Меч, палач и Дракон - Рау Александр (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Знаю, — жрец улыбнулся. Тебя зовет домой сердце, — он прикоснулся рукой к его груди, — А с ним шутить нельзя. Ты уедешь скоро. И наш вождь тоже. Ведь и у него есть сердце.
Из всех офицеров конкистадоров Пабло де Гальба подружился только с Марком де Мена. Поэт и романтик Луис был для него недостаточно серьезен. Маг Гийом — загадочный, закрытый, осторожный, холодно вежливый, — сам сторонился его врага. Пабло не знал, как ему держаться с врагом своего отца, это раздражало его и настраивало против чародея.
Марк де Мена — другое дело. Настоящий идальго с правильными понятиями о чести и положении вещей. Среди корабелов, выброшенных на берег вместе с графом Гальбой-младшим, не было дворян. Без привычного общества он чувствовал себя одиноко. Корабелов сплотил новый мир, они стали почти братьями, но разница чувствовалась во взглядах на жизнь, на людей, и в воспитании.
Марк — родственная душа — много рассказывал об отце. О герое Камоэнса, который несет на себе значительную часть государственных дел. О том, что он забыл все былые ссоры и обиды, и каждый день молит Господа о возвращении сына. Клеврет и протеже Гальбы-старшего стал другом Пабло.
— Возвращайтесь с нами, — настаивал Марк, — Там ваш дом, граф Пабло де Гальба! Двор Хорхе — вот единственное место достойное вас.
— Я халач-виник Турубанга. Я дал клятву на верность.
— Сеньор, вы — гранд Камоэнса. Что для вас эти клятвы? В конце концов, вы всегда сможете вернуться сюда, если захотите.
— Кто я дома? Пришелец с того света? Чужой. Дикарь, — сомневался Пабло, хотя сердце настойчиво твердило ему ответ.
— Герой — властитель огромных земель. Сын своего отца. Брат короля. Вам этого мало? Все красавицы двора будут вешаться вам на шею, падать в обморок, так чтобы вы их подхватили, — светлые глаза Марка глядели страшно и притягательно, в них был огонь, — Знаете какие сейчас при дворе сеньориты? Стервы и шлюхи, правда, но увидев их однажды, во век не забудете, — зло добавил он.
— Если я поеду, то потеряю титул, — последний аргумент отпрыска властолюбивой семьи, — турубары отпустят, но второй раз вождем не выберут.
— Да забудьте вы об этих дикарях. Они цены лишь из-за своих богатств. Блеск Мендоры затмит в вашей голове это обезьянье царство. Ну а если захотите, Хорхе даст солдат, вернетесь и провозгласите себя королем силой! — продолжал Марк.
Пабло, бывший в мечтах уже в Камоэнсе, не отреагировал на «дикарей» и «обезьян». Жозеф Парадо, будь он на его месте, за такие слова убил бы Марка прямо за обеденным столом.
— Хорошо. Я возвращаюсь домой.
— Я возвращаюсь домой! — объявил Пабло Гальба, гранд Камоэнса, в Герубе — столице своего государства, — Спасибо, за то, что приютили меня, приняли в свой народ, — он поклонился собранию, — Но я должен вернутся.
Совет Старейшин, собранный в честь победы над орехонами и возвращением исконных земель турубаров, слушал его, не перебивая.
Камоэнсцам, приглашенным на совет, старейшины казались одинаковыми. Избранные турубары были все как один невысокого роста и преклонного возраста, одеты в трехцветные бело-сине-коричневые накидки, символизирующие единство неба, воды и земли.
— Я возвращаюсь домой вместе с нашими новыми друзьями — моими соотечественникам, — повторил Пабло.
На душе его было неспокойно. Халач-виник мог покинуть свой пост только в двух случаях. Первый — смерть, второй — старейшины сочтут его недостойным и отправят на корм священным животным.
Гийом, внимательно разглядывающий Совет, ткнул Луиса локтем.
— Смотрите — вот явственный пример того народовластия и равенства людей, о котором говорится в священных книгах, и о котором мечтают просвещенные мыслители. Крестьяне в деревне выбирают старшего. Выборные от деревень и городов отправляют одного из своего числа в совет провинции. Представители провинций образуют этот Высший Совет, власть его абсолютна, как и доверие к нему.
— Это утопия, — заспорил Луис, — Не может быть все так идеально, не верю.
