Сломанная стрела - Лэки Мерседес (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
— Вы ранены, госпожа? Есть более безопасные способы унять боль, чем аргонел. И, госпожа, такое количество…
— Торговец, не спорь. У меня есть свои соображения, и мне нужен аргонел. Ты можешь сделать то, о чем я прошу?
— Лечу, госпожа.
Слабый шорох, и торговец исчез. Тэлия села, привалившись к стене, и постаралась использовать приемы., которым ее обучили, чтобы успокоить плечо и дергающую боль в паху. Она не позволяла себе надеяться на то, что торговец выполнит обещание, и старалась оставаться пассивной, бесчувственной, оцепеневшей. Было еще темно, когда она услышала шуршание и голос Эвана.
— Госпожа, я принес все, о чем вы просили. Сейчас спущу.
Тэлия поднялась, держась за стену, и, чувствуя, как рвутся от усилия мышцы в раненом плече, потянулась здоровой рукой к свертку, который, покачиваясь, повис под потолком.
— Бутылка на четырнадцать драхм, полная.
— Пусть Владыка Огней и Светлая Владычица осияют тебя, мой друг, весь род и дела твои… — пылко отозвалась Тэлия, вытаскивая пробку и вдыхая отчетливый кисло-сладкий запах аргонела. Бутылка действительно оказалась полна. — Оставь веревку. Через минуту ты поднимешь кое-что и сослужишь мне еще одну службу, последнюю, которую полностью освободит тебя от долга передо мной.
— Приказывайте, я ваш, — просто и искренне ответил Эван.
Тэлия придавила ногой одну стрелу и отломала наконечник. Потом, не сдерживая бегущих по щекам слез, изобразила на оперении код Криса, про себя благодаря тех, кто заставил ее научиться выполнять такую операцию даже в темноте; мешали лишь совсем свежие воспоминания о том, как Крис показывал ей свой код. Стрела без наконечника — знак, обозначающий погибшего Герольда. Оставалась более важная часть сообщения — ее собственный код и знак задания, настолько провалившегося, что не следует предпринимать никаких попыток ее спасения. Тэлия сломала вторую стрелу пополам и оборвала нужные бородки на оперении, изобразив свой личный узор. Затем оторвала от рубашки остатки рукава, надежно связала обломки стрел в сверток и прикрепила к веревке, свисающей из отдушины в потолке.
— Поднимай, торговец.
Мгновение сверток покачивался на фоне камня, потом исчез.
— Теперь слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты уехал сейчас же, до рассвета, прежде, чем принц постарается перекрыть выходы из города. Тебе нужно выбраться за городские ворота.
— В ночной страже у ворот есть один — его можно подкупить, я знаю.
— Хорошо. Неподалеку от заставы стражи на главном тракте, ведущем от Триумфальных Ворот, стоит святилище, посвященное богу путников.
— Я знаю, где это.
— Мой конь разыщет тебя там. — Единственное, что проклятый колдун не смог заблокировать, это ее связь с Роланом! — Привяжи сверток к его шее, прямо как есть, а дальше поступай как сочтешь нужным. На твоем месте я бежала бы к Границе: в Вальдемаре ты будешь в безопасности. И знай, что уносишь мою благодарность и благословение.
— Госпожа… привязать к коню?
Только тут Тэлия вспомнила, что Эван хардорнец и не может знать, как отличаются Спутники от обычных лошадей.
— Он больше, чем просто конь; думай о нем, как о родственной душе. Он вернется к моим соратникам с вестью. Ты выполнишь мою просьбу?
Эван сам чуть не плакал.
— А больше я ничего не могу сделать?
— Если ты выполнишь то, о чем я прошу, ты сделаешь больше, чем я могла мечтать. Да пребудет с тобой моя благодарность и благословение. А теперь прошу тебя, уходи, и поскорее.
Торговец больше не произнес ни слова, и Тэлия услышала шорох, сказавший ей, что Эван ушел.
Она нащупала свой контакт с Роланом. Их связь пролегала на таком глубоком уровне, что колдун не мог даже ощутить ее, а не то что блокировать. Хотя попеременные волны боли и обморочной слабости угрожали захлестнуть Тэлию, ей удалось удерживать сознание до тех пор, пока она полностью не убедилась, что Ролан получил от торговца сверток с посланием.
