьют, казнят…
– И то правда, – признал Фабер.
– И потом, – продолжал Бартоломео, – они думали, что Фаланга, возможно, не так уж страшна, что она наведет в стране порядок, что надо поглядеть, как она себя проявит. А теперь они нагляделись и увидели…
– Ну да, увидели, что это совсем не хорошо, – внес полную ясность Фабер, почитавший необходимым всякую мысль излагать всеми словами.
– Вот именно, они увидели, что это не хорошо, и теперь будут за нас. А люди-лошади готовы биться вместе с нами?
Фабер уронил ложку и в замешательстве утер рот рукавом.
– Люди-лошади – они не любят убивать.
– Никто не любит убивать! – сказал Бартоломео. – Но защищаться-то надо. Вы же видели, что они с нами сделали – с вами и с вашим народом! Неужели забыли?
Фабер поднял на него свои большие влажные глаза:
– Оно все так, да мы привыкши терпеть. Силы-то у нас хватает, а вот драться – это не по-нашему.
– Для вашего поколения все, возможно, и так, но и это уже изменилось. У нас в интернате был один мальчик-лошадь, и можете мне поверить, с ним боялись связываться. Уверяю вас, люди-лошади научились не давать себя в обиду. Нам понадобится ваша сила, господин Фабер, сила всех людей-лошадей. Без вас мы снова потерпим поражение.
– Не знаю я, чего сказать, – жалобно пробормотал Фабер. – А кто нас поведет?
Ян, давно уже помалкивавший, глянул на Бартоломео и ободряюще кивнул.
– Поведу вас я, – твердо сказал юноша. – Можете на меня рассчитывать.
В тот миг, когда он произносил эти слова, Бартоломео почудилось, что отец здесь, рядом; его присутствие ощущалось так, словно он сидел с ними за столом. Было чувство, что отец слышит его и доволен им. У Бартоломео комок подступил к горлу.
– Поведу вас я вместе с господином Яном. Я вернусь за вами, когда придет время. А вы пока поправляйте здоровье и поговорите с вашим народом. Вы же знаете, они счастливы будут увидеть, что вы снова на ногах. Когда пробьет час, вы должны быть готовы, и это вам, их вождю, надлежит убедить их, объединить. Готовьте их к битве, господин Фабер!
Бартоломео в свои семнадцать лет, конечно, не обладал нужным опытом, чтоб руководить людьми-лошадьми, и сам это прекрасно знал. Но Ян от него этого и не ждал. Он привез его сюда потому, что юноша носил фамилию Казаль и мог, вероятно, найти нужные слова, такие, которые подвигли бы главного человека-лошадь выйти из прострации. И Бартоломео такие слова нашел.
– Вы, может, поесть хотите, так я колбасы подам… – предложила женщина.
– Дело говоришь, Роберта, – одобрил Фабер. – Вы, поди, голодные с дороги. Из столицы ехали?
Ответить они не успели. Мальчик-лошадь лет восьми влетел как угорелый, ухватился за фартук хозяйки и что-то зашептал ей на ухо, шмыгая сопливым носом.
– Там в деревню поднимается еще одна черная машина, – передала сообщение женщина.
– А кто в этой машине, мой мальчик? – спросил Ян.
– Два господина, худые такие, – сообщил малыш, гордый своей ролью вестника.
Ян вздрогнул.
– Они у тебя что-нибудь спрашивали?
– Да, про вас спрашивали: видел таких?
– И что ты ответил?
– Я ответил – не скажу, нельзя. А они сказали – дадут денежку, если я скажу.
– И ты сказал?
– Нет. Я сказал, что ваша черная машина тут не проезжала.
Ян выругался.
– Это Фаланга. Я думал, что сбил их со следа. А эти придурки колесили наугад и заехали сюда. Нам надо спрятаться!
– Ступайте в спальню, – предложила женщина. – Я им скажу, здесь никого нет.
Ян, Бартоломео и Фабер поспешили наверх, между тем как мальчик, сияя, разжал кулачок:
– Смотри, Роберта, какие добрые: я ничего не сказал, а они все равно дали денежку!
Добрую половину спальни занимала огромная кровать с разворошенной постелью, где еще час назад лежал Фабер. Был еще платяной шкаф без одной дверцы, а у кровати – стул с соломенным сиденьем, на котором, очевидно, дежурила у мужнина одра Роберта.
Ян подошел к окошку и осторожно выглянул из-за занавески. Мимо, не остановившись, на самой малой скорости проехала машина. Через минуту она так же медленно проследовала обратно.
– Обнаружили мою машину. Теперь нас ищут, – сказал Ян. – Спрашивают, где дом Фабера, и скоро узнают. Нам надо было спрятаться в другом месте.
