Журнал «Если» 2010 № 3 - Резанова Наталья Владимировна (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Как влитой! — сообщил Потапка, утирая пот. — Ты, Артёма, — лось, такую дуру сначала вытащить, а потом обратно загнать!
— На коче, — веско произнес Артемий, — распечатаем баклагу с фряжским, помянем человека. Пусть спит бестревожно.
— Это дело! — обрадовался Потап, сразу успокаиваясь.
— А ты как? — повернулся Артемий ко мне. — С нами пойдешь или тут останешься, шербеты студить?
Раз совравши, потом правды не скажешь, приходится лгать дальше.
— Я бы с вами пошел, — постно произнес я. — Только я человек подневольный. Хватится меня хозяин, так с его словом не поспоришь. Поднимет в небо да и унесет под свои светлые очи.
— Тяжелая жизнь у вас на югах. У нас намного легче. А что, очи у твоего господина и впрямь светлые?
— Кто его знает? — пожав плечами, ответил я. — Ему в глаза смотреть боязно. Но величать нужно светлыми.
Разговор был закончен и начинал тяготить всех, поэтому я скорчил испуганную гримасу, прошептал: «Хозяин зовет!» — и стал невидимым. Улетать на глазах у всех, нелепо размахивая руками и что-нибудь выкрикивая, не хотелось.
Промышленники смущенно потоптались, разглядывая из-под ладоней небосвод, но ничего не высмотрев, направились к себе на корабль. Я глядел вслед и думал, что им и впрямь живется легко. Сама жизнь на краю земли так непроста, что прочие трудности обходят ее стороной. Счастлив человек, которому не нужен меч и у которого хватило разума отказаться от оружия, когда оно само легло ему в руку.
Оказавшись в одиночестве, я поднялся в воздух и полетел к дому. Не хотелось лишний раз возмущать Ось, но что делать, пешком я туда не доберусь даже в Артемьевой шубе, тем более что нет у меня при себе ни прыг-скока, ни волшебной баклажки. Летел я низенько и аккуратно. Анрат бы со смеху померла, глядя на мой полет. О том, что мне осталось сделать, я старался не думать.
После битвы на Медовом Носу молот Тора был поднят уцелевшими победителями. Они и определяли его судьбу. Все разумно решили, что никто не должен владеть столь опасным предметом. Молот поместили в специальное хранилище, и каждый из великих магов наложил на него заклятие, не позволяющее другим коснуться смертельного сокровища.
Вокруг великого артефакта было накручено столько посторонней волшбы, что найти его не составляло ни малейшего труда. Точно так же охранные заклинания великих магов — не преграда для того, кто действует, слившись с Осью.
Ось была неспокойна. Полотнища Покрова бились в вышине, искажая привычные токи магических сил; сполохи и зарницы озаряли ночное небо, жители Африки могли любоваться северным сиянием. Не так трудно было сломать мироздание, раздергивая его на артефакты, куда сложнее собрать и отладить его заново.
Я смотрел на молот Тора и пытался на расстоянии определить, что он может. Больше всего меня тревожило, сможет ли его владелец летать не хуже великой ведьмы Анрат?
Знаменитый молот скорее походил на клевец, нежели на рабочий инструмент. Рукоять его отливала серебром, било чудилось отлитым из золота. Сочинители романов сообщают, что молот Тора хранится одновременно на Солнце и Луне. Как оно было в действительности, никто не узнает, Ашх никому не рассказал, где он умудрился добыть эту вещь. Молот Тора — средоточие и высшее проявление человеческой магии. Почему-то все считали, что он годится только на то, чтобы разрушать и, в конечном счете, погубить мир. Пока люди думают так, у мира не будет никаких шансов уцелеть.
Любоваться молотом можно было долго и при этом не высмотреть ничего. Пришло время действовать.
Сложная вязь, облака и туман чужих заклинаний окутывали артефакт. Великие маги постарались на славу, защищая молот от любых попыток похитить его. Вот здесь потрудилась Анрат, это — кто-то незнакомый, эти захваты смастерил Кайхо, бывший моим соперником, когда меня избирали королем Истельна. Стыдно вспомнить, какие мелочи волновали меня в ту пору. Корона Истельна — вот уж о чем не буду жалеть! А это кто постарался? Приятель Галиан! Уж конечно, без тебя не обошлось, ты же у нас самый великий маг! Вот твои заклинания я и развею, чтобы беспрепятственно взять молот. Пусть это будет моим щелчком по твоему самолюбию. Когда молот исчезнет, сюда немедленно слетятся все великие, и каждый будет знать, кто допустил оплошку.
