Сестры озерных вод - Вингет Олли (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Она вытянула руку и показала ему ладонь — тонкую, почти прозрачную, а на ней — круглая деревяшка, обработанная зубилом. То ли гребешки узора, то ли листик. Бросовая вещица, ерунда.
— Вот, — чуть слышно проговорила девка. — Можно возьму?
— Да бери. — Дема дернул плечом. — Некогда с тобой возиться. Можешь прямо сейчас идти, никого за тобой не пущу.
Девка шмыгнула носом, потупила взгляд и попятилась к двери. Человек в Демьяне недовольно завозился — он-то понимал, что дарует беглянке не свободу, а смерть в дремучем лесу. Но зверя было больше, и зверю было все равно.
Уже у двери девка замерла, бросила на Дему короткий взгляд.
— А где?.. — Она сбилась и кивнула на темное пятно крови.
— Унесли. Лесу ее отдадим, пусть покоится, — сам не зная почему, но ответил Демьян, хоть стоило только рыкнуть, чтобы ее и след простыл.
— Так она?.. — И снова проглотила конец фразы.
— Мертва. — Скривил губы. — Тебе-то что? Беги себе.
Снова вскинула взгляд прозрачный свой, хрустальный, сделала шажок и не повернулась спиной к зверю, будто знала, что так безопаснее.
— Иди, говорю! — Внутри разгоралось недовольство. — Пока отпускаю…
Было достаточно сделать шаг, выйти из тени, как девка вскрикнула и зайцем шмыгнула в коридор.
Так-то.
Демьян опустился на скамью. Втянул носом запах смерти, пропитавший комнату. Но теперь в нем было что-то еще. Тонкая, свежая нить. Так пахнет мартовский лес — мокрым снегом и новой жизнью. Дом давно уже не пах ею. И привидится же во тьме! Дема помотал головой, мельком отметил, что волосы отросли до плеч, а борода расползлась по щекам и подбородку — жесткая, темная, царапает ладонь.
Озверел совсем, олесовел.
Сидит в мертвом доме на старой лавке. Отпустил на смерть сумасшедшую девку, да что там, девочку еще совсем. За стеной тетка обмывает холодное тело сестры, убитой другой сестрой. А младший брат застыл в дверях, окоченевший от горя. Отца нет, мать бежит по лесу за родовым серпом, чтобы последние законы лесного края не рухнули, утаскивая всех за собой в топь смердящего болота. А нынче они утопили в трясине мальчика, хорошего, доброго мальчика. Дема и не знал о нем ничего толком. Кажется, тот любил вырезать из дерева поделки всякие. Рукастый был. И нет его больше, никого нет, все пошло прахом.
Дема почувствовал, как свербят в горле слезы, запрокинул голову и захохотал. Нелепо, вымученно, лишь бы не зарыдать. Смех его отразился от стен, проникая за них, туда, где лежала покойница. Но Дема и не думал останавливаться. Он смеялся, оплакивая сестер, братьев и себя. Детей, которых заставили жить по лесным законам сумасшедшие тетки и убийца-отец.
Он смеялся, пока не вспомнил вдруг, что лежащее на ладони пришлой девки было деревянной пластинкой с вырезанным на ней листиком. Красивая, тонкая работа, странно даже, что сделали ее детские ручки.
«Мне нужно», — умоляюще просила беглянка.
Мелочь на память? Сувенир, который она принесет в палату и покажет подругам, таким же отчаянно сумасшедшим, как она сама? А может, вещь, хранящая тепло ушедшего в болото ребенка?
Дема вскочил, чуть было не рухнул, запутавшись в ногах, и бросился вслед за той, что отпустил на смерть.
Петух успел трижды разнести песнь по округе. Когда стихла первая, девка скрылась в тени дома. Когда вторая — солнце полилось на траву широким потоком, стирая росу с нее, как слезы с девичьей щеки. На третий пронзительный крик Поляша была готова задушить проклятого петуха. Но земля жгла ее ступни, а невидимая граница родовой поляны продолжала делить лес и дом, смерть и жизнь. Полина застряла между, изнывая от тянущей боли и тревожной уверенности: все снова пошло не так.
Девка не возвращалась. Испугалась ли, осталась в доме, удерживаемая чужой волей? Или просто не сумела отыскать нужное им тепло маленькой ладошки?
— Иди, иди же, иди! Возвращайся скорее! Ты обещала! Ну, скорее! — шептала и шептала Поляша, стискивая холодные кулаки.
