Ведьмак (большой сборник) - Сапковский Анджей (книги хорошего качества TXT) 📗
Филин сморщил нос, словно неподалеку что–то завоняло.
— А ты откровенен, Бонарт, до боли. Но переходи к делу. К пояснениям. Ты убегаешь с девчонкой через весь Эббинг и вдруг появляешься и растолковываешь нам принципы экономики. Объясни, что случилось?
— А что тут объяснять, — льстиво усмехнулся Риенс. — Господин Бонарт просто наконец–то понял, кто такая в действительности эта девка. И чего стоит.
Скеллен не удостоил его взглядом. Он смотрел на Бонарта, в его рыбьи, ничего не выражающие глаза.
— И эту драгоценную девицу, — процедил он сквозь зубы, — эту ценнейшую добычу, которая может обеспечить ему приличную старость, он выталкивает в Клармоне на арену и заставляет драться не на жизнь, а на смерть. Рискует ее жизнью, хотя, по его мнению, живая она так много стоит. Как это понимать, Бонарт? Что–то у меня тут не вытанцовывается.
— Если б она погибла на арене, — Бонарт не опускал глаз, — это означало бы, что она вообще ничего не стоит.
— Понимаю. — Филин слегка насупился. — Но вместо того чтобы отвезти девку на очередную арену, ты привез ее ко мне. Почему, позволь спросить?
— Повторяю, — поморщился Риенс, — он понял, кто она такая.
— Прыткий вы типчик, господин Риенс. — Бонарт потянулся так, что хрустнули суставы. — Угадали. Да, правда, с этой выученной в Каэр Морхене ведьмачкой была связана еще одна загадка. В Гесо, во время нападения на благородную девицу, девка распустила язычок. Мол, она такая важная, знатная и титулованная, что баронесса перед ней — чепуховина и кукиш с маслом и вообще пониже кланяться должна. Получалось, подумал я, Фалька — самое меньшее — графиня. Интересно. Ведьмачка — раз. Часто мы встречаем ведьмачек? В банде Крыс состоит — два. Имперский коронер собственной персоной гоняется за ней от Кората до Эббинга, приказывая прикончить, — три. А ко всему тому… дворянка вроде бы высокого рода. Ну, думаю, надо будет девку наконец спросить, кто же она в действительности такая.
Он на минуту замолчал.
— Ну, вначале, — он вытер нос манжетом, — она говорить не хотела. Хоть я и просил. Рукой, ногой, кнутом просил. Калечить не хотел… Но надо ж было так случиться, что рядом оказался цирюльник. С прибором для вырывания зубов. Привязал я ее к стулу…
Скеллен громко сглотнул. Риенс усмехнулся. Бонарт осмотрел манжет.
— Все сказала, прежде чем… Как только увидела инструменты. Ну, клещи зубные, козиножки. Сразу разговорчивой стала. Оказалось, что это…
— Княжна Цинтры, — сказал Риенс, глядя на Филина. — Наследница престола. Кандидатка в жены императору Эмгыру.
— Чего господин Скеллен сказать мне не соизволил, — поморщился охотник за наградами. — А поручил просто пришить. Несколько раз повторил: убить на месте, и безжалостно! Как же так, господин Скеллен? Убить королевну? Будущую супругу вашего императора? С которой, если верить слухам, император того и гляди пойдет под венец, после чего будет объявлена крупная амнистия.
Произнося свою речь, Бонарт сверлил Скеллена взглядом. Но имперский коронер глаз не опустил.
— М–да, — продолжал охотник. — Вот и получается весьма неприятная история. И тогда, хоть и не без сожаления, но от своих планов в отношении ведьмачки я отказался. Привез эту «весьма неприятную историю» сюда, к вам, господин Скеллен. Чтобы поболтать, значит, договориться… Потому как этих неприятностей вроде бы многовато для одного Бонарта…
— Очень верный вывод, — скрипуче проговорил кто–то из–за пазухи Риенса. — Весьма, весьма верный вывод, господин Бонарт. То, что вы, господа, поймали, чуточку многовато для вас обоих. К вашему счастью, у вас есть еще я.
— Это что такое? — вскочил Скеллен со стула. — Что это такое, черт вас побери?
— Мой мэтр, чародей Вильгефорц. — Риенс вынул из–за пазухи малюсенькую серебряную коробочку. — Точнее говоря, голос моего мэтра. Идущий из этого вот приспособления, именуемого ксеноглозом.
— Приветствую всех присутствующих, — проговорила коробочка. — Сожалею, что могу вас только слышать, но осуществить телепроекцию либо телепортацию не позволяют мне срочные дела.
