Грёзы Февра - Мартин Джордж Р.Р. (мир бесплатных книг .txt) 📗
Но в 1789 году огонь Революции бесповоротно изменил мою жизнь. Когда наступила эпоха террора, нас взяли под стражу. Несмотря на все предосторожности, домашние часовни и зеркала, мой отец из-за своего ночного образа жизни, уединенности, мистического богатства попал под подозрение. Наши слуги — я имею в виду людей — объявили его колдуном, сатанистом, учеником маркиза де Сада. Сам же он называл себя аристократом, а в те времена это был тяжкий грех. Его двум компаньонам, которых все принимали за слуг, удалось улизнуть, а моего отца и меня арестовали.
Отчетливо помню камеру, в которую нас заключили. Холодная и сырая, с толстыми каменными стенами и огромной железной дверью, такой массивной и тяжелой, что даже неимоверная сила моего отца была совершенно бесполезна против нее. В темнице стоял резкий запах мочи. Спали мы без одеял на грязной соломе, брошенной прямо на пол. Под самым потолком имелось окно, прорезанное в толще стен — совсем крошечное и забранное снаружи толстой решеткой. Фактически мы находились под землей, как мне кажется, в каком-то подвале. Свет почти не проникал в темницу.
Когда мы остались одни, отец сказал мне, что нужно делать. Протиснуться к окну он не мог, так узок был к нему доступ, зато с этой задачей мог справиться я, поскольку тогда был еще мал, хотя у меня хватило сил, чтобы выбить решетку. Отец приказал мне бежать. Еще он дал мне несколько добрых советов, как, скажем, носить тряпье, чтобы не привлекать к себе внимание, прятаться в дневное время суток и добывать Пишу ночью. Никому не говорить о том, кто я. Найти крест и носить его. Тогда я не понял и половины того, что сказал мне отец, и вскоре о многом забыл, но я обещал следовать его советам. Отец велел мне покинуть пределы Франции и отыскать наших сбежавших слуг. Мстить за себя он мне запретил. В свое время я буду сполна вознагражден, потому что все эти люди умрут, а я буду продолжать жить. Потом он сказал еще кое-что, что я запомнил очень хорошо. «Они ничего не могут поделать. На нашем народе красная жажда, которую способна утолить только кровь. Это погибель для нас всех». Тогда я спросил, что значит красная жажда. «Вскоре узнаешь, — ответил отец. — Ее ни с чем не спутаешь». А потом велел мне уходить.
Я проскользнул в узкий проем, ведущий к окну. Решетка была старой и насквозь проржавевшей. Так как добраться до Нее не представлялось возможным, никто не подумал о том, чтобы заменить ее. В моих руках она быстро сломалась.
Больше своего отца я никогда не видел. После Реставрации, пришедшей вслед за Наполеоном, я попытался навести о нем справки. Мое исчезновение предрешило его судьбу. Его обвинили в двух грехах: он был колдуном и аристократом. Отца судили и приговорили к смертной казни. На одной из провинциальных гильотин ему отрубили голову. Поскольку его обвинили в колдовстве, то тело сожгли.
Но тогда я ничего об этом не знал. Я бежал из тюрьмы, бежал из провинции в Париж — в годы неразберихи там было проще выжить. Днем я прятался по подвалам, чем темнее подвал, тем лучше. Ночами я выходил из укрытия и воровал еду. В основном мясо. Овощи и фрукты меня практически не интересовали. Так я стал профессиональным вором. Я был проворен, передвигался бесшумно и обладал необычайной силой. С каждым днем мои ногти становились все острее и крепче. С их помощью я мог бы вскарабкаться на дерево. Я оставался незамеченным, никто не донимал меня вопросами. Я хорошо, как образованный человек, говорил по-французски, неплохо мог изъясняться по-английски и поверхностно знал разговорный немецкий. В Париже я научился и вульгарному французскому. Все это время я продолжал поиски пропавших слуг, единственных представителей нашей расы, которых я знал. Но я не знал, как найти их, поэтому мои попытки ни к чему не привели.
Так что рос я среди вашего народа… скота. Людей дня. Я был умен и наблюдателен. Несмотря на то, что внешне очень походил на окружавших меня людей, я вскоре понял, как сильно отличаюсь от них. И в лучшую сторону, как мне говорили. Я был сильнее, проворнее и — как я считал — более долгоживущим. Только в дневное время суток я уступал остальным. Но свою тайну я хранил в секрете.
