Битва Стихий (СИ) - Дженкинс Кассандра (библиотека электронных книг TXT) 📗
Годфри. На этот раз он хотя бы знает имя. Стиснув зубы, Парук выругался. Нет, остановил он сам себя, это не его дело. Это дело Гилнеаса, короля Седогрива, мертвого дворянства Гилнеаса, что сменили серые плащи на аметистовые плащи Отрекшихся.
Когда Парук поднялся на ноги, Годфри уже ушел. Парук огляделся и вернулся к своему дереву. Он уговаривал себя, что останется в пределах этих мест, чтобы выследить кроличий выводок. Встреча со зверьком сама по себе знак, его ждет удача в этом начинании.
Близилась ночь. Ни одна из расставленных им ловушек так и не сработала.
Взошла бледная, круглая первая луна Азерота, озарив лес серебром. Подходящее время, чтобы пробраться в лагерь Орды. Серые сумерки скрыли бы его видавший виды наряд, а оказавшись в лагере, он бы нашел, во что переодеться. Но у него все еще не было добычи.
Когда ночь перевалила за полночь, к первой луне присоединился бледно-голубой тонкий серп второй луны Азерота, едва заметный на светлом ночном небе. Парук услышал шаги. Серая сгорбленная тень прошла мимо, растворившись среди стволов, будто призрак.
Парук тихо спрыгнул с дерева. У него была одна нерешенная тайна, лишившая его сна и покоя. Он был сыт по горло загадками и не хотел новых.
Через полный теней, притихший ночной лес он направился вслед за Годфри.
Шли они долго. Лес сменился равнинами, скользкими и липкими после прошедших дождей. Парук держался на приличном расстоянии, на голой земле ему негде было укрыться. Еще его запросто могло выдать невыносимо громкое урчание в животе. Полная луна хорошо освещала сутулую спину бывшего подданного короля Седогрива, и орк не опасался, что потеряет Годфри из виду.
Парук различил вдали нагромождение огромных светлых валунов, похожих на спустившуюся с гор лавину. Винсент Годфри приближался к руинам стены Седогрива. Парук замедлил шаг. Но затем Годфри повернул налево, спустившись в небольшой овраг. На краю оврага Парук лег на живот, чтобы на фоне светлого неба не привлекать к себе внимание находившегося в низине Годфри.
Это было заброшенное кладбище, залитое холодным лунным светом. Если это всего лишь прогулка по памятным для Годфри местам и она никак не связана ни с какими тайнами и заговорами? Но ведь была собака, Парук точно ее видел. В конце концов, Парук мог раскрыть заговор среди подданных Сильваны и тоже заслужить свободу. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы вновь опуститься за один из столиков в таверне на центральной площади Оргриммара.
Годфри медленно бродил среди могил. Сильвана не заинтересовалась этими захоронениями и не направила валь'кир на это кладбище. Парук нашел лишь одно объяснение этому, останки здесь были настолько древними, что не годились для воскрешения.
Парук с сожалением заметил, что Годфри остановился в самой дальней точке кладбища, опустился на колени возле покосившегося надгробия.
Словно дожидаясь его, в тот же миг из-за разбитой статуи отделилась тонкая тень, слишком подвижная для нежити. Парук не мог спуститься в овраг, не раскрыв своего присутствия, чтобы подслушать их разговор.
Годфри поднялся с колен, он не испугался приближения человека, значит, Парук был прав, они условились о встрече. Годфри передавал какие-то сведения подданным Гилнеаса? Сильване это не понравится. Хоть бы одно облачко, хоть одна туча набежала бы на эту растущую луну, чтобы Парук слился с тенями и спустился ближе к заговорщикам.
За его спиной послышалось утробное рычание. Собака, как он мог о ней забыть.
Когда рычание притихло, прозвучал приказ:
— Встань на ноги и держи руки так, чтобы я их видел!
Парук изо всех сил сдерживался, но все равно засмеялся, стараясь, чтобы этот взрыв неподвластного ему хохота прозвучал как можно тише. Смех сотрясал все его тело, очевидно, вызывая недоумение у того, кто натравил на него собаку.
Парук ничего не мог с собой поделать. Он так мечтал увидеть Оргриммар и Гришку, но, поднявшись на ноги и обернувшись, увидел Уизли Шпринцевиллера. Рядом с озадаченным его смехом гномом стояла огромная черная собака. Та самая, что передавала послание Годфри, или очень на нее похожая.
