Странники между мирами - Ленский Владимир (книги .TXT) 📗
Человек этот оглядел новичков и сказал:
— Что вы тут стоите?
Ответа не последовало. Человек криво усмехнулся:
— Все вы с юга приезжаете такие. Боитесь слово лишнее сказать. Ничего, скоро все переменится... Я задал вопрос. Пусть кто-нибудь один соберется с духом и ответит.
Они переглянулись и опять промолчали. Затем Радихена, сам не понимая, зачем это делает, вышел вперед и проговорил:
— Мы не знали, куда идти.
Человек оглядел его с любопытством.
— А что, по-твоему, нужно делать, если не знаешь, куда идти?
Радихена оглянулся на своих товарищей, однако те смотрели на него с некоторым злорадством: взялся говорить за всех — за всех и неприятностей огребешь!
Тогда Радихена сказал:
— Когда не знаешь, нужно спросить.
Человек подбоченился, засмеялся.
— Мне нравится твой образ мыслей, рыжий! Ну так спрашивай. Вот он я. Давай.
— Хорошо, — сказал Радихена. Ему показалось, что он угадывает условия игры. — Спрашиваю. Мы только что подписали контракт и прибыли сюда с юга. Куда нам идти?
— За мной, — велел человек. Теперь он, как казалось, утратил к Радихене всякий интерес.
Их отвели в бараки: троих — в один, двоих — в другой, а Радихену — в третий, стоявший возле самой горы.
Прежде Радихена всегда жил один. У его дяди, пьяницы-пастуха, имелась крохотная хижина, однако и сам пастух, и его юный племянник, и те бродяги, которых привечал пастух, — все они предпочитали ночевать под открытым небом или под каким-нибудь кустом, часто — даже без одеяла.
Здесь же все переменилось. Впрочем, как могло быть иначе! Радихену удивило бы, окажись хотя бы одна деталь его новой жизни похожа на прежнюю.
Длинный барак лепился к скале; собственно, скала составляла одну из его стен. Остальные были деревянные — из той же породы, что и телега.
Окна имелись только в одной стене, той, что выходила на поселок, поэтому в бараке было темно. И, как заметил Радихена, на всех окнах имелись плотные ставни. В первое мгновение Радихена решил: ставни — для того, чтобы люди отсюда не бегали; но спустя мгновение понял свою ошибку, Отсюда никто не убегает. Незачем. Вероятно, ночами здесь бывает холодно, вот и все объяснение.
Несмотря на то, что барак сильно смахивал на тюрьму, Радихена сразу почувствовал себя здесь свободно. Как будто обрел дом, которого всегда был лишен.
Он остановился на пороге и громко позвал:
— Кто главный? Я — новичок, мне велено было сюда прийти.
Главный нашелся быстро: кривоногий широкоплечий человек неулыбчивый, с множеством черных отметин на лице. Он приблизился к Радихене и сердито спросил:
— Что кричишь?
— Мне надо устроиться...
— Ему надо устроиться! Кто ты такой, рыжий?
— Радихена...
— Я — Макилвен. Запомнил?
— Да, господин Макилвен.
— Без «господина». Здесь не принято.
— Хорошо...
Макилвен отвел Радихену к узкой койке, что стояла в самом дальнем конце барака. Над койкой висела маленькая, совершенно закопченная масляная лампа, и Макилвен зажёг её. Стали видны отдельные предметы: мятый металлический кувшин на полу, смятое одеяло и комковатый матрас, набитый старой соломой.
— Это все твое, — сообщил Макилвен. И еще раз оглядел Радихену: — Ты без вещей?
— У меня нет, — сказал Радихена.
— Кувшин — для умывания. Понял? — Макилвен поднял кувшин, понюхал, сморщился. — Вода протухла, утром наберешь свежую. Встанешь вместе со всеми. Завтрак — для всех. Сядешь за стол рядом с соседом по койке — запомни который и не перепутай потом.
— Мы его сами запомним! — раздался веселый голос. — Рыжий да с подбитым глазом, такое не забудется.
— Мало ты рыжих видел с подбитыми глазами? — повернулся в сторону голоса Макилвен.
— В нашем бараке — впервые...
— Ладно, устраивайся, — сказал Макилвен Радихене. — И больше меня вопросами не тревожь. Я тебе рассказал все, что тебе следовало знать. Остальное выяснишь сам. Не маленький, если нарвался на такие неприятности. Но вообще, — он чуть наклонился к Радихене и заговорил очень тихо, — ты мне, рыжий, не нравишься. Что-то в тебе есть гнилое. Будет лучше, если оно как-нибудь само отвалится. Ты меня понял?