Все же жизнь, которую я вел в Париже, была скудной, скучной и не позволяла мне совершенствоваться. Я хотел большего. Тогда я, кроме еды, начал воровать деньги. Нашел человека, который научил меня читать, затем при каждой возможности начал воровать и книги. Один или два раза меня едва не поймали, но мне всегда удавалось уйти. Я был способен буквально растворяться в тени, в мгновение ока взлетал по стенам и передвигался по-кошачьи бесшумно. Возможно, тем, кто преследовал меня, казалось, что я превратился в туман.
Когда начались Наполеоновские войны, мне пришлось хорониться от армии, поскольку я знал, что тогда не избежать дневного света. Но во время военных кампаний я следовал у них по пятам. Таким образом я путешествовал по Европе, видел кровь и пожары. Там, где прошел император, было чем поживиться.
В Австрии в 1805 году мне представился великий шанс. Ночью на дороге мне посчастливилось встретиться с богатым венским торговцем, который убегал от французского войска. У него с собой были все его деньги, превращенные в золото и серебро, баснословная сумма. Я шел за ним по пятам до постоялого двора, где торговец остановился на ночь. Когда я решил, что он спит, то влез к нему в комнату, чтобы ограбить. Увы, торговец не спал. Война сделала этого человека осторожным. Он ждал меня и был вооружен. Торговец вытащил из-под одеяла револьвер и выстрелил в меня.
От боли и шока у меня потемнело в глазах. Я упал на спину, кровь текла ручьем. Но вдруг кровотечение начало уменьшаться, и боль проходить. Я встал на ноги. Должно быть, я представлял собой жуткое зрелище, с бледным лицом и весь в крови. Тут меня охватило странное чувство, неизвестное доселе. В окно заглянула луна, торговец пронзительно закричал… Прежде, чем сообразил, что делаю, я бросился на него. Я хотел, чтобы он замолчал, хотел зажать ему руками рот, но… что-то нашло на меня. Руки мои потянулись к нему — у меня были такие острые и крепкие ногти. Я разорвал этому человеку горло, и он захлебнулся в собственной крови.
Я стоял и дрожал. Из несчастного фонтаном била черная кровь. Тело в бледном лунном свете дергалось на кровати. Он умирал. Я и раньше видел, как умирают люди, в Париже, на войне. Но на этот раз все было по-другому, я убил его. Меня захлестнуло непонятное чувство, и тут я ощутил… желание. Я часто читал о желании в книжках, которые воровал, о вожделении и плотских потребностях, которым подвержен человек. Но они были мне недоступны. Я видел нагих женщин и мужчин, видел совокупляющиеся пары, однако эти сцены никогда не трогали меня. Я не понимал всей той чепухи, о которой читал, о неподдающихся контролю страстях, о жгучем вожделении.
Теперь я познал их. Кровь, бьющая из жирного богача, умиравшего на моих глазах, звуки, которые он издавал, конвульсивно бьющиеся в агонии ноги — все это пробудило во мне зверя. Кровь текла по моим рукам, темная и горячая; вытекая из его горла, она дымилась. Я нагнулся и попробовал ее. От вкуса крови меня затрясло, помутилось в голове. Вдруг я погрузил лицо в его шею и вцепился в нее зубами. Я рвал его плоть, захлебывался кровью, терзал, пил, глотал. Он перестал биться, а я насытился.
Дверь распахнулась. По ту сторону стояли люди с ружьями и ножами. Я в испуге вскинул голову. Должно быть, я привел их в ужас. Они не успели сдвинуться с места, а я уже выскочил в окно и исчез в ночи. Однако, убегая, схватил пояс с деньгами. Там оказалась только малая часть богатства торговца, но и ее было достаточно.
Я бежал без остановки всю ночь. Под утро на заброшенной сожженной ферме я забился в подвал.
Тогда мне было двадцать лет. Когда на другой день я проснулся, то весь был покрыт засохшей кровью и прижимал к себе пояс с деньгами. Тут я вспомнил слова отца и понял, что пришла красная жажда. Утолить ее могла только кровь, говорил он. Я был утолен. Никогда еще я не чувствовал себя таким сильным и здоровым. Все же я был напуган, меня мутило. Как ты знаешь, я вырос среди людей и думал так же, как они. Я не был зверем или монстром. Тогда я решил, что должен что-то предпринять, чтобы подобная вещь больше не случилась. Я вымылся, раздобыл сравнительно чистую одежду, затем двинулся на запад, прочь от войны и сражений. На день я останавливался на постоялых дворах, ночью, нанимая дилижанс, переезжал из города в город. Наконец с большими трудностями я прибыл в Англию. Там я взял себе новое имя и решил стать джентльменом. Деньги у меня были, а всему остальному я мог научиться.
