Госпожа ворон (СИ) - Машевская Анастасия (лучшие книги онлайн .txt) 📗
О, Праматерь людей и Богов, — завела жрица архаичный напев.
Вездесущая владычица черных снов,
Из которых нет дороги иной, чем младенчество
Через пламя, и прах, и развенчанность.
Гленн немного отстранился от ног жрицы и окончательно уселся на землю, согнув под собой колени. Со сбившимся дыханием друид, немного запинаясь меж слов, подхватил песнь и повел с самого начала, вторя Шиаде с отставанием, чтобы, как ворсинка цепляется к ворсинке в прядении, сплелась погребальная нить по Верховному жрецу, опоясывающая весь мир.
О, Нандана.
Древнейшее имя Ночи, — Шиада судорожно вздохнула, но продолжила.
Обойми Богов покрывалом своим всепрочным.
Ибо нет у Ночей ни пороков, ни добродетелей,
Ибо нет у спящего Сном — свидетелей.
Гор попытался шагнуть к жрецам, хотя, спроси его кто, затруднился бы ответить зачем. И вдруг осознал, что не в силах пошевелить даже пальцем.
О, Всеведующая Мать мудрости, Смерть и Верность.
Обойми покрывалом из вод уповающего на бренность.
Пусть из моря вернется всепамятный, мал с лица,
Уходящий средь красно-огненного кольца.
Они пели схожие мелодии. Начало причета в обоих устах звучало одинаково, но продолжение оказалось разным, и голоса жрецов переплетались столь причудливо, что, хотя это был плач, Гор понял, что едва ли слышал что-то прекраснее. Жрецы Храма Даг, провожавшие Клинков Матери Сумерек в путь крови и огня, не могли сплести и вполовину так же изысканно и так же по-древнему просто.
О, Единая, служителю веры пой Свой причет.
Молодая Иллана родит, а Шиада взыщет.
Таланар из седого рода заклятой стали,
Не однажды восставший средь ветви священной Тайи,
И отец, и сын, наставник, судья, палач,
Принимай, возносясь, твоих отпрысков скорбный плач.
Жрецы одновременно перевели дух и дальше запели вместе, голос в голос — тихо, бессильно.
Разгорайся лучиной из уст в уста, из лица — в лице,
Как горел твой всевидящий глаз в огненном кольце.
Как вкушали еду Познанья с твоих осветленных рук.
О, Праматерь людей и Богов, замыкай свой священный Круг.
Они допели совсем тихонечко, так что Гор едва смог разобрать слова последней строчки. Хотя — обнаружил с удивлением — ветер стих и выглянуло солнце, сияющее и слепящее, как чистота уходящей души.
Гленн все еще вздрагивал, сидя у ног Шиады. Женщина провела ладонью по лицу, стирая влажную каплю. А Гор, зачарованный, понимал, что затихло только здесь, совсем рядом, и неведомая песнь, окружавшая его сотканными вдалеке причетами жрецов со всего Этана, простирается дальше.
— Я… — подал голос жрец, — мне надо пройтись.
Он поднялся. Шиада кивнула:
— Не уходи, не простившись.
Гленн дрогнул и пошел вперед. Шиада глядела ему вслед, не торопясь разрушать тишину утеса.
— Таланар… умер? — Гор подал голос, подойдя к жрице плечо в плечо. Она, оказывается совсем небольшая. А когда зашла в зал выглядела величественной, как сама Праматерь.
— Умер или был убит — не знаю, — шепнула женщина. — Во всяком случае, я видела его лежащим у подножия лестницы в замке короля Нироха.
Гленн впереди шел надломленными шагами, будто колени не держали вес, и с каждым шагом он норовил упасть. Гор просто указал в спину друида подбородком, и Шиада ответила:
— Гленн был младшим из сыновей Таланара.
— Он сын Верховного друида? — удивился Гор. Он имя-то жреца узнал только что. Предположить подобную связь, разумеется, было не с чего.
— И Первой среди жриц. Последнее совместное их дитя.
— То есть он твой брат? Выходит, ты правда Вторая среди жриц.
— Ты сомневался?
— Жрицы не бывают замужем. А от Ахиль я сегодня узнал другое.