Ролан не нуждался в ее указаниях, чтобы знать, что делать дальше. Его связь с Тэлией слабела и тускнела по мере того, как девушка теряла силы от напряжения и потери крови, а Спутник удалялся по направлению к Границе со всей доступной скоростью, пока наконец не растаяла совсем, когда Ролан вышел за быстро сужающиеся пределы действия ее Дара. К тому времени уже почти рассвело.
Теперь оставалось сделать еще два дела, и она сможет дать волю горю и боли.
Сначала склянка. Торговец не зря беспокоился из-за аргонела. Снадобье считалось опасным. Порой даже обычная доза в четыре драхмы убивала — но Целители время от времени пользовались аргонелом для того, чтобы прекратить мучения тех, кого не могли спасти. Его достоинство заключалось в том, что как бы велика ни оказалась доза, никаких болезненных побочных эффектов, которые наблюдались при использовании других средств, не возникало — больной просто мирно погружался в сон. Если четыре драхмы могли убить, четырнадцать наверняка должны были оказаться смертельными.
Помогая себе отломанным наконечником стрелы, Тэлия выковыряла в полу под ворохом гнилой соломы, призванной служить ей постелью, ямку, достаточно глубокую, чтобы спрятать в ней бутылочку. Алессандар не принадлежал к числу государей, часто использующих свои темницы; благодаря милости богов полы здесь были земляными, а не каменными, уборную заменяла выкопанная в углу камеры яма.
Тэлия не могла пока выпить лекарство — до тех пор, пока не будет совершенно уверена, что королева получила предостережение. Поскорее, Светлая Владычица… сделай так, чтобы поскорее…
Затем Тэлия выкопала еще две ямки и спрятала в них наконечники от стрел — отломанный и тот, что вытащила из собственного плеча. Если по какой-нибудь несчастной случайности бутылку найдут, она сможет одним из них вскрыть себе вены.
Когда она закончила свою работу, плечо снова горело от боли и кровоточило, а сквозь отдушину сочился тусклый серый свет.
Тэлия легла на солому и наконец-то позволила себе дать волю скорби.
Слезы горя и боли еще струились из ее глаз, когда потеря крови и изнеможение наконец погрузили ее в беспамятство. — Когда Тэлия снова пришла в себя, на полу лежало одно-единственное пятно солнечного света, по контрасту с которым остальное помещение казалось черным. Раздался лязг, и девушка заморгала от боли и смятения: дверь отворялась.
Тэлия увидела одного из тюремщиков: он шел к ней с садистской улыбкой на лице, на ходу расстегивая штаны. Секунду Тэлия была готова закричать и съежиться, отползая от него прочь, но затем ею овладела холодная и убийственная ярость, и ее терпение вдруг лопнуло.
Она собрала всю свою боль, все страдания Криса (все еще настолько свежие в ее памяти, что она ощущала их как собственные), всю горечь утраты, всю ненависть, и швырнула их в незащищенное сознание тюремщика в ослепительный миг насильственного раппорта.
Ненависть не могла долго поддерживать ее — Тэлия смогла продержаться лишь одно мгновение — но и мгновения оказалось достаточно.
Тюремщик беззвучно завопил и слепо кинулся к двери, врезавшись в нее с такой силой, что едва не рухнул оглушенным. Захлопнул ее за собой и задвинул засов.
Тэлия слышала, как он в панике бормочет что-то своим сотоварищам по ту сторону. Она тяжело опустилась на пол, зная, что они не посмеют больше докучать ей, если только рядом не будет колдуна. Что крайне маловероятно. Он слишком занят, защищая принца и мешая ей воспользоваться Мысленной речью, чтобы выкроить свободное время и помочь холуям развлечься.
Чуть позже ей в камеру просунули ведро с водой и миску каких-то помоев. На еду Тэлия даже не посмотрела, но жадно напилась несвежей, отдающей тухлятиной воды. Мучившая ее жуткая жажда обратила ее внимание на то, что она начинала чувствовать одновременно жар и озноб.
Тэлия опасливо дотронулась до плеча рядом с раной. Кожа была сухой и горячей на ощупь, плечо сильно распухло.
У нее начиналась лихорадка.
Пока еще оставались силы, Тэлия облегчилась в яму в углу, отведенную для уборной, говоря себе, что должна радоваться, что желудок и кишечник пусты и понос ей не грозит. Слабое утешение. Подтащив ведро с водой поближе к соломенной подстилке, Тэлия села, привалившись спиной к стене, на случай, если кто-нибудь попытается захватить ее врасплох. Когда начались галлюцинации и бред, она оказалась более или менее готова к ним.