Рукоять удобно легла в ладонь. Молот оказался не слишком тяжел, но самая его вескость, казалось, упрашивала: размахнись — и бей! Нет уж, милый, тобой и так лупили без толку, так что теперь и самые прозорливые не скажут, будем ли мы живы завтра. Тебе пока найдется другое применение.
Взяв молот, я немедленно ушел к себе. Совершенно не интересно лицезреть обманутых магов и наблюдать ту кутерьму, что начнется здесь через пару секунд. Куда важнее в тишине и спокойствии осознать, чем молот может помочь мне в настоящую минуту.
Молот мог многое. Любой великий артефакт многое может. Но летать он не умел… не полагается молоткам летать по поднебесью. Оставалось надеяться на свои силы или просить помощи. А поскольку летаю я немногим лучше воробья, то на свои силы рассчитывать не приходится. Один, даже развеликий маг всего сделать не может.
Старуха Анрат никуда не торопилась. Она и так знала, что случилось с волшебным молотом, и понимала, что шум ни к чему. Она сидела в своем бывшем святилище, которое теперь потеряло всякий смысл, и бездумно глядела перед собой. Черный вдовий платок покрывал седые волосы.
— Здравствуй, мать, — сказал я, выходя из Оси.
Теперь, когда природная магия была заперта Покровом небес, я мог выйти из Оси и войти в нее в любом месте. Жаль, что я не знал этого, когда падал на побережье Медового.
— Ты? — выкрикнула старуха, вскочив и смерив меня взглядом. — Вот ты каков! Зачем ты явился на этот раз? Что еще хочешь отнять?
— Мне нужна твоя помощь.
— Ха! Я так и знала, что ты не управишься с Покровом. И нечего было дурить мне голову!
— Ты знаешь, что Покров небес возвращен на место. Иначе ты попыталась бы убить меня, едва увидев. Но я действительно не могу справиться с задуманным и пришел к тебе за помощью. Идем, это проще показать, чем рассказать словами.
И вновь знать ей захотелось сильнее, чем отомстить или вернуть утраченное.
Я взял ее за руку, словно ребенка, и мы вместе шагнули в Ось, отныне незримо присутствующую повсюду.
Теперь-то я понимал, что сделал Растон, не дав мне сгореть в Оси в первую же секунду, и так же старался сберечь Анрат. Нас обоих немедленно вышвырнуло в подледную камеру на острове Медовом. Шваркнуло при этом как следует; меня опять провезло по льду многострадальным носом. Благо еще, что он у меня невелик, а был бы гордый орлиный профиль, стесало бы его льдом по самые щеки. Анрат досталось сильнее, чем мне, я все-таки был в Оси старожилом, а она шагнула туда впервые, и реакция Оси была именно на нее.
— Что это было? — спросила Анрат, сплюнув кровь, и было ясно — спрашивает она не чем нас ударило, а о том, что успела увидеть за краткий миг перед ударом.
— Это Ось Мира. Вы не пускали меня туда, но я дошел и сумел остаться живым.
— Вот оно как? И ты привел меня сюда и показываешь такое?
— Мне нужна твоя помощь. Один я не справлюсь. Как только ты сможешь войти туда снова, я все тебе покажу.
— Что значит, как только сможешь? — проворчала Анрат, поднимаясь на ноги. — Я тебе что, кисейная барышня? Давай показывай. Ох, и вдарит меня сейчас! И поделом вдарит.
Никогда ни один маг не отдаст другому то, что является для него действительно важным. Приятели дарят друг другу мелкие диковинки, чудесинки, деревенские артефактики, в которых нет никакой тайны, а одна только причудливость. Ученики магов почти всегда являются слугами, которых учат лишь самому необходимому, чему можно научить даже человека, не имеющего никаких колдовских способностей. В конце концов, мои могучие старцы тоже умели немного колдовать и обращаться с боевыми артефактами. Маг предусмотрительно держит свое искусство при себе, потому-то в «Основном своде» видим по большей части афоризмы и сентенции и никогда — конкретные рецепты. Даже Растон, подстраховавший меня во время первого касания Оси и оставивший в подарок подземное убежище на Медовом, ничем не поделился из своего тысячелетнего опыта. Не принято такое среди волшебников и попросту не приходит в голову. Делиться — значит, убивать себя, а прилюдные акты суицида приличны только юнцам и истеричным девушкам.