Петух отгорланил, закудахтали в ответ восхищенные куры. Их пора было выпускать на волю, чтобы нащипались травы, наклевались зерна. Но дом тонул в тишине и безмолвии. Только в хлеву начинала взволнованно мычать недоенная корова. Некому было ее облегчить, некому было выйти во двор.
Сколько раз Поляша первой выскальзывала из сонных комнат, чтобы начать день у теплого коровьего бока? Сколько плошек зерна склевали куры с ее ладоней? Но все это кануло в кровавое небытие. На смену пришли лебединое тело да холодные объятия озерных сестер.
Она не тосковала. Нельзя жалеть ушедшее безвозвратно. Но в миг, когда дом осветило утреннее солнце, Поляша вдруг поняла, что человеческое в ней до сих пор отчаянно противится лебединому. Она бы заплакала, по-бабьи жалея себя, но по ступеням крутой лестницы скользнула знакомая тень.
Девка шагала от дома, прижимая левую руку к груди, а правой размахивая, словно пыталась взлететь, но была подбита на одно крыло.
— Давай-давай, милая! — взмолилась Поляша. — Ну, чуток еще!
Дом молчал, солнце светило, со стороны леса доносился тихий шепот листвы. Слишком спокойно для утра после кровавой ночи. По рукам Полины пробежали мурашки, встали дыбом тонкие волоски.
— Ну же! — крикнула она. — Беги!
Девка услышала ее, сбилась с быстрого шага, перешла на бег, то вырываясь вперед, то путаясь ногами в траве.
— Беги! — Поля ударилась о прозрачную стену, но не почувствовала боли. — Беги же! — Голос ее сорвался. — Беги… — Это она уже прохрипела, обреченно сползая вниз.
На крыльце мелькнула еще одна тень. Плечистая, рослая, большая. За мгновение преследователь догнал девку, схватил ее за руку и рванул на себя. Та слабо затрепыхалась, но куда было ей справиться со зверем? Зверенком, волчонком. Хозяином.
— Беги же, глупая… — выдохнула Поля, пряча лицо в ладонях.
Она слышала звуки борьбы: как рычит тот, кто сильнее, как жалобно вскрикивает та, что беспомощнее.
— Отдай, отдай, пожалуйста! — канючила она.
— Зачем оно тебе? Говори!
Голос, глухой и опасный, совсем чужой — так и не поймешь, что принадлежит он мальчику, который умел заливаться пылающим жаром, если знать, как прикасаться к нему, знать, где.
— Мне нужно! Ну, мелочь же? Отдай! — Девка не сдавалась, все боролась, шипя от боли в руках, которые так безжалостно выкручивал Дема.
Поляша видела это через сцепленные пальцы, словно сквозь решетку клетки. Девка раскраснелась, Демьян оставался спокойным, только сводил густые брови да крепче сжимал пальцы на тонких запястьях беглянки.
— Откуда знаешь ворожбу эту? Говори!
Откуда сам он ведал о тайном обряде возвращения отданного, если знание это было даровано Полине в миг, когда она обернулась берегиней? Уж не Хозяин ли просыпался в нем, делясь мудростью векового леса? Поляша бросила на Демьяна быстрый взгляд и тут же отвела глаза в страхе, что тот почует. Но зверь был слишком занят добычей.
— Ничего я не знаю! Отпусти! Больно же! — Девка дернулась изо всех сил, Демьян рванул ее к себе, выворачивая руку под страшным углом.
Крик разнесся над поляной.
— Говори!
Дема склонил девку к земле, навис над ней, оскалился.
— Говори!
Послышался хруст, девка уже плакала, по ее бледному лицу текли крупные слезы, но глаза смотрели на мучителя с холодной ненавистью.
— В трясину иди, пес шелудивый! — процедила она и плюнула ему в лицо. — Мое это. Мое.
От удивления Дема ослабил хватку. Девка дернулась, но вырваться не сумела, только растянулась на траве.
— Уже и ругаешься как здешняя? Только из дурки сбежала, а гляди-ка, корнями проросла. — Он схватил тонкий подбородок, заставляя ее смотреть ему в глаза. — Говори, откуда ты и кто.
— Я не знаю. — Ответ вышел сиплым. — Отпусти…
— Не верю. — Дема покачал головой, Поляша успела разглядеть, как потемнело от гнева его лицо. — Ничему не верю. Говори.
— Я правда не знаю. Ничего не помню. — Девка попыталась отстраниться, но грубые пальцы сжимали все сильнее. — Очнулась в лесу, потом опять провал, потом очнулась в доме. И все понеслось. — Слезы потекли ручьем. — Знала бы — рассказала. Отпусти меня, пожалуйста, я уйти хочу. Обещал же!
