Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Пришлось одалживать у Ани и Оли новую косметику (те всегда имели при себе полный набор) и перекрашивать актрис.
И наконец за двадцать минут до начала концерта подошёл Шуйский и сообщил, что возле их кабинета играли в футбол какие-то придурковатые второклассники, которые попали мячом по Вериному гробу и он развалился, а новый делать некогда, значит, придётся пустить в игру картонный поздравительный, фирмы «Витязь».
— Не зря я его не стал выкидывать! — порадовался Андрей.
Вера чуть по-настоящему не умерла.
И вот расставлены нарисованные Полиной, Маргаритой и Наташей декорации, все одеты и накрашены и готовы к выходу.
Раздвигаются занавески, роль которых так рвались исполнять Андрей с Игнатом.
— Федя! — прошипел стоящий со своим классом за кулисами Кутас. — Ты что тут делаешь?! Тебе же на другую сторону! А Юра где? Он же не только роль Меркуцио исполняет, но ещё и на фортепиано подыгрывает! А ты иди, иди давай!
Федя покорно побежал по сцене на другую сторону. Тут Кутас заметил там Юру, и замахал ему, приказывая подойти. Однако Фёдор решил, что жест адресован ему и, круто развернувшись, побежал обратно. Увидев это, Кутас снова замахал, показывая на другую сторону.
Федя описал на сцене полукруг, разворачиваясь. А Сергей Владимирович снова стал звать Юру.
Федя, почти добежавший до кулис, опять развернулся.
В зале захихикали.
Федю начали звать Люба и Вера, находящиеся по другую сторону от Кутаса. Шилин растерянно остановился посреди сцены, не зная куда идти и вертясь то в одну сторону, то в другую. Потом, видя, что весь зрительский зал уже хохочет вовсю, махнул на Кутаса рукой и, убрав со лба длинные блондинистые волосы, побежал к девочкам. По дороге споткнулся об нарисованный трехэтажный дом и вместе с ним загремел на пол.
Зрители уже тихо сползали с сидений.
Шилин быстро поднялся, деловито поставил дом на место, и всё-таки добрался до кулис.
Спектакль начался, на сцену вышли Федя-Ромео и его друг Бенволио-Коля с микрофонами.
Коля:
— Ромео, с добрым утром!
Федя:
— Разве утро?
Коля:
— Десятый час.
Федя:
— Как долог час тоски!
БУМ!
Уроненный прошлый раз Федей дом снова грохнулся на землю. Федя поднял его и продолжил:
— Что это, не отец мой удалился?
БУМ!
Федя с Колей снова подняли дом и последний сказал:
— Да, твой отец. Какая же тоска тебе часы, Ромео…
БУМ!
— Фу-ты, не дом, а чебурашка какой-то, всё время чебурахается! — проворчал Коля, забыв убрать ото рта микрофон.
Зрители веселились.
Федя подпёр дом плечом:
— Тоска о том, кто б мог их сократить. Как сразу… э-э-э… типа… — под хохот зала Федя поднёс к глазам ладонь со шпаргалкой. — Как сразу, не смотря на слепоту, находит уязвимую пяту!..
Федя и Коля закончили диалог и повернулись, чтобы удалиться.
ТРАХ!!!
Как только Шилин отпустил чебурахнутый дом, упал не только он, но и все поставленные в ряд декорации.
Ольга Игоревна и Былина Валентина Васильевна, наблюдавшие за сценой от входа, недовольно переглянулись после очередного взрыва хохота.
— Бессмертная трагедия Шекспира, называется, — буркнула Мороз.
Тем временем декорации сменили. На сцену принесли деревянную стену, больше похожую на забор. С одной стороны от неё посадили на стул Джульетту, с другой встали Ромео с друзьями Бенволио и Юрой в роли Меркуцио.
Федя с надрывом продекламировал: «Куда уйду я, если сердце здесь?» и начал лезть через стену. Подпрыгнул, навалился животом и… застрял. Подрыгал длинными ногами, покряхтел… Без результата.
Зрители аплодировали и закатывались от смеха.
Наконец Юре надоело на это смотреть, он обошёл стену с другой стороны, оказавшись таким образом в неприступной комнате Джульетты, и дёрнул Федю на себя. Раздался треск, и Шилин вместе со стеной рухнул на свою возлюбленную.
Зал надрывался от хохота, а крайне смущённый Юрик, «сокрушивший на пути влюблённых все преграды», как потом говорили, осторожно поставил покосившуюся стену на место.