Они замолчали, заметив движение в зале. Гийом тихо перевел услышанные им речи Луису.
Старейшины недолго посовещались, обсуждая решение. Пабло, стоя на возвышении перед ними, нервно переступал с ноги на ногу. Наконец, один из них поднялся.
— Земля-мать зовет тебя, Пабло, — тихо и мягко, почти ласково сказал он, — Ты должен слушать ее. Мы не в праве мешать. Ступай, но возвращайся, мы будем ждать тебя.
Старейшина подошел к Пабло. Тот сначала смутился, но потом понял, что от него требуется, и наклонил голову.
Старейшина снял с него стальной венец халач-виника и сразу же, неожиданно для конкистадоров, объявил имя нового военного вождя Турубанга.
— Жозеф Парадо, мы выбрали тебя! Будь достоин! — провозгласил старейшина.
— Будь достоин! Будь достоин! Будь достоин! — трижды повторил совет.
Новый герой взошел на помост.
Пабло Гальба смотрел на Жозефа со странной смесью радости, грусти, обиды и зависти. Осознать, что тебе нашли замену — трудно, как и мириться с тем, что пути назад нет. И эти десять лет, наполненные трудностями и успехами, победами и поражениями, позади. Впереди — забытый, чужой Камоэнс. Сомнения графа Гальбы-младшего развеял Марк де Мена.
— Мы плывем домой! Да здравствует, Камоэнс, мне надоела эта жара! Пабло, мы плывем домой!
— Мои каравеллы вмиг домчат вас до Карсолы, а там два дня и вы в Мендоре! — пообещал Илия Кобаго, к которому хорошее настроение возвратилось сразу после награждения конкистадоров.
Хитрый далациец уже успел заключить с турубарами договоры на поставку готового оружия и железа в слитках в обмен на пряности, дорогие ткани и красители.
— Хотелось бы, что так оно и было, — задумчиво добавил Гийом, но голос его заглушили радостные крики камоэнсцев.
— Домой! — было у всех на устах.
С того дня, как они отплыли из Карсолы, прошло ровно семь месяцев. Почти полгода. В суматохе и неразберихи своих странствий, битв и приключений конкистадоры забыли отметить начало нового тысячного года. Года заранее обреченного быть необычным, решающим, благословенным или роковым.
Часть третья
АЛЬКАСАР
Глава 13
— Боюсь, сеньоры, ночевать мы, кто на дне морском, кто в грязном трюме — невольником, — голос Луиса де Кордова был мрачен, но никто не упрекал его в пессимизме или пораженчестве.
Илия Кобаго почти выполнил свое обещание. Почти. Беда пришла, когда дом был так близок. У самого Жаркого Берега — мыса, что отделяет Благословенные Земли от вновь открытых южных стран, — свирепый тайфун внезапно налетел на эскадру, спешащую домой. Шторм возник так внезапно, что даже Гийом, на чьи способности так надеялись мореходы, и тот лишь в последний момент почуял опасность.
Корабли раскидало в разные стороны. Флагман — Вольный Купец — на котором держал флаг Кобаго потерял эскадру из вида. Целую ночь — шторм, казалось, длился вечно, — моряки боролись за жизнь своей каравеллы. Немногочисленные камоэнсцы — пассажиры — помогали им в меру сил и умений. Гийом почти две оры не пускал воду в пробоину величиной с человека — Купца протаранила соседняя каравелла, ведомая волнами.
И вот уже трое суток корабль, сохранивший лишь одну мачту, тащился вдоль берега в сторону Камоэнса. Быль полный штиль, словно, бог Ветров решил дать себе отдых, после тайфуна. Купец двигался только потому, что Гийом напрягая все силы, направлял в разорванные паруса слабенькие потоки воздуха, находя их на высоте облаков.
Команда и пассажиры опасались, а если честно, то просто смертельно боялись одного — алькасаров. Корсары их не разочаровали. Две галеры, вооруженные сотней весел и двумя мачтами каждая, вышедшие на грабеж камоэнского или остийского побережий, тут же переключились на новую легкую добычу.
Первым их заметил зоркий Илия Кобаго.
— Нам не уйти, — вынес он приговор себе и своей команде, — Готовьтесь к абордажу, сукины дети! Ну, другины, покажем огнепоклонникам, как умеют умирать далатцы!
