Поход скорпионов - Лобачев Евгений Борисович (книги бесплатно без .TXT) 📗
Медленно, очень медленно я достал из ножен кинжал.
Летопись Милька
Я неустанно возношу хвалы Лиолле, Мсефию и Доброй богине за то, что сберегли Гиеагра в то нелегкое время; за то, что, приняв мои скромные жертвы, сохранили его жизнь и рассудок, позволили оправиться от ран.
Два дня Гиеагр пролежал в бреду. Я сбивался с ног, стараясь поддержать его жизнь; мне даже пришлось развязать Башама, чтобы он помогал добывать еду и ухаживать за раненым. Пришлось довериться клятвам варвара, что он не замышляет против нас зла и не покинет меня до тех пор, пока я сам его не отпущу. В свою очередь я обещал даровать ему свободу в тот день, когда мы доберемся до северных окраин Земли стрельцов. К тому же я посулил щедрую награду из нашей добычи, когда Гиеагр придет в себя. Хвала богам, малый соблазнился.
Итак, нас ждало путешествие на север. В те редкие минуты, когда боги даровали больному Гиеагру ясность рассудка, он только и говорил, что о своем видении, о встрече с Фаэнирой. Роковая рабыня, явившись ему во сне, поведала, что битвой со стрельцами, принесшей нам бессмертную славу, наши мытарства не кончатся; что ждет нас великий поход в дикие северные земли к неведомой цели, и лишь свершив этот последний подвиг, Гиеагр возвратит Фаэниру к жизни.
Воистину, сон безумца! Другой давно махнул бы рукой и повернул колесницу к дому, но не таков был Гиеагр. Сам ли он ярил свое сердце неутолимой страстью, или мстительный Хал распалял его – мне неведомо, но только всякий раз приходя в себя, Гиеагр только и твердил, что о новом походе и об обещании Фаэниры являться ему и подавать знаки, чтобы не сбился в пути. Еще он говорил о лютых чудовищах и бесчисленных опасностях, подстерегающих нас на севере, но все эти ужасы, казалось, лишь веселили его, заставляя с еще большей силой жаждать как можно скорее отправиться в путь.
Хворь Гиеагра отступила к утру третьего дня. Не сказать, чтобы герой вдруг проснулся абсолютно здоровым, но боги вернули ему ясный ум и присутствие духа, а большего тогда и не желалось. Едва очнувшись, он потребовал еды и отчета о том, что происходило, пока, так сказать, его не было. Покуда Башам стряпал (он наловчился ловить птиц в окрестностях грота и готовил их просто восхитительно, я даже начинал жалеть о своем обещании отпустить его), я пересказал Гиеагру события последних дней, начиная с его падения из седла на берегу. Герой одобрил мои действия во все это время, и, посовещавшись, мы пришли к выводу, что, куда бы ни лежал наш путь, нам нужно как можно скорее убираться из этого грота, из окрестностей Арзакены, и вообще из Земли стрельцов. Дело вставало за малым: нужно было забрать повозку с добычей, которую Гиеагр припрятал в горах выше по ущелью, и добраться с нею до северной границы государства незаметно для наших врагов. Как ни слаб был Гиеагр, пуститься в путь решили вечером.
Теперь настала моя очередь удовлетворить свое любопытство, и, пока тянулось время до вечера, я принялся расспрашивать героя о его приключениях и о том удивительном представлении, свидетелем которого я был. Слабость мешала Гиегару вести подробный рассказ, но все же я сумел составить некоторое представление о том, что случилось с ним.
Едва расставшись со мной, он действительно стал искать встречи с колдунами, отшельниками, приверженцами древних богов, гонимых всеми с тех пор, как жители этих земель стали поклоняться богам Зодиака. И не только победа над армией Арзакены волновала его, но и необходимость держать в узде такого опасного союзника, как Капюшон. Гиеагр выказал талант искуснейшего политика, ища помощи у тех, кому были одинаково ненавистны и арзакенский царь, и разбойники с их атаманом, ибо первый лишал несчастных изгоев жизни, а вторые – и жизни, и имущества.
Новые союзники одарили героя некоторыми магическими средствами, позволявшими до поры оставаться незаметным для разбойников, а главное – устроить то потрясающее представление, которое столь устрашающе подействовало на солдат Арзакены. Исход битвы решили не столько сами волны, вырвавшиеся из-за плотин, сколько грохот и рев, сопровождавшие их.
