Хранитель пограничной крепости (СИ) - Голотвина Ольга (книги без регистрации TXT) 📗
Третий запрет никем из толкователей законов даже не обсуждался. И так ясно: раб – домашняя скотина, а скотине не место там, где люди говорят с богами.
Молиться, впрочем, рабам не возбранялось. Более того, разрешалось платить жрецам за беседу с Безликими. Но – через порог храма!
Лет девять-десять назад, когда Илларни простудился и бредил в жару, перепуганный мальчишка выгреб немного серебра из тайника в стене «сторожевой башни» (выздоровеет хозяин – пусть ругается!) и помчался в храм Того, Кто Зажигает и Гасит Огни Человеческих Жизней. Навсегда запомнилось Орешку умное, сочувственное лицо вышедшего к нему жреца, его прохладная старческая рука на плече и то, как внимательно и ласково выслушал этот тихий человек его бессвязные слова. Жрец пообещал просить Безликих за Илларни, но на всякий случай посоветовал обратиться к лекарю, а до его прихода – растереть больного смесью крепкого вина и уксуса. И серебро из детской ладошки жрец взял не все, оставил половину для лекаря.
Позже, когда хозяин встал с постели и сидел, исхудавший и бледный, у очага, Орешек задал каверзный вопрос: что же помогло – молитвы или вино с уксусом? Илларни весело приподнял бровь: «А разве одно мешает другому?»
Когда Орешек очутился в Аршмире, первую же заработанную монету он понес в Дом Безликих. Во-первых, беспокоился за судьбу хозяина. Во-вторых, хотел доказать людям, богам и самому себе, что он больше не раб.
Юноша выбрал храм Того, Кто Движет Светилами, потому что хозяин был астрологом. Орешек долго слонялся по площади перед храмом, а потом собрался с духом и осквернил святое место своим присутствием. И ничего, обошлось. Не грянул гром, не рухнули стены, светила эти самые не съехали со своих орбит. Жрец согласился молиться за здоровье и удачу мудрого Илларни из Рода Ульфер, причем согласился с особым удовольствием, поскольку читал и перечитывал его труды...
Конечно, смешно сравнивать тот аршмирский храм с Домом Безликих, стену которого подпирал сейчас плечом Орешек. Все равно что сравнивать столичный особняк с крестьянской лачугой. Здесь нет ни витых колонн, ни сводчатого потолка, расписанного под звездное небо, ни свисающих на цепочках серебряных светильников, каждый из которых – произведение искусства. И жертвенников тут сразу два – стало быть, двое Безымянных мирно уживаются под рассохшейся деревянной крышей. Правда, совсем убого маленький храм не выглядит: стены кто-то разрисовал травами и цветами – может, и не очень умело, зато красочно и с явной любовью.
Жрец объяснил, что один из жертвенников – каменная плита с углублением, в котором дрожал над углями огонек, – принадлежит Тому, Кто Одевает Землю Травой, в его честь и стены так расписаны. На краю плиты – глиняный кувшин с вином и медная чаша с пшеничными зернами. Каждый мог, заплатив жрецу, совершить возлияние и бросить в огонь несколько зерен. Жертвы здесь приносили окрестные землевладельцы, молитвы они заказывали только об одном – об урожае. Все прочие проблемы крестьяне предпочитали решать без помощи богов, сберегая свои медяки.
Второй жертвенник был посвящен Тому, Кто Зажигает и Гасит Огни Человеческих Жизней. Он пользовался особым уважением наемников, которые были щедрее землепашцев. Однако и этих воздаяний еле хватало, чтобы двое жрецов могли вести сносную жизнь.
Орешек с удовольствием похлопал по висящему у пояса кошельку, из которого недавно вынул золотую монету для жреца. Кошелек этот, по завязку набитый золотом и серебром – целое состояние! – парень случайно обнаружил вчера вечером в потайном отделении дорожного сундучка. Такой изящный плетеный сундучок – и не заподозришь, что у него двойное дно...
«Нет, – усмехнулся парень, – разбойник из меня, как из цыпленка фехтовальщик. Никакого чутья на добычу...»
Наконец Сокол, оторвавшись от высоких раздумий, соизволил заметить, что за ним робко наблюдают оба помощника, не решаясь прервать его благочестивые размышления. Он милостиво кивнул им – и началось торжественное действо: осмотр крепости новым Хранителем.
