Серебро змея - Пирс Энтони (чтение книг .TXT) 📗
— Нам придется попробовать пройти дальше, Лонни. Этот туннель должен где-то выходить наружу. — Острие его меча коснулось и поцарапало свод змеиного туннеля. — По крайней мере, сюда как-то поступает воздух.
Он помог Лонни перебраться с помощью своей перчатки. Они прошли в следующую секцию туннеля, и скоро трещина осталась позади. Он начинал уставать физически и думал, каково же сейчас приходиться Лонни. Кайан поглядел на нее в свете поганок и подивился тому, какой грязной и изможденной она сейчас стала. Он, должно быть, выглядит точно так же. Это было грязным делом, это хождение под землей по змеиной норе. Он подумал, не пользовался ли этим же туннелем тот самый змей, частью которого они были некоторое время. Этот туннель был таким же старым, как и тот змей.
В воздухе чем-то запахло, и запах был довольно приятным. Он так привык к тому, что запахи земли в этом заброшенном змеином туннеле преобладали над всеми другими, что сначала ему даже было трудно определить, что это за запах. Он втянул в себя воздух и принюхался. Потом Кайан наконец понял, что это за запах — и в то же время понял, что умирает от голода. Запах хлеба!
Здесь? Но как же это могло быть? В свете поганки он увидел, что по обе стороны туннеля есть отверстия, очевидно проделанные змеем более мелкого размера. Видимо, более мелкий монстр прорывал свой туннель, пересекая этот совсем недавно. Он не был уверен в том, есть ли у змеев какие-то права собственности на свои личные туннели, и наверное тот туннель, с которым было пересечение, был для них запретной зоной. Однако это правило не должно было распространяться на давно заброшенный туннель. Запах свежего хлеба приходил из отверстия, находящегося справа от него.
Сделав знак молчать, он прошел на цыпочках к пересекающемуся туннелю и снова втянул ноздрями воздух, принюхался. Это определенно запах хлеба! Глядя на Лонни, он понял, что и она тоже узнает этот запах.
— Пекарня? — прошептала она. — Здесь внизу?
— Или жилое помещение. Лопоухие используют старые туннели для устройства своих комнат или домиков.
— Я знаю. Мы были там вместе.
— Интересно, как далеко вниз ведет этот туннель. Если я пойду по нему туда, я по крайней мере смогу принести нам немного хлеба.
— Кайан, помнишь, что случилось, когда они поймали нас!
— Но теперь у нас ведь есть наши тела. Может быть, они просто передадут нас Рауфорту.
— Рауфорту! Он хуже, чем змей!
— Возможно. — Кайан избавился от щита и ножен и протянул ей свой меч. — Оставайся здесь и поддерживай свет. Я хочу только посмотреть, куда ведет этот туннель. Если нам придется просто уйти, что ж… Но, может, нам это все же удастся.
— Кайан, я боюсь! — Он на мгновение заколебался, затем снял перчатки и протянул их ей. — Поноси их некоторое время. Если я не вернусь, то может быть они помогут тебе выбраться наружу.
Она натянула перчатки на руки.
— О, ну они же подходят мне превосходно! Как же…
— Магия. Просто подумай о том, что ты хочешь, чтобы они сделали для тебя, и они это сделают. Иногда они делают даже больше, чем можно от них ожидать.
— Будь осторожен, Кайан.
— Я постараюсь. — Он начал ползти на четвереньках, и скоро свет исчез, и он очутился в полной темноте. Его колени скоро начали досаждать ему, и он надеялся поскорее добраться до конца туннеля и обнаружить там только небольшое отверстие, откуда доносился этот чудный запах. Повернуться назад окажется невозможно, если он не выползет на более широкое место. Конечно он всегда может просто попятиться назад, но эта мысль была не из тех, над которыми он бы предпочел поразмышлять. Достаточно тяжело было даже просто продвигаться вперед.
Неожиданно он вытянул вперед правую руку и опустил ее в точку, которая находилась ниже уровня его тела. Проход круто уходил вниз. Он сунул вниз и свою левую руку рядом с правой, и тут же поднялся громкий грохот и испугал его так, что он забыл упереться. Следующее, что он помнил, это то, что он скользил, вытянувшись во весь рост, и отчаянно пытался остановиться. Его лицо было оцарапано, рот полон пыли, а грохот становился все громче и громче, внизу виднелось круглое окошко света и…
Он упал. Это была залитая белым светом комната, и его обступили изумленные лица лопоухих.