— Не, ну яны издеваются! — возмутилась Былина.
— Я их классному руководителю выговор сделаю! — пообещала Мороз.
А на сцене события продвигались к любимой сцене Игната: к венчанию Ромео и Джульетты.
На сцену вышел Кочан в рясе в цветочек (опять смех в зале). По дороге волочащийся по полу край зацепился за какой-то гвоздь, и по мере медленного приближения маленького белобрысого монаха к венчающимся ряса так же медленно с него сползала, пока Игнат не остался в джинсах с дырками (Мороз грозно нахмурилась) и майке с надписью «Металлика» (зрители уже начали икать). Мальчик спохватился, подхватил покрывало, накинул его на плечи и продолжил свой путь, то и дело останавливаясь и меленько крестя смеющуюся аудиторию.
Былина снова возмущённо закудахтала, но Мороз уже и сама едва сдерживала улыбку, а директор так и вовсе смеялся вовсю.
В этот момент Игнат завопил дурным голосом: «Объявляю вас мужем и женой, можете поцеловать свою невесту!!!» и, распевая марш Мендельсона, прошествовал за кулисы.
На сцене промелькнула схватка Тибальта-Андрея с Федей на антеннах. Андрей был убит и с диким воплем, больше похожим на боевой клич индейцев, чем на предсмертный стон, аккуратненько осел на пол. Ещё и устраивался поудобнее полчаса. А когда Юра с Колей уносили его с поля боя, ойкал и громким шёпотом возмущался, почему его так неудобно несут (Юрась в отместку при вносе за кулисы несильно стукнул его головой об стену).
Потом появились Джульетта с Машкой-кормилицей и закатили печальную речь о смерти Тибальта. В конце одной из самых душераздирающих фраз появился сам Тибальт, который забыл на сцене шпагу. Вера проводила его недоумённым взглядом, потом спохватилась и продолжила.
Зрители ликовали.
Действо подошло к смерти Джульетты. Кутас отослал Юру к знаменитому электрофортепиано, на котором была — точнее, должна была быть — записана мелодия похоронного марша.
Когда Веру в гробу с надписью «Витязь» и «Сделано в Китае» вносили на сцену, актовый зал содрогался от приступов уже слегка истерического хохота. Держащий крышку Игнат, как бы в подтверждение праздничного настроения, стоя во главе у «мёртвой» и под её же уничтожающим взглядом демонстрировал публике надпись «ПОЗДРАВЛЯЕМ!». Кроме того, Федя всё-таки, во избежание недоразумений, приклеил на место штрих-кода бумажку, на которой было написано, что это «ГРОБ! РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ!»
А когда Юра нажал на кнопку воспроизведения, выяснилось, что пока фортепиано стояло в актовом зале, кто-то стёр похоронный марш и на его место записал «Калинка моя».
Когда из динамиков грянуло «В саду ягода калинка, калинка моя», все зрители в зале повскакивали с мест, дико хлопая в ладоши и пританцовывая.
— Эх, Верка, какие шикарные мы тебе похороны устроили, — шепнула Наташа.
Когда похоронная процессия, сотрясаясь от хохота, удалилась (Юра отключил «Калинку» и вместо неё поднёс к микрофону телефон Игната, среди мелодий которого была и провожающая в последний путь), на сцене снова появился Ромео. Он узнал о смерти любимой и сейчас в глубоком горе (чего по ухмыляющейся роже не скажешь) искал аптекаря, чтобы купить яду и отравиться.
Надя-аптекарь замогильно произнесла:
— Составы есть. Но в Мантуе казнят торгующих такими веществами.
Федя ответил:
— Ты так убог — и жизнью дорожишь? Провалы щёк твоих — живая повесть о голоде; горящие глаза — об униженьях. Нищета согнула тебя в дугу…
С каждой строчкой пышущая здоровьем Надя всё больше насупливалась, вызывая новые приступы веселья.
— Вот порошок. — Надя достала откуда-то пятилитровую бутыль из-под питьевой воды с ручкой и надписью огромными буквами красным фломастером «!!!ЯД!!!» («Упаковка для города, где за продажу ядов казнят — что надо! Даже ручка есть, чтобы носить было удобнее. Только афиши на спине не хватает, что это ядоторговец идёт, — шутил Андрей. — Я уж про количество молчу… Чтоб сразу полгорода отравить!»)