— Этого, хрен с маслом, еще не хватало, — проворчал Филин. — Но можно было догадаться. Риенс слишком глуп, чтобы действовать в одиночку и по своему разумению. Можно было догадаться, что ты все время таишься где–то во мраке, Вильгефорц. Как старый, ожиревший паук, прячешься в темноте, поджидая, когда дрогнет паутинка.
— Ах, какое образное сравнение!
Скеллен фыркнул.
— И не вешай нам лапшу на уши, Вильгефорц. Ты пользуешься Риенсом и его шкатулкой не из–за навала занятий, а из страха перед армией чародеев, твоих былых дружков по Капитулу, сканирующих весь мир в поисках следов магии с твоим алгоритмом. Если б ты попытался телепортироваться, они б тебя засекли мгновенно.
— Ах, какие поразительные знания!
— Мы не были представлены друг другу. — Бонарт достаточно театрально склонился перед серебряной коробочкой. — Но получается, что по вашему поручению и получив от вас соответствующие полномочия, господин чернокнижник милсдарь Риенс обещает девушке мученичество? Я не ошибаюсь? Даю слово, эта девица с каждой секундой становится все значительнее. Оказывается, она потребна всем.
— Мы не были представлены, — сказал из коробочки Вильгефорц, — но я знаю вас, Бонарт, Лео Бонарт, и вы удивитесь, насколько хорошо. А девушка действительно важна. Как ни говори, она — Львенок из Цинтры, Старшая Кровь. В соответствии с предсказаниями Итлины ее потомкам предстоит править миром.
— Поэтому она вам так нужна?
— Мне нужна только ее плацента, детское место. Когда я извлеку из нее детское место, остальное можете взять себе. Что это я там слышу? Какое–то ворчание? Какие–то отвратительные вздохи и сопение? Чьи? Уж не ваши ли, Бонарт, человека, который ежедневно изуверски истязает девушку и физически, и психически? Или Стефана Скеллена, который по приказу предателей и заговорщиков собирается девушку убить? Э?
«Я подслушивала их, — вспоминала Веда, лежа на нарах с подложенными под голову руками. — Стояла за углом и чуяла. И волосы у меня шевелились. На всем теле. Наконец–то я поняла, в какое дерьмо вляпалась».
— Да, да, — донеслось из ксеноглоза, — ты предал своего императора, Скеллен. Не колеблясь, при первой же возможности.
Филин пренебрежительно фыркнул.
— Получить обвинения в предательстве из уст такого суперпредателя, как ты, Вильгефорц, воистину что–то да значит. Я почувствовал бы себя польщенным, если бы от твоих слов не несло базарной хохмой.
— Я не обвиняю тебя в предательстве, Скеллен, я смеюсь над твоей наивностью и неспособностью предавать. Ради кого ты предаешь своего хозяина? Ради Ардаля аэп Даги и де Ветта, князей с оскорбленной болезненной гордостью, обиженных тем, что их дочерей император отверг, намереваясь жениться на цинтрийке. А они–то рассчитывали на то, что именно с их родов начнется новая династия, что именно их роды станут в Империи первыми, быстро подымутся даже выше трона. Эмгыр одним мановением руки лишил их этих надежд, и тогда они решили изменить ход истории. К вооруженному восстанию они еще не готовы, но ведь можно умертвить девушку, которую Эмгыр предпочел их чадам. Собственные аристократические ручки, естественно, пачкать не хочется, и они находят наемного убийцу, Стефана Скеллена, страдающего избытком амбиций. Как это было, Скеллен? Не поведаешь ли?
— Зачем?! — крикнул Филин. — И кому? Ты, как всегда, знаешь все, великий маг! Риенс, как всегда, не знает ничего, так оно и должно остаться, а Бонарта это не интересует…
— А тебе, как я уже сказал, похвастаться нечем. Князья подкупили тебя обещаниями, но ты, как ни говори, достаточно умен, чтобы не понимать, что тебе с князьками не по пути. Сегодня ты им нужен как орудие уничтожения цинтрийки, завтра они отделаются от тебя, потому что ты — низкорожденный парвеню. Тебе в новой империи пообещали должность Ваттье де Ридо? Да ты, пожалуй, и сам в это не веришь, Скеллен. Ваттье им нужнее, потому что перевороты переворотами, но секретные службы остаются. Твоими руками они хотят только убивать, Ваттье же им потребен, чтобы овладеть аппаратом государственной безопасности и сыска. Кроме того, Ваттье — виконт, а ты никто.