Да, когда нужно, Гиеагр может действовать коварно и расчетливо, проявляя мудрость, свойственную скорее царю, чем воину, но, великие боги, куда девается его рассудительность, едва дело доходит до драки! Когда сломленный колдовством и коварством враг побежал, герой решил собственным мечом поставить точку в столь удачно сложившемся сюжете. И вот тут-то случилась беда. Отряд, охранявший ворота, не поддался общей панике и оказал сопротивление. Убив самых смелых, бросившихся на него, но видя, что всех ему не одолеть, Гиеагр пошел на хитрость, столь же изощренную, сколь и опасную. Отъехав от ворот подальше, чтоб не могли достать стрелой, он, не боясь гнева богов Зодиака, принялся ругать и поносить их, и обзывать арзакенцев трусами, не способными вступиться за своих покровителей в открытом поединке. Богохульство возымело действие: на Гиеагра ринулись сразу несколько предводителей отряда, славнейшие воины; но, оторвавшись от войска, все они были обречены и пали от руки героя. Остальные арзакенцы, видя печальную участь вождей, обратились в бегство.
– Знал бы ты, Мильк, сколько добычи я мог взять в том бою! – воскликнул Гиеагр. – У меня глаза разбежались, когда я увидел, что они побросали, удирая! Сколько знатных доспехов, сколько оружия… А фиалы… Ты не поверишь, кто-то бросил сундук, доверху набитый серебряными фиалами и разной красивой посудой.
Он закатил глаза, зацокал языком.
– Ах, если б я не пропустил те несколько ударов… Но тут уж ничего не попишешь: варвары обложили меня как свора – льва. Славная была потасовка!..
Лицо Гиеагра светилось блаженным довольством, а я… я скрежетал зубами от гнева. Эта его глупая гримаса вдруг не на шутку взбесила меня. «Проклятье! – думал я. – Он как малое дитя: отправился спасать прекраснейшую из женщин, да по дороге заигрался и едва не позабыл, зачем шел. О да, сейчас он снова рвется к нашей прежней цели, вот только надолго ли! Уж слишком горят его глаза, когда он говорит об опасностях, поджидающих нас впереди».
– Что ж, ты победил, – выдавил я, когда Гиеагр, закончив рассказ о поединке, в изнеможении откинулся на ложе, – но какой ценой! Победа отняла у тебя все силы и едва не стоила жизни. Она обошлась тебе слишком дорого.
Он фыркнул:
– Я воин, а не торгаш. Цена моей победы исчисляется в отрубленных головах.
– Да ну! – фыркнул я в ответ. – О какой же победе ты говоришь? Мы что, явились сюда, чтобы кромсать вонючих варваров? Вот не знал! Я-то думал, наша цель – вернуть к жизни божественную Фаэниру. Но если планы переменились – пожалуйста! Продолжай пускать пыль в глаза дикарям, раз тебя это веселит!.. Ввязывайся в драки, которых можно избежать, рискуй, устраивая поединки хоть со всем миром, ведь в этом твоя суть. Забудь Фаэниру, ну ее к воронам!..
Желчь разъедала меня, я готов был выплескивать ее на Гиеагра еще и еще, до тех пор, пока она не спалит его дотла.
– Твое счастье, Мильк, что я сейчас слаб, – прорычал Гиеагр. – Иначе, клянусь, тебя не спасло бы даже то, что ты мой друг…
– Друг, говорящий правду, превращается во врага, – воскликнул я. – Только, вот незадача, никто, кроме друга, правды не скажет. Теперь хватайся за меч, ведь ты у нас воин.
– Придушить бы тебя, – прошипел Гиеагр и закрыл от усталости глаза.
За оставшееся до вечера время мы не перекинулись и парой фраз. Башам, не понявший ни слова из нашей перепалки (мы говорили по-андронийски), лишь переводил удивленный взгляд с меня на Гиеагра, но лезть с расспросами не решался.
Ночь навалилась на горы стремительно и бесшумно, как убийца, укутанный в черный плащ. Луна, широко раскрыв бельмастый глаз, осветила все вокруг призрачным светом своих слез. Пора было трогаться в путь. Мы с Башамом помогли Гиеагру взобраться на спину Пламеника. Герой был еще слишком слаб, и, опасаясь, как бы он не выпал из седла, я велел башмачнику идти рядом с конем, чтобы в случае чего подстраховать хозяина. Сам же я, ведя в поводу захваченную у разбойников кобылку, осторожно двинулся вперед.