Сначала ему показали то, что находилось рядом (и что он уже видел): рынок, где торговцы растянули на рамах навесы из грубого полотна, а редкие покупатели приценивались к немудреным предметам домашней утвари: глиняным мискам, кувшинам, корчагам, железным котелкам, косам, крюкам для очагов, деревянным гребням, веретенам, вязальным крючкам...
– Убожество, – горько сказал шайвигар. – Дребедень здешней работы! И ни одного заезжего купца! А уж когда Подгорные Охотники к нам наведывались – сразу и не вспомню...
– Дураков нет – в Силуран сейчас ездить, да еще с товаром, – мрачно откликнулся Харнат.
– Разбойники? – поинтересовался Орешек.
– Что им делать там, где купцы не ходят... Нет, запахло грозой, господин мой. Силуран в последнее время очень нас не любит.
– А раньше он исходил нежными чувствами к нам, да?
– Нет, но... Ходят слухи о черном колдовстве, чаще стали появляться Подгорные Твари. А ведь во времена моего детства они были чем-то таким... из сказок для детишек. Лазутчики рассказывают, что в Силуране по городам и селам бродят безумцы, кричат, что Подгорные Твари скоро завоюют наш мир...
– Армия Подгорных Тварей! – легкомысленно воскликнул Хранитель. – А впереди – Хозяйка Зла верхом на Клыкастой Жабе!
Дарнигар отвел взгляд, шайвигар поджал губы, но ни тот, ни другой не посмели сделать замечание беспечному молокососу. Орешек сам почувствовал что-то неладное и поспешил сменить тему:
– А что это за рынком? Баня?
– Вечером – баня, господин мой, – отозвался шайвигар. – А с утра и до пятого светлого звона там прачки белье стирают. Хорошее, просторное помещение, тридцать человек сразу моется. Для воинов – бесплатно, для прочих – по медяку с носа. Два дня подряд моются мужчины, на третий – женщины, их в крепости меньше. В бане можно купить мыло и настои трав...
– Как часто посещают баню наемники? – деловито спросил Орешек, вновь с удовольствием входя в роль Хранителя.
– Не реже двух раз в месяц, десятники следят! – гордо ответил дарнигар. – А кто хочет, тот чаще... Я же знаю, что от тяжелого духа в казармах люди болеют.
Орешку вдруг вспомнилась мысль, высказанная как-то хозяином:
«Почему я считаю Великий Грайан самой культурной из всех виденных мною стран? По двум признакам: всеобщая грамотность и дешевые бани на каждом шагу. Ни один народ так не любит мыться, как мы, грайанцы...»
– Да, – весело припомнил Хранитель, – место за баней, где солдаты утром... э-э... тренировались... оно для чего предназначено?
От напоминания об утреннем происшествии дарнигар побагровел и потерял дар речи. Пришлось Аджунесу объяснить, что на пустыре во время осады размещаются крестьяне, ищущие в крепости спасение от врага. Скотина, которую пригоняют крестьяне, отправляется на скотный двор и получает там корм. Но если осада затянется и возникнет нехватка продовольствия, шайвигар прикажет забить крестьянский скот вместе с коровами и свиньями, принадлежащими Найлигриму... А крестьяне с женами, детишками и самым ценным скарбом (точнее с тем, что сами они считают ценным) устраиваются под навесами, на дощатых топчанах, которые сейчас убраны. Неуютно, что говорить, особенно зимой, но выбирать не приходится. Крестьянам дают еду, а в зимнюю пору – дрова для костров. Ну а в мирное время на том пустыре прачки белье сушат.
Все это Орешек дослушивал, дойдя уже до середины «городка» – так называли скопление домов в восточной части крепости. Жили здесь в основном ремесленники, причем Орешек заметил, что самые крепкие и прочные дома стоят вдали от крепостных стен. Шайвигар подтвердил, что зажиточные хозяева строились в самых безопасных местах, куда не долетают ни камни из катапульт, ни зажигательные стрелы. Между городком и рынком раскорячилось двухэтажное бревенчатое строение, размерами не уступающее бане.
– А здесь что? – хозяйски поинтересовался Хранитель.
– Кабак, – хором ответили его помощники и, не сговариваясь, прибавили шагу, явно уводя Сокола от места возможных неприятностей. Шайвигар при этом занял такую позицию, чтобы собственным пухлым телом закрыть от Сокола сомнительное заведение, а дарнигар начал громко, размахивая рукам рассказывать о Поясе Найлигрима.