Он упал на что-то твердое, а его лицо погрузилось в какую-то мягкую массу, заполнившую его нос и рот до того, как он понял, что произошло. На мгновение он ослеп, у него перехватило дыхание, а его лицо, как он понял, утонуло в большом куске теста.
— Что это такое? — лопоухий повернулся к нему со сковородкой свежевыпеченного хлеба как раз тогда, когда Кайан разлепил свои глаза от налипшего на них теста. Он увидел четырех лопоухих, муку и ломти хлеба, отбросил хлебное тесто, которое прилипло к его лицу, и вдохнул в себя запах пекарни. Он стал лихорадочно озираться по сторонам и увидел, как ему на голову опускается сковородка для выпечки. И уже не оставалось времени ни увернуться от нее, ни подумать об этом.
Он провалился в забытье. Когда после этого, страдая от боли, он снова открыл глаза, то увидел перед собой знакомое лицо. Лицо Герты.
* * *
Лонни пыталась заглянуть в отверстие, но свет проникал внутрь только на расстояние не больше двух длин человеческого тела. Источник аромата свеже выпекаемого хлеба был дальше, чем думал Кайан, как она и боялась. Ей показалось, что он отсутствует уже довольно долгое время. Нужно ли ей последовать за ним? Нет, если Кайан захвачен лопоухими, ему потребуется помощь. Казалось маловероятным, что она сможет доставить ему эту помощь, но ей придется попытаться. Ему следовало бы оставить себе перчатки, тогда с ним было бы все в порядке. Но тогда их не было бы у нее, а без них она не могла бы даже и подумать о том, чтобы отправиться за помощью. Откуда-то далеко из глубины отверстия донесся грохот. Послышался грохот, стук, лязг, клацанье, шум от падения какого-то тяжелого тела и крики. Голоса лопоухих были на удивление громкими и хорошо слышными.
— Позовите Герту! Позовите Герту! Позовите Герту! Они поймали его! Она и боялась, что они могут поймать его. Лонни не хотела, чтобы он спускался туда. Но она была так голодна, а этот запах свежего хлеба был таким соблазнительным! Ей надо было побольше протестовать; во всем этом была и ее вина.
Но теперь, когда он был в руках лопоухих, Лонни должна была действовать. Она сделает все, что только сможет. В конце концов он спас ее от змея, когда ее привязали туда как жертву. Она любила его и даже если он не собирался здесь оставаться, она хотела, чтобы он был в безопасности.
— Перчатки, помогите мне выбраться отсюда! — скомандовала она. — Доставьте меня наружу, Перчатки! — Она чувствовала себя глупо, произнося это и все же раньше перчатки, казалось, тянули Кайана вперед в полной темноте, когда его желанием было только уйти подальше от входа. Теперь она хотела вернуться назад, к этому входу всем сердцем или по, крайней мере, отыскать какой-нибудь выход. Безопасный выход! Даже если она будет захвачена в плен лопоухими, это будет лучше, чем умереть здесь. Но она не хотела оказаться пойманной, она хотела спастись и спасти Кайана. Не попытаться ли ей все это объяснить перчаткам?
Перчатки стали тянуть ее за руки. Лонни последовала в том направлении, которое они указывали ей, неся в правой руке меч с тем светом, который он давал, а щит в левой. Ножны от меча она пристегнула к своему поясу, отодвинув их немного в сторону, чтобы они не болтались у нее между ногами. Как только солдатам удается носить такие вещи? Очевидно она не очень похожа на воина!
За удивительно короткое время она обнаружила, что бежит, несмотря на свою усталость и следует тому направлению, куда ее тянут перчатки. Они казались способны были одолжить свою силу всему ее усталому измученному телу, хотя, может быть, только решительность противостояла ее смятению и заставляла ее казаться сильнее, чем она была на самом деле.
Большие тени, отбрасываемые светом грибов-фонариков, танцевали и прыгали на стенах. Перчатки были более настойчивыми, чем она думала! Лонни попыталась замедлить свой шаг, помня об опасности упасть на обнаженный меч. Но перчатки стали теплее, они сжимали ей руки и тянули ее вперед с такой скоростью, которая пугала ее. Кайан никогда на рассказывал ей об этом, но может быть он это и не испытывал.