Шиада усмехнулась:
— Жрицы тоже допускают ошибки. И, кажется, сейчас, я могу допустить еще одну.
Гор проявил интерес, обернувшись к Шиаде.
— Его матери, храмовнице Ангората, — жрица указала на фигуру удаляющегося друида, — сейчас нужна поддержка. К тому же, мне следует приветствовать следующего Верховного друида на восхождении. Но повернуть сейчас, когда я забралась так далеко…
— Я смотрю, жрецы вообще любят путешествовать без умысла, — вспомнил Гор встречу с Таланаром.
— Разве, когда тот, кому ты всецело веришь, предлагает тебе путь, тебе так уж интересно, куда именно и зачем он ведет тебя?
Гор усмехнулся:
— Вряд ли в моей нынешней жизни остались такие люди.
Шиада присмотрелась к нему: изучающе скользила по лицу с двумя продольными шрамами, по сине-серебристым глазам, пугающим, как холодная смерть.
— Путь той девочки, которую ты привез, — заговорила жрица отрешенно, — закончен здесь. Она правильно поступила: ей не удалось бы стать матерью царя, даже останься она в столице. Но ты — другой. На твоем пути было лишь два предначертания, и оба уже случились. Ты можешь изменить все, в том числе и людей вокруг и внутри себя.
Гор открыл, было, рот — не то спросить, не то возразить — потом отвернулся, хмурый. Обо всем этом не очень-то хотелось думать. Вспоминая встречу с Таланаром, он теперь мог сказать, что встречи с ангоратскими служителями никогда не проходят для него бесследно.
— Благослови меня на встречу, и я скажу то, что знаю.
Шиада кивнула, вознесла прекрасную молодую голову, призывая Гора преклонить колени. И когда тот присел, Шиада не своим голосом, с интонациями, присущими женщине, которую никогда не встречала, произнесла:
— Да благословит тебя Кровавая Мать Сумерек, Гор.
Мужчина вздрогнул и, вскинув голову, поймал запястье, простертое над своей головой. Вскочил.
— Ты знаешь о ней столько всего, но не знаешь, где искать?
— Я ведь не гончая. Я могла попросить призрак Виллины вести меня за тобой, потому что Виллина видела тебя, умирая, а ты на мое счастье знал, где эта женщина. Но я не могу идти по следу человека, которого никто из знакомых мне людей никогда не видел.
— Ее зовут Бансабира Яввуз. Она тану Пурпурного дома в великодержавном Ясе, — Гор смотрел прямо и уверенно. — И она делец. Бану едва ли сделает хоть что-то без умысла или выгоды, будь к этому готова.
Шиада, сузив глаза, поглядела на Гора несколько секунд, и спросила:
— Можешь отвести меня или дать карты?
— Увы.
— У нее есть хоть какое-то напоминание о тебе? — не сдавалась жрица.
— Должно быть, если она не выбросила.
— Дай мне свой кинжал, — попросила жрица.
— Зачем?
— Если не выбросила, найти дорогу будет проще по притяжению того, что принадлежит тебе.
Гор, колеблясь, вытащил из-за пояса кинжал и передал жрице.
— А действуешь совсем как гончая, — вручил он кинжал.
— Если мне удастся сохранить свет и тьму Праматери в Этане, я готова действовать даже как заразная холерой мышь. Светел твой день, — простилась жрица, последовав в сторону, где поодаль остановился Гленн.
Гор поймал Шиаду за руку.
— Подожди, — он заглянул в красивое и светлое, как мрамор, лицо. — Ответь на один вопрос.
Шиада встала в пол-оборота и чуть повела головой, давая согласие спрашивать.
— Я прожил среди христиан немало времени и, должен признать, в их учении есть своя притягательность. Я знаю немало достойных людей, проповедующих заповеди Христа. Так почему нельзя допустить, что христианство — лишь то, во что преобразуется вера в Праматерь?
Шиада впервые посмотрела на Гора с уважением.
— Как тебя зовут? — спросила жрица. Тиглат назвался.
— А почему, ты думаешь, христиане далеки от тех способностей, которые называют магией? Что есть магия и чародейство, присущее ангоратским жрецам? Ответь на эти вопросы, и ты ответишь на свой.