Парук воскликнул:
— Как же я НЕ РАД тебя видеть, Уизли! — и по привычке сделал знак, отводящий беду.
Годфри потребовалось время, чтобы найти могилу леди Эмили Кроули. Он не был здесь со дня похорон, с тех пор прошло более двадцати лет. Кладбище осталось за Стеной, и никто не ухаживал за ним. Годфри впервые подумал, как повезло Эмили, что она умерла так давно. Сильвана не любила древние останки. «Седогрив должен был сжечь тело сына», — вновь пронеслось в его голове, пока он пробирался сквозь заросшие цепкие кустарники меж могил.
Наконец, он нашел ее надгробие. Годфри опустился на колени перед покосившимся и треснувшим камнем, на котором было высечено имя той, которую он когда-то любил.
«О, Эмили, что на этот раз задумала твоя сумасбродная дочь?»
Увидеть живую Лорну Кроули и услышать биение ее сердца сейчас значило для него больше, чем он мог себе представить. Он внезапно понял это в тот самый момент, когда впереди послышался тихий шорох опавшей листвы. Ему захотелось бежать, бежать сломя голову, к таким же, как он сам, чтобы не видеть жизни, чтобы забыть, что существуют такие, как она. Он должен покоиться в земле, его существование противоестественно.
Он опустил глаза.
Она подошла ближе, и Годфри буквально оглушило частое биение ее взволнованного сердца. Он все еще не поднимал глаз, когда сумел бросить лишь краткое, грубое:
— Зачем? — И в этом вопросе было все, и его ненависть к себе, и ненависть к ней, посмевшей коснуться запретного, перешагнуть допустимую черту, показать ему жизнь, которой он так глупо лишился.
— Лиам, — ответила она.
— Они сожгли его тело?
Лорна не ответила. Он поднялся с колен, распрямил плечи, насколько это было возможно. И впервые посмотрел на девушку.
— Зачем ты пришла? — спросил он. — Даже после смерти мне не будет покоя, верно, Лорна Кроули?
Прежде чем ответила, она глянула куда-то поверх его головы, слегка прищурив темные глаза, но быстро перевела взгляд обратно на Годфри. Если это спланированная засада?… Она заговорила сухим надломленным голосом, который не вязался у Годфри с воспоминаниями о прежней Лорне Кроули.
— Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я доверяю тебе, Годфри. Мои обиды остались в прошлом, как и большая часть того, что делало меня мной. Я жива, но уничтожена. Мое сердце все еще бьется. И я хочу это исправить. Мне незачем жить. Это не моя война за эти земли, мне все равно на какой стороне быть. Я выбираю смерть, по понятной тебе причине.
Он отступил на шаг назад. Стрела предрешила не только судьбу принца, но судьбу целого королевства. Сильвана говорила, что орки не понимают ее, не верят, что она действительно лишила Гилнеас будущего. Орки привыкли побеждать в честном сражении на поле боя. Сильваны побеждала иначе. Ее стрела угодила в самое сердце королевства Гилнеас и на этом не остановилась, продолжала губить чужие жизни. Лорна оказалась ближе всех к сердцу принца. Она сдалась первой.
Он глядел на красоту молодой девушки с темными вьющимися локонами, собранными набок с помощью красного цветка, и знал ответ, ему не следовало даже раздумывать. Тянувшейся паузой он только селил в ее душе надежду.
— Нет, — отрезал он.
Она холодно улыбнулась и ответила непривычным для Годфри сухим, как прошлогодние листья под их ногами, тоном:
— Поздно. Незадолго до нашей встречи я выпила яд. Один из эликсиров Кренана Аранаса, которые король употреблял все эти годы, чтобы скрыть облика воргена. Яд не действует мгновенно, но я обречена. Прости, Годфри, что не оставила тебе выбора.
Годфри сжал кулаки. Заскрежетали кости.
— Спасибо, что пригласила меня на агонию. Благодарю за оказанную честь. У тебя наверняка был план и на случай, если бы я не появился?
— Там за холмом моя лошадь. Если бы ты игнорировал мое приглашение, во что я никогда не верила, я бы отправилась прямиком к лагерю нежити. Я могла умереть по дороге, и лошадь доставила бы только мой труп. Или со мной могли покончить Отрекшиеся. В любом случае, рада, что мне не придется надеяться на сообразительность моей лошади или договариваться со стражниками, поскольку ты здесь. И ты принял мое приглашение.