Радихена несколько раз моргнул желтыми ресницами. Он ничего не понял.
Макилвен отошел и исчез в темноте. Радихена уселся на койку и начал стаскивать с ног сапоги.
Обладатель веселого голоса снова дал о себе знать:
— Ты воняешь. Иди, умойся. За бараком есть умывальник, найдешь. И сапоги свои сюда больше не приноси, понял?
— Понял, — сказал Радихена и поплелся к выходу. Ему вдруг сделалось грустно, и он сам не мог понять -почему.
Умывальник действительно имелся: широкий бассейн, вырубленный в камне. Вода стекала туда из узкой керамической трубки, которая торчала прямо из скалы, и Радихена некоторое время смотрел на нее, трогал и даже засовывал в нее пальцы, ощущая, как бьет упругая струя воды. Вот как, значит. Эти люди нашли в глубине гор водную жилу и сумели заключить ее в трубу.
Радихена сбросил с себя всю одежду, за исключением рубахи, и долго оттирал дорожную грязь.
Неожиданно он услышал за спиной женское хихикание. Сомнений быть не могло: какие-то особы противоположного пола наблюдают за его потугами сделаться чище. Радихена вспомнил о том, что на нем одна рубаха, когда коварный порыв ветра приподнял подол и явил созерцательницам его голый зад.
— Очень смешно! — сказал Радихена, оборачиваясь к ним.
Они захохотали и бросились бежать, однако Радихена успел рассмотреть их лица — довольно хорошенькие, как ему показалось.
Ногой он отпихнул свои лохмотья подальше от бассейна и босиком вернулся в барак.
— Замерз? — спросил его веселый сосед.
— Ноги сводит, — признался Радихена.
— Это ничего, рыжий, — сказал весельчак. — Меня зовут Тейер.
— Ты здесь давно?
— Всю жизнь... Ну, лет с двенадцати, — сказал Тейер. — Пересаживайся пока на мою койку, я тебе кое-что покажу.
Он наклонился и вытащил, небольшой плетеный короб.
— Тут у меня всякое имущество, — пояснил Тейер. — Гляди.
Он выбросил наверх две пары штанов, рубаху из плотной темной ткани, ременный пояс и завернутые в тряпицу сапоги.
— Возьми.
Радихена осторожно коснулся этих вещей. Они были сделаны очень добротно. Радихена покачал головой.
— Не могу.
— Почему? Я от души предлагаю. Не за деньги. Потом как-нибудь сочтемся.
Радихена взял сапоги, примерил. Оказались чуть великоваты.
— В первый раз надеваю новую вещь, — признался Радихена.
Тейер потянулся, хрустнул косточками.
— Вы, с юга, все чудные, — заявил он. — Расскажешь потом, как там житье.
— Нет там никакого житья, — ответил Радихена. — Век буду хозяину благодарен за то, что меня сюда продал.
— Ты сильно не радуйся, — предупредил Тейер. — Тут тоже не все хорошо.
— Женщины есть — и ладно, — сказал Радихена.
— А, уже видел? — Тейер хмыкнул. — Здесь такие встречаются особы... С ними ухо востро! Они — не то что ваши южанки, от всяких глупостей не размякают. Они сразу суть человека видят. Если рохля, трус или плохо работает — нипочем к себе не подпустят. Такие вот женщины. Я тебе потом про них расскажу... Полезно знать.
— Я умывался, а они подглядывали, — сказал Радихена, чувствуя непонятную нежность к незнакомкам, хихикавшим в темноте. — Можно подумать, голой задницы никогда не видали!
— Задница, брат, в наших краях не редкость, — философски заметил Тейер, и оба они рассмеялись.
Затем Тейер посерьезнел. Зашептал:
— Я тебе одну вещь расскажу, только ты Макилвену не передавай, что я рассказывал. На твоей койке много народу перебывало. Только я четверых помню. Нехорошее какое-то место: кто на нем оказывался, тот в горах погибал.
— Быстро? — спросил Радихена, подумав немного.
— Кто — через месяц, а кто по полгода держался... Ты веришь в приметы, рыжий?
— Не знаю. — Радихена чуть задумался. — Я однажды звезду из колодца достал.
